Глава первая
ВСЕ СЧАСТЛИВЫЕ СЕМЬИ НЕСЧАСТНЫ ПО-РАЗНОМУ

Нет, напрасно многие люди думают, что всё великое и масштабное вершится в столицах и мегаполисах, а в маленьких городках не происходит ничего интересного. Жизнь везде течёт одинаково. Зарождается в бьющем из земли роднике, наполняется полноводным смыслом, омывает крутые берега, преодолевает пороги и несётся к Мировому океану, где все люди-реки сливаются в единый поток. Если всмотреться в это течение жизни, то можно разглядеть много забавных и поучительных историй. Просто надо уметь видеть.
Конечно, Москва или Париж, Нью-Йорк или Лондон были бы для нашего повествования предпочтительнее: эти города наполнены волшебной магией, в них словно слышишь величественную музыку соборов и памятников, аромат веков. Каждый автор так и норовит поселить сюда героя или героиню будущего шедевра. Однако не станем искать своих героев там, где наблюдается явное литературное перенаселение. Оставим Москву - Москве, Париж - Парижу, а Осло - ослу. Направим, господа читатели, воображение в другую сторону, в небольшой провинциальный городок средней полосы России и попробуем отыскать на карте эту крохотную точку. Впрочем, возможно, сразу нам это и не удастся.
Что сказать об этом уездном центре? Название он носит самое обычное, но в то же время и примечательное - Перешеевск. В нём слышится скрытый смысл - «перешеек» - между чем-то, и вместе с тем чудится некая «шея», и тут уже как не вспомнить мудрость древних: мол, коли, есть шея, то должна быть и голова. Но на этом ассоциации не кончаются. Дело в том, что в стародавние времена город носил несколько другое имя - с буковкой «в» посередине, которая на заре советской власти затерялась, как и многое другое из народного хозяйства. Теперь мы уже мысленно видим в городе ткацкую фабрику, мануфактурные магазины и множество швей в ситцевых платьях. Говорят, что утверждавший название чиновник был пьян. Но к делу это не относится. Важно то, что был город Перешвеевск, а стал Перешеевск. Пожалуй, и хватит ломать над этим голову - оставим за районным центром то имя, которое он сейчас носит.
Географически город расположен между севером и югом, где-то далеко на западе шумят волны Балтийского моря, а в другой стороне, на востоке, спит Тихий океан. Климат умеренный, зимой валит снег, летом цветут кактусы в горшочках на подоконниках. Осадков в год выпадает столько, что кому нужно - хватает, а у кого недостаёт - занимают у соседей, жителей около семидесяти тысяч, но в летний сезон приезжает ещё до трёх сотен туристов, встречаются и иностранцы. Здесь есть на что посмотреть. Город был основан при Екатерине Второй, графом Трапезниковским. Следуя по служебной надобности к турецкому султану, он остановился на бивак на отлогом берегу неизвестной речки. Вокруг шумели сосны, среди которых спокойно расхаживали олени, кабаны и лоси. По крайней мере, так впоследствии уверял граф в своих мемуарах. Место показалось ему столь красивым и первозданным, что на обратном пути от султана он вновь тут задержался, возле обнаруженного целебного источника, впадающего в речку. А спустя некоторое время, выйдя в отставку, приехал сюда навсегда. Закипело строительство, появились первые каменные здания...
Замечательный дворец графа с колоннами (сейчас в нём мэрия), старые усадьбы с флигелями, купеческие дома на каменных подклетях, а также две церкви восемнадцатого и девятнадцатого века - свидетели былого расцвета города. Сегодня большинство прежних построек уже разрушено, превращено в прах неумолимым временем. А прибежищем уходящей эпохи стала краснокирпичная пожарная каланча, в которой сейчас находится музей Перешеевска. На крыше каланчи есть смотровая площадка, оттуда хорошо смотреть на город в ясный, солнечный день. Тут же висит и пожарный колокол, который в ветреную погоду звонит сам по себе, словно напоминая жителям о не столь уж далеком прошлом. Знаменитый целебный источник находится на самой окраине, теперь он помещён в бетонный желоб, рядом стоят деревянные скамейки. Люди приходят сюда со своими кружками, пьют вкусную, насыщенную минеральными элементами воду, отдыхают. Никто с них за это денег не берёт. Были попытки местных предпринимателей взимать за целебную воду плату, но лишь только к источнику ставили кассира, как журчащий ручеёк пересыхал. Да и у кассира начинало ломить спину. Так ничего и не вышло из этой меркантильной затеи.
Особенно надо упомянуть о расположенном в черте города парке, где растут замечательные деревья - старожилы. Здесь всегда много народа, зимой и летом. Это любимое место отдыха горожан. Поэты пишут тут свои стихи, художники - картины, влюблённые назначают свидания, плохие мужья пьют водку, дети играют в салочки, а крутые парни в спортивных штанах устраивают разборки.
Речка по имени Маковка (потому что вода в ней чуть красноватого цвета, от глинистых берегов) делит город на две неравные части. По правому её берегу больше домов старинных, на берегу же противоположном виднеются многоэтажные здания. На пороге миллениума ветер столичных новшеств повеял, наконец, и здесь: вычурные здания с архитектурными изысками, шикарные особняки, радующие глаз офисы и конторы в изобилии повырастали на левом берегу Маковки. Это Новый город. В Старом живут люди попроще, и строения там пониже. Но всё равно все жители города - богатые и бедные, умные и глупые, счастливые и несчастные - земляки, и зовутся они перешеевцы. Это ли не повод любить друг друга и галантно раскланиваться при встрече. Ты должен согласиться со мной, читатель, в Москве или даже в Осло такого уже не увидишь.
Ну, вот настало время вплотную подступиться к нашим героям.
В Старом городе, на улице фельдмаршала Кутузова, в сером панельном доме жила одна из тех перешеевских (а вернее, общероссийских) семей, которые были и счастливы, и несчастны на свой лад. Провидение выбрало их героями романа и привело в обычную двухкомнатную квартиру. Здесь, среди стандартной мебели и бытовой техники, обитала чета Смирновых, ещё достаточно молодых людей, им было около тридцати лет. Возраст самый подходящий, чтоб уже не совершать глупые поступков, и в котором так вероятны умные ошибки. Две их дочки, русоволосые, с голубыми глазами, ходили в детский сад, своим обликом напоминали скорее мать, чем отца. Наташа Смирнова обладала приятной внешностью, стройной фигурой и тем неуловимым шармом, который заставляет одиноких прохожих обернуться и посмотреть вслед. Её муж, Андрей, также был вполне симпатичным парнем, но лицо его в толпе других ничем особенным не выделялось. Разве что чуть оттопыренными ушами да чересчур застенчивым взглядом. Наташа и Андрей очень любили друг друга. Но вот одно обстоятельство... Оно знакомо многим российским семьям. Это постоянные, надоедливые, расстраивающие финансовые трудности. Увы, денежные проблемы, как ржавчина, способны разрушить любой союз. Даже Союз Советских Социалистических Республик.
В тот майский прохладный вечер накрапывал лёгкий дождь. Семья Смирновых уже поужинала, девочки играли в своей комнате, Андрей мыл посуду, Наташа сидела за его спиной и проверяла школьные тетрадки. На кухне работал телевизор, передавали очередную серию какого-то милицейского боевика. С экрана неслись выстрелы и крики, шла увлекательная погоня.
- Люди украли миллион, и без особых трудов, - заметила Наташа. - Нам бы так.
- Это не люди, а бандиты, - ответил Андрей. - К тому же в следующей серии их поймают.
- Всё равно. А мы опять за квартиру не заплатили. И за свет.
- Займём у соседей, у Федотовых.
- Федотовым мы и так должны.
- Тогда займём у них столько, чтобы отдать прежний долг, и плюс ещё новый.
Андрей закончил мытье посуды, вытер полотенцем руки и сел напротив Наташи. Вид у него был виноватый.
- Я знаю, что мало зарабатываю, - сказал он. - И миллионы красть не умею. Но я стараюсь. Из кожи вон лезу. Сутками вожусь со сломанными компьютерами. Извини, что такой. Невезучий. Изобретатель недоделанный. Неудачник.
- Я тебя не осуждаю, - вздохнула Наташа. - Ты удачник.
- Да, мне повезло с женой. И с дочками. Не повезло с миллионом. Ты в меня вообще-то веришь?
- Верю. Как всегда.
- Ну и напрасно. Я элементарно не могу прокормить семью. Я не охотник и не добытчик, в пещерном веке меня бы с позором прогнали от костра.
Андрей встал и начал расхаживать по кухне, продолжая говорить:
- Что у нас сегодня было на ужин? Макароны с луком и рыба, которую только кошкам дают. А девочкам нужны витамины. Тебе тоже, ты учительница. Где сыр, где йогурт? Почему я не принёс домой апельсины из Марокко? Настоящий муж сам быстренько сбегает в эту Африку и наберёт целую корзину апельсинов. А по дороге прихватит сливки, устриц и лягушек из Франции.
- Лягушек не надо, - сказала Наташа. - Я их не люблю.
- Ладно, пусть не лягушки, пусть будут перепелиные яйца. А у нас даже куриные кончились. Что, куры перестали нестись? Нет, это Андрей Смирнов перестал покупать их яйца. Если нет денег, то, что он может предложить курам в обмен на их яйца. Только очередной сломанный компьютер. Но согласится ли петух?
- Не кори себя так, - вновь вздохнула Наташа. - Ты у меня гений. И тебе непременно повезёт.
- Непризнанный гений хуже незваного гостя, - ответил Андрей. - Всем мешает, а в окно не выкинешь. Нет, лучше бы я, как Федотов, в автомастерской вкалывал. У него зарплата стабильная, «зелёная».
В это время раздался звонок в дверь. Не короткий, а долгий, уверенный. Так звонят, когда точно знают, что хозяева дома. Наташа с Андреем переглянулись. Они никого не ждали.
- Вот и гостей накликал, - сказал Смирнов. - Налоговая полиция, что ли?
- За что я тебя люблю, так это за твою беззащитность, - промолвила супруга. - Ты не умеешь лгать.
- Позволь, ведь я тебя обманул! С самого начала. Причём подло и возмутительно.
- Когда же?
- Когда я, преподаватель института, заманил тебя, первокурсницу, в библиотеку - якобы для обсуждения курсовика.
- Да, помню. Это было здорово.
В дверь продолжали настойчиво звонить.
- Даже поговорить толком не дадут, - сказала Наташа. – Иди, открывай.
- А потом я тебя обманул, когда предложил выйти за меня замуж, - продолжал Андрей, увлечённый самобичеванием, он перестал обращать внимание на звонок.
- Неужели?
- Да-да. Я обещал тебе золотые горы, а что вышло? Просто сиреневый туман какой-то.
- Туман не дождь с градом - тоже неплохо. По крайней мере, у нас есть крыша над головой.
- Не утешай меня. По идее, мне нужно застраховать себя на крупную сумму и застрелиться.
- У тебя нет пистолета.
- Одолжу у кого-нибудь. Потом отдам.
Они неожиданно потянулись друг к другу и поцеловались. С экрана телевизора продолжали стрелять, в дверь - звонить. На кухню прибежали девочки.
- Вы что, не слышите? - крикнула старшая, Люся.
- В двери ломятся, - добавила младшая, Маша.
- Идите в свою комнату, принцессы, - сказал папа. - Сейчас открою.
Он вышел в коридор, щёлкнул задвижкой. На пороге стоял Федотов, в адидасовских брюках и футболке. Мышцы бугрились на его мощном торсе. В руках он держал симпатичного лохматого пёсика.
- Андрюха, держи! - сказал Федотов, передавая щенка Смирнову. - Вы что так долго не отпирали? Я уж испугался, не случилось чего?
- Что с нами может случиться? - ответил хозяин, идя вслед за приятелем на кухню. - Ты лучше спроси, о чём мы только что разговаривали.
- О чём?
- Как украсть миллион, - ответила за Андрея Наташа. Она взяла у мужа щенка и положила себе на колени. - Откуда это чудо?
- Возвращаюсь с работы домой, слышу - кто-то скулит в подъезде, под лестницей, - начал рассказывать Федотов. - Нагибаюсь - он! Тот самый, о котором я мечтал с самого детства. Ну, думаю, сбылась мечта идиота. Надо брать, и не мешкая. Вот я его и принёс. Вам.
- Постой, Костя, - сказал Андрей, почёсывая затылок. - Чего-то я не понимаю. Это же твоя мечта, причём тут мы с Наташей?
- Всё верно, - согласился сосед. - Но у моей Гали аллергия на шерсть, она на меховые изделия даже смотреть не может. Чихает.
- И ты это изделие о четырёх лапах приволок нам, - улыбнулась Наташа, поглаживая щенка.
- Умница! - похвалил Костя. - Светлая у тебя голова, быстро соображаешь.
- А нас-то ты спросил? - вмешался Андрей.- Может быть, у меня тоже аллергия?
- Нет у тебя ничего такого, кроме насморка. К тому же у вас дочки, им знаете как необходимо общение с животным миром? А тут такой пёс! Заглядение. Он вырастет в сенбернара. Будете играть с ним, гулять, дышать свежим воздухом. А потом он, может быть, кого-нибудь из вас спасёт, если тонуть станете. Это водоплавающая собака.
- Не собираюсь я тонуть, тут и негде, Маковка совсем обмелела, - сказал Андрей. - В ванне разве что. А знаешь, сколько этот сенбернар жрёт? Наш недельный запас он уничтожит за день.
- Не боись, у меня тесть на мясокомбинате работает, кости я вам мешками таскать буду, - успокоил его Федотов. - К тому же я ведь не вполне уверен, что он превратится именно в сенбернара. Есть опасение, что это болонка.
- А не шиншилла? - спросила Наташа.
Щенок обиженно тявкнул. И, очутившись на полу, сделал лужицу.
- Гениальный пус, - одобрил его поведение Федотов. - Признал вас за своих.
- Два гения на одну семью... - покачал голевой Андрей и пошёл за тряпкой. Наташа тем временем, налила молоко в миску, позвала дочек. Люся и Маша в восторге завизжали. Дождавшись, когда щенок напьётся, они утащили его в свою комнату.
- А я к вам приходить буду, смотреть на Джорджа и радоваться, - продолжил Федотов.
- Ты-то, конечно, будешь радоваться, - сказал Андрей недовольно. - А нам каково? И почему именно Джордж? А не Билл или Рональд? Американских президентов много.
- Потому что так я хотел назвать свою собаку с самого детства.
- Вот свою и называй. Заведи сначала, - напомнила Наташа. - А это уже не твоя, а наша. Ты, в самом деле, хочешь её оставить? - спросил Андрей.
- Ну не выбрасывать же? - ответила она. - Может быть, я его потом в школе кому-нибудь из учеников пристрою.
- Джорджа? Этим маленьким хулиганам? - обиделся сосед. - Не вздумайте. Я его вам доверил, как лучшим друзьям. Да он, может, удачу приносит. Про талисман в сказках читали? Раз! И всё в вашей судьбе переменится, - продолжал разглагольствовать Федотов, - Наташа станет директором школы, а Андрей знаменитым... Как там их называют? Хакером, вот!
- Спасибо, не хочу, - поблагодарил Смирнов. - За это в тюрьму сажают.
- Зато реальный способ получить миллион. Вы же хотели.
- Ты лучше одолжи нам пару-другую сотен.
- Пару не дам, а другая найдётся. Пошли!
Федотов направился к двери, Андрей за ним. Вернувшись, Смирнов положил деньги на холодильник.
- Ну вот, можно за квартиру заплатить. Ещё и на «Чаппи» для Джорджа останется, - сказал Смирнов. - Хотя некстати это всё. Мы ещё не встали на ноги, чтобы заводить собаку.
- Ты же любишь животных, - ответила Наташа. - Помнишь, когда мы были в Москве и ходили в зоопарк, ты всё любовался крокодилом в клетке. И обезьянами. И верблюдом. О чём ты тогда думал?
- О людях. Они похожи и на крокодилов, и на жирафов, и на страусов. И так же сидят в клетках, только не замечают прутьев. А выйти из клетки не могут. Возможно, за нами тоже наблюдают, суют в клетку печенье и смеются, - недобро усмехнулся Андрей.
- Почему?
- В клетке спокойнее, удобней. Кормят. Открой её - и человек испугается. Куда идти, что делать, а вдруг на воле будет хуже?
Лицо Наташи стало задумчивым, а Андрей всё ходил по кухне и, размахивая руками, говорил:
- А какие надежды мы все подавали в юности! Казалось, перед нами открыт весь мир! Хочешь, строй его по своему вкусу. А что оказалось? Всё ложь, обман. Воздушные замки. Клетка. Ничего нет, есть только скулящая собака в подъезде, выпущенная на свободу. Она скулит от того, что боится этой свободы.
Заметив огорчённое личико Наташи, Андрей остановился.
- Ты считаешь, что тоже живёшь в клетке? - спросила она.
- Конечно! - вырвалось у него.
- Теперь ясно, так может говорить только человек, который не любит свою семью.
- Я люблю, но... ты пойми... ведь клетка - это понятие образное... - Андрей смутился. Он хотел объяснить, но не находил нужных слов. А Наташа не желала слушать.
- Тебя тянет на свободу? - сказала она. - Хорошо, иди. Ступай из клетки хоть сегодня. Сейчас. Я тебя отпускаю.
- Но я не хочу. Не нужна мне эта проклятая свобода.
- Нужна! Я вижу!
- Не кричи на меня.
- Я и не кричу!
- Кричишь!
- Потому что ты меня не слышишь! Уходи!
Андрей, бледнея, переменился в лице. Он судорожно сжал губы, потом ушёл в комнату, достал из шкафа свой единственный, но вполне приличный костюм и начал одеваться. Наташа встала в дверях, скрестив на груди руки.
- Ты куда собрался? - спросила она.
- К маме, - ответил Андрей.
- Ищешь повода сбежать из дома?
- Уже нашел. Привет Джорджу! - И Смирнов направился к двери.

Глава третья
ПРОДЕЛКИ ПОЛНОЛУНИЯ

Квартира Ирины Клениной состояла из четырёх просторных, соединённых друг с другом широким коридором комнат. Недавно хозяйке сделали евроремонт, установили арочные двери, навесные потолки, заменили обои шелкографией, полы покрыли блестящим паркетом. Всюду лежали ковры, сияли зеркала, висели картины, а в одной из комнат даже журчал небольшой фонтанчик, выполненный в японском стиле. В напольных вазах стояли цветы, мебель из карельской берёзы ласкала глаз, звуконепроницаемые стёкла гасили городской шум. Дизайнеры постарались на славу. В эту квартиру боязно было войти, не то чтобы жить в ней.
Андрей Смирнов остановился на пороге, не смея ступить в мокрых ботинках на ковролин. Хозяйка же спокойно прошла вперёд, щёлкая выключателями и озаряя свой земной рай матовым светом.
- Ну что же вы? - спросила она, оборачиваясь. - Проходите!
Попутно она стала собирать с диванов и кресел разбросанное женское бельё, колготки, кофточки, брючки. Немного подумав, Смирнов разулся и, держа ботинки в руках, ступил в оазис. Поразмышляв ещё какое-то время, он снял и носки. Так, босиком, и застыл в коридоре. Кленина тем временем разговаривала с кем-то в комнате по телефону. Он услышал только последнюю фразу:
- Лидушка, спуститесь ко мне, срочно!
Затем Ирина вышла в прихожую, увидев босоногого гостя, слегка прыснула от смеха.
- Коли уж вы начали разоблачаться, - сделав серьёзное лицо, сказала она, - то поставьте носки, столь нежно прижимаемые к груди, в угол, а сами идите в ванную. Снимите с себя всё. Там есть халат, наденьте его.
- Зачем? - испуганно спросил Андрей.
- Делайте, что вам говорят.
Голос у хозяйки был такой строгий, командный, что Смирнов, словно новобранец на призывном пункте, покорно повиновался. Только тихо спросил:
- А Лидушка - это кто? Массажистка?
- Разговорчики! - осадила его Ирина.
Смирнов оказался в ванной. Она произвела на него ещё большее впечатление, чем сама квартира. Чёрный кафель, зеркало во весь потолок, огромное ложе-джакузи! Аромат такой, что чихать хочется. На полке - целый магазин парфюмерии. Полдюжины шёлковых и махровых халатов, всех цветов и оттенков, с огнедышащими драконами и экзотическими цветами. Смирнов ущипнул себя за руку, чтобы выйти из ступора.
- Спокойно! - сказал он сам себе. - Дыши ровно.
После чего стал механически раздеваться. Оставшись в одних трусах, он глянул на себя в настенное зеркало. Лишнего жира не было, и это радовало. Да и спортом когда-то занимался, что тоже не прошло даром. Но на Шварценеггера явно не тянет. Впрочем, Смирнов никогда не придавал своей фигуре особого значения. Он надел ядовито-жёлтый халат с рыбками, взял с полки какой-то флакон и побрызгался.
- Ну-с? - раздался за дверью голос Ирины. - Вы готовы?
- К чему-с? - в тон ей отозвался Смирнов.
- Вы всё с себя сняли, я спрашиваю?
- Кроме кожи.
- Кожу оставьте себе. Давайте всё сюда.
Андрей просунул за дверь свою одежду. Рука Ирины подхватила её.
- Трусы тоже! - секунду спустя сказала Кленина.
Смирнов вздохнул, снял с себя последнее и бросил за дверь.
- Эй, эй! Погодите! - вдруг вспомнил он. - У меня там в брюках бумажник. С деньгами. И документами.
- Ваши два червонца мне не нужны, - ответила Ирина. - И проездной билет тоже, господин Андрей Смирнов.
- Изучаете паспорт?
- Должна же я знать, кто принимает в моей квартире ванну.
- А мне что, нужно теперь лезть в этот водоём?
- А как же!
- Зачем? Я вообще-то вчера мылся.
- Дурачок, не мыться, а просто полежать в горячей воде, погреться, а то простудитесь. Прыгайте в воду, только не утоните.
- А вас-то саму как зовут?
- Ирина, - ответила Кленина и пошла открывать дверь, в которую уже звонили.
На пороге стояла соседка с нижнего этажа, она же исполняла обязанности и домработницы. Это была полная пожилая женщина, старожил Перешеевска.
- Лидушка! - сказала ей Ирина, передавая ворох одежды. - Всё это надо выстирать, высушить и выгладить.
- Да хоть сжечь! - усмехнулась домработница.
- Управитесь за два часа?
- С вашей-то супертехникой! Всё, Ирочка, сделаю, не беспокойтесь. А... кто он?
Лидушку явно распирало любопытство. Она жила не только побочными заработками, но и слухами.
- Заморский принц, - уклончиво отозвалась Кленина, выпроваживая соседку. Закрыв за ней дверь, она отправилась на кухню, где стала доставать из холодильника всякие баночки с цветными наклейками.
Смирнов тем временем лежал в мыльной пене, в парящей воде, омываемый струями, и, говоря попросту, балдел. Он даже мурлыкал что-то себе под нос, какую-то лёгкую арию из «Риголетто». То, что он очутился в этот вечер не у своей мамы, а здесь, в незнакомой квартире, да ещё совершенно голый, представлялось ему странным, но и вполне естественным. Он был философом по складу своей души и знал, что жизнь полна самых невероятных причуд. Порою, она выделывает с человеком такие фокусы, что разбираться в них не имеет смысла. Нужно принимать всё, что посылает судьба, как должное, не огорчаться и не роптать, а лучше всего расслабиться и ждать - что же будет дальше.
А дальше Смирнов едва не уснул в мыльной пене, вылез из джакузи, насухо вытерся полотенцем, надел всё тот же ядовито-жёлтый халат и какие-то тапочки с бомбошками, молодцевато глянул на себя в зеркало и вышел из ванной комнаты. Ирина ждала его в гостиной. Перед ней на столе горело несколько свечей в подсвечниках, стоял графин с подогретым красным вином, лежали в вазочках ягоды, фрукты, печенье, маслины, орешки, конфеты, сырные палочки.
- С лёгким паром! - поздравила Смирнова Кленина.
- Скорее, ирония судьбы! - отозвался тот. И немного сконфуженно добавил: - Скажите, зачем всё-таки вы привезли меня сюда?
- Для опытов. Я врач-вивисектор. Сейчас придут мои ассистенты, прозекторы. Будем удалять ваши органы. Запаковывать в контейнеры и отправлять в Сингапур. А пока угощайтесь.
Ирина показала Андрею на кресло напротив себя. Тот послушно сел, запахнув полы халата.
- Дело хорошее, - сказал он, - только не все органы у меня в порядке, почки пошаливают. Простудил, знаете ли, на рыбалке.
- Это пустяки, - ответила Ирина. - Что-нибудь да трансплантируем. Как говорится, на безрыбье и рак сгодится.
Она налила в рюмки вино. Пододвинула к Смирнову вазочку с фруктами.
- Вы весёлая, - сказал гость. - Мне такие в нашем Перешеевске давно не встречались.
- Я злая, - поправила его Ирина. - Я очень злая и скверная. Вы даже не представляете, какой у меня несносный характер.
- Правда? Что ж, спасибо, что предупредили. А где, кстати, мои вещи?
- Сушатся. Ну, за что выпьем?
Смирнов пожал плечами, неуверенно подняв рюмку. В другой руке он держал киви.
- За плоды, которые созревают и падают к нашим ногам, - сказала хозяйка. - Главное - не срывать их зелёными.
- Аллегорично, - усмехнулся Смирнов и выпил вслед за хозяйкой. Тут же и закусил. Всё было настолько вкусное, что минуты три он молча поглощал пищу, стараясь жевать медленно. Ирина тем временем вновь наполнила рюмки. Гость явно забавлял её.
- Я специально подогрела вино, чтобы вы не простудились, - сказала она. - А теперь признайтесь: давно страдаете?
- Чем? - удивился Андрей.
- Ну, давно мучаетесь?
- Я вас не понимаю.
- Поставим вопрос иначе: давно женаты?
Андрей поперхнулся вином, поставил рюмку на стол:
- Шесть лет. Но я не мучаюсь и не страдаю. Напротив. Я жену очень люблю. Дважды. То есть... Повторно.
Гость почему-то хихикнул, а речь его стала ещё более запутанной:
- В первый раз я тоже любил. Но не так. Вы меня понимаете?
- Не очень. - Ирина вновь наполнила рюмки. - Вы дважды любите свою жену, это как? Какие-то странные мысли лезут в голову.
- Я хочу сказать, что это у меня второй брак. А первую жену я тоже любил, вот и всё.
- Ясно. А первая вас тоже выгнала из дома? Да вы просто мазохист какой-то!
- Нет, она меня не выгоняла. Я сам. С вещами. «Смирнов, на выход!» Я и ушёл. Она тоже здесь живёт, в Перешеевске.
- Чем же вы её не устраивали? Или она вас?
Разговор становился всё более и более задушевным. Ярко горели свечи, откуда-то из другой комнаты доносилась тихая музыка, вино в графинчике походило на кровь. А круглая луна пыталась заглянуть сквозь плотные шторы. Казалось, двое взрослых людей валяют дурака. Но это было не так.
- У меня тоже несносный характер, - пробормотал Смирнов. - Архискверный, как сказал бы вождь мирового пролетариата. Но дело не в этом. Моя первая жена была очень вспыльчивой и экспрессивной, турецких кровей. Потомок Ясин-паши. Я с ней познакомился на юге... Впрочем, красавица необыкновенная. Всё бы ничего, но её раздражало, что я часто молчу. А я по природе молчун. Иногда у меня за целый день не вытянешь и слова.
- Я бы так не сказала, - заметила Ирина, чуть улыбнувшись.
- Э-э! - махнул рукой Смирнов. - Это я сейчас так разговорился. Не пойму почему. Что-то мне в голову ударило. Ладно, сейчас не о том. Вернёмся к нашим баранам.
- К овцам, - поправила хозяйка.
- К ним, - согласился Андрей, кивнув головой так, что подбородок его коснулся груди. - Итак, она разговаривает, а я молчу. И это её страшно бесило. И тогда она начинала кричать. А кричать на меня нель-зя-а!
Он поднял указательный палец и стал им покачивать. Качал долго, видимо собираясь с мыслями.
- Нельзя, - подсказала Ирина, - потому что вы в обморок падаете. Понимаю. Что же это за жизнь такая - в полуобморочном состоянии? Чуть что - бряк и в аут. Лучше разойтись.
- Вы не смейтесь. Я понимаю, что мне тоже надо было как-то выплёскивать свою энергию. Но я не умею. Один раз выплеснул - и... и...
- И?
- И всё это очень плохо кончилось. Трагически. Но - тсс! - об этом, ни слова.
На сей раз, Смирнов приложил палец к губам и глупо улыбнулся. Что-то совершенно неожиданное проявилось в лице Ирины: немного печальное, но в то же время жёсткое. Она закурила тонкую сигарету, откинулась в кресле.
- Похоже, вы не такой уж серенький человек, каким кажетесь, - в раздумье произнесла она. - Определённо в вас что-то есть. Не пойму что.
- Я серенький? - ухмыльнулся Андрей. - Может быть... Однако вы-то сами, несеренькая, замужем?
- Была, - ответила Ирина, чуть помолчав. - Очень долго, почти полтора года.
- О! Это срок.
- Да, для меня - срок. Но это неинтересная тема. Мы разошлись на почве взаимного неуважения. Бывший муж тоже живёт здесь, в Перешеевске. Он... не будем об этом. В конце концов, не желаю рассказывать!
Смирнов смотрел на неё, думая о чём-то своём. Он механически взял рюмку и чокнулся с Ириной.
- А я вот люблю уважать людей, - произнёс он. - Если хотите, у меня такое хобби. Сижу где-нибудь и уважаю. Или иду по улице и тоже изо всех сил уважаю. Аж до головной боли. До сердцебиения. До колик в печени. Просто как ненормальный. Зауважать первого встречного для меня закон. Не верите?
Он как-то странно хихикнул, а Ирина поглядела на него осуждающе, строго.
- За что же их уважать? - спросила она. - Это глупо. И... и очень просто, как мяукнуть. Если уж откровенно, то я и вас-то по привычке не уважаю. Судя по всему, вы обычный, рядовой человек. Не люблю рядовых.
- Я не рядовой, я лейтенант запаса, - сказал Смирнов.
- Хоть генерал, у вас на лице написано, что вы всё равно рядовой.
Разговор между ними повернул в какое-то новое русло. Голос Ирины зазвучал жёстче, за окном раздался раскат грома. Кажется, начиналась гроза.
- Вы, должно быть, потомственный неудачник, - добавила хозяйка. - Этакий человек из очереди.
Смирнов выпрямился в кресле, перестал жевать.
- Н-да? - произнёс он. - Как угодно. Я вот вам так скажу: я таких, как вы, тоже не слишком жалую. С вами моё хобби перестаёт действовать. Вас я не уважаю.
- Это почему же? - насмешливо спросила Ирина.
- А потому что вы слишком много из себя строите. Вот.
- А я не строю, я такая и есть. Самостоятельная. С мужем я разошлась потому, что однажды поняла, что и умнее и сильнее его. Да и многие другие мужчины гораздо ниже меня по уровню. Другая ступень развития. Большинство мужчин, с которыми мне приходилось сталкиваться, именно таковы. Приматы. Понимаете мою проблему? За слабого я замуж больше не пойду, а с сильным, очевидно, не уживусь...
- Глупости, - сказал Андрей и вдруг громко икнул. - Простите.
- Ничего, икайте на здоровье... Короче, я окончательно решила жить одна. Ну не совсем одна - у меня есть сын, он сейчас у бабушки.
Ирина задумалась, глядя куда-то мимо Смирнова. А тот, продолжая икать, произнёс:
- Кто-то меня вспоминает... Жена.
- Первая или вторая? - коварно спросила Ирина.
- Обе, - мотнул головой Смирнов. - А вы почему меня подобрали? Вы что, добрая?
- Вы не шляпа, чтобы вас подбирать, - ответила хозяйка. - Нет, просто каприз.
- Ха! Понимаю. Но учтите - я обожаю свою жену. Очень. Она добрая. Она детей в школе учит. Сеет разумное, вечное и.., ещё что-то, забыл. Она...
- Что вы всё заладили: «она», «она»! Не хочу слушать.
- Не слушайте. А вы хоть и красивая, но я к вам совершенно равнодушен. Ну, вот абсолютно.
Смирнов даже скривил губы. Ему этого показалось мало, и он добавил:
- Я вас в упор не вижу, потому что я - человек чести. Да, да! Я, вообще ни разу не изменял жене.
Сказав это, он, тем не менее, уставился на Ирину, подперев клонящуюся вниз голову обеими руками. Только теперь Кленина догадалась, что с ним произошло.
- Эй! - громко сказала она. - Вы что, опьянели, что ли?
- Угу! - кивнул Андрей, протирая глаза. - Простите.
Ирина громко засмеялась. От всей души. Она и предполагать не могла, что её гость захмелеет от нескольких рюмок прекрасного сухого вина.
- Нет, правда? - сказала она спустя минуту. - Быть не может.
- Понимаете, у меня организм такой, - ответил Смирнов. - Я первую рюмку пива выпил в семнадцать лет. И еле на ногах стоял. То есть меня отвели домой. Мне чуть-чуть выпить - и я уже... готов. Поэтому и не пью. Зря вы меня споили...
Ирина всплеснула руками:
- Послушайте, да вы просто феноменальный тип! От крика в обморок падает, от одной рюмки пьянеет, не пьёт, не изменяет! Чем же ваша жена недовольна? Да она в таком случае просто мегера!
- Э-э нет, постойте! - замахал рукой Смирнов. - Кто вам сказал, что она недовольна? Она всем довольна. Но это меня и напрягает по полной программе... Лучше бы она меня грелкой по голове ударила. Всё очень сложно. Мы познакомились, когда я преподавал в институте - я, между прочим, преподавал! - а она у нас студенткой была... и она в меня влюбилась. Думала, что я гений.
- А вы оказались не гений?
- Жизнь этого ещё не подтвердила, - скромно ответил Смирнов. - Пока не подтвердила. И ей это обидно. Хотя она и не признаётся. Но я-то вижу! Я всё вижу. Я сижу высоко и гляжу далеко. Вот и вас вижу как... как облупленную.
Он приставил ко лбу козырьком ладонь, при этом ещё и сощурился. Так принц Гамлет смотрел на Офелию, когда изображал сумасшедшего. Ирина вновь не смогла удержаться от смеха.
- Что же вы во мне такого разглядели? - спросила она.
- Вы богатая дамочка, а меня, видимо, приняли за жиголо, - сказал он заплетающимся языком. - И споили меня нарочно. Наверное, ещё и клофелин в чай подсыпали. Хотите продать меня в турецкий бордель? Отдайте мне вашу одежду... Нет, не вашу, вашу оставьте себе, отдайте мою... Впрочем, могу уйти и в вашей... И считайте, что мы с вами не знакомы. Как вас, кстати, зовут?
- Ирина Александровна, - ответила Кленина, протягивая ему визитку.
Смирнов начал читать по слогам:
- «Фирма «Контакт», генеральный директор»! Ё-моё! Ну как же, конечно, как я сразу не догадался! А я Андрей Сергеевич Смирнов, специалист широкого профиля.
Он привстал, протягивая Ирине руку. Но чуть не свалился, ухватившись за столик. Фрукты посыпались на пол. Вместе с рюмками и графином. Гость упал на четвереньки, пытаясь собрать яблоки.
- Не трудитесь, - смеясь, сказала Ирина. - Лидушка подметёт.
- А... эта ваша напеёрсница... разврата?
- Слушайте, хватит меня оскорблять! Как мужчина вы меня абсолютно не интересуете.
- А вы меня - как женщина, - ответил с пола Смирнов. - Мы странно встретились и странно расстаёмся!.. И очень хорошо. Вам надо было ехать своей дорогой, а мне - своей. У нас разные тропы, понимаете? Воздушные потоки иные... орбиты... точки пересечения... и прочее...
Андрей продолжал бормотать, уютно устроившись на ковре, положив голову на уцелевший графин. А Ирина смотрела на него, подперев подбородок ладонью. И в глазах её больше не было смеха, а какая-то лёгкая грусть. Прошло ещё несколько минут, и Смирнов уснул. Вскоре раздался звонок в дверь. Пришла Лидушка, принесла выглаженную и высушенную одежду «специалиста широкого профиля».
- Ну как он? - спросила соседка-домработница.
- Оттаивает, - коротко отозвалась Ирина.
Выпроводив Лидушку, она ушла в комнату, сняла с дивана плед и укрыла им спящего Смирнова. Затем подошла к окну и долго смотрела на яркую, завораживающую луну.

Глава пятая
ОТ СУДЬБЫ НЕ УЙДЁШЬ

В ближайшее время в городе должны были состояться выборы главы местной администрации, попросту говоря - мэра Перешеевска. Это кресло до сих пор занимал Семён Васильевич Лоботрясов, бессменный руководитель, умевший держаться на плаву при всех режимах, опытный аппаратчик и демагог. Его называли Кощеем Бессмертным, поскольку никто не верил, что он когда-нибудь сможет уйти на пенсию, не то что в мир иной... Да и выглядел Семён Васильевич подобающе прозвищу - маленький, лысый, сморщенный, как мумия, но с ясными изумрудными глазёнками. Ум у него был цепкий, хотя Лоботрясову в прошлом году минуло семьдесят. И он надеялся просидеть в кресле мэра ещё один срок. Но претендентов на это заветное место хватало.
Кроме Лоботрясова, баллотировалось ещё с дюжину человек. Три бизнесмена, два пенсионера, один безработный, какая-то докторша, и несколько заезжих варягов. Уже с марта в городе началась тихая предвыборная кампания, которая постепенно всё разрасталась. Естественно, пошёл в ход и чёрный пиар, занесённый на берега Маковки модным поветрием. Борьба компроматов и всякое там такое. В почтовые ящики бросались листовки, автобусные остановки пестрели плакатами. С экранов на перешеевцев обрушились громкие обещания кандидатов, их клятвенные заверения в кристальной честности и бескорыстии, чудодейственные экономические программы. Но раскачать народные массы было чрезвычайно трудно. Многие давно не верили никаким лозунгам, а к предстоящим выборам относились с покорной снисходительностью, как к неизбежному осеннему заболеванию гриппом. Не был исключением и Андрей Смирнов. А вот Ирина Кленина, напротив, активно подключила свою фирму «Контакт» к избирательному процессу. Да иначе и не могло быть, поскольку её работа была напрямую связана с информацией.
В этот день она как раз разговаривала по телефону с одним из кандидатов в мэры:
- ...Поскольку деньги на наш счёт так и не поступили, ни на прошлой неделе, ни на этой, мы не сможем больше оказывать вам информационную поддержку. Нет, не уговаривайте меня, это бесполезно, задаром работать никто не будет. Кормить меня обещаниями тоже не нужно... Могу дать вам ещё только два дня. И не надо меня пугать!
Ирина положила трубку. Она была восхитительна, когда сердилась! Глаза горели, а в рыжих волосах, казалось, посверкивали искры. Женшина-вамп, словом! Вызвав к себе Пантелеева, который в её офисе был что-то вроде начальника контрразведки и умел собирать нужную информацию, она передала ему листок бумаги.
- Здесь номер «джипа-чероки», - сказала Кленина. - Пока ничего существенного, но мне хотелось бы знать о владельце этой машины всё. На всякий случай.
Пантелеев никогда не задавал лишних вопросов, взял листок и удалился. В кабинет заглянул Димочка.
- Пришёл Макишев! - с каким-то злорадством произнёс он.
- Зови!
У Димочки были причины так злорадствовать: Макишев пришёл на работу небритый, помятый, с воспалёнными глазами - и сразу же стал пить из графина холодную воду. Герберт Иванович, глядя на него, сочувственно покачивал головой. Анечка деликатно молчала. Стульев подмигнул, Серёжа предложил сбегать за пивом. Но Макишев, отказавшись, смело пошёл к пантере в клетку. Там он по-свойски сел в кресло у стола Клениной и отвёл взгляд в сторону.
- В чём дело, Лёнечка? - спросила озабоченно Ирина. - Дома что-нибудь? Вид у тебя какой-то несвежий...
- Я просто вчера напился, - честно признался Макишев. - И, естественно, проспал.
- Вон оно что! А мы-то тут с утра гадали - и так, и этак прикидывали... Не упал ли ему горшок на голову... Н-да.
Она нахмурилась и замолчала. Побарабанила пальцами по столу.
- Когда ты так молчишь, мне становится ещё хуже, - сказал Макишев. - Лучше заори на меня.
- Кричать не буду, - ответила Ирина. - Что с тобой происходит? Зачем пьёшь? Себя мучаешь, жену... Соня мне жаловалась.
- Соня её беспокоит! - зло произнёс Макишев. - Вот вышла бы ты за меня замуж, когда я предлагал - никого бы не мучил.
- Значит... дело во мне?
- А то ты не знаешь! Конечно. Первая любовь, как говорят малайцы, не ржавеет. Только дорожает.
- Глупости, Лёня! - решительно сказала Ирина. - Давно пора забыть. Это было в школе, сто лет назад.
- Сто лет одиночества, - отозвался Макишев. - Сто лет я тебя люблю. Не так, как наш юный Серёжа. Или твой бывший муж Кленин. А... с погружением во тьму.
- Любовь - свет, а не тьма.
- Для меня хуже мрака. Как заноза в сердце. Это ты, Ира, заноза. Тебя все любят, а ты - никого. Ты можешь только притворяться.
Кленина с раздражением бросила на стол авторучку.
- Ругаться пришёл? - сказала она. - Ты что, ещё не проспался? У нас фирма, здесь работать надо, а не распускать сопли. Пойми, ты пагубно влияешь на сотрудников. Все всё видят и знают, ты мой бывший одноклассник, но это не даёт тебе права пользоваться нашей прежней дружбой.
- Когда-то эта дружба называлась иначе - любовью, - упрямо сказал Макишев.
- Опять он за своё! Несносный. Да ещё и с похмельным синдромом.
- Мне нравится, когда ты ругаешься. У тебя в это время аж волосы горят.
- Лёня, предупреждаю в последний раз. В конце концов, я буду вынуждена тебя уволить.
- А я бы на твоём месте так и сделал, - кивнул Макишев. Он сложил на груди руки, как Цезарь, готовящийся принять смерть. В его опухшем лице было что-то очень благородное, княжеское. И безысходное. Ирина вздохнула.
- Сегодня мы продолжим переговоры с Максом фон Зюдендорфом, - сказала она. - Ты должен быть в форме. Немец решил инвестировать большую сумму в информационное пространство Перешеевска, а это не шутка. Сам знаешь, сколько желающих перехватить контракт. Хотя бы мой бывший муж.
- Муж объелся груш, - усмехнулся Макишев. - У него ничего не получится. Ты победишь. Ты всегда побеждаешь. И это твоя беда.
- Ну как с тобой говорить? Иди, Лёня, иди работай.
Макишев встал, направился к двери. Там он немного постоял, обернулся и произнёс:
- Я скажу Герберту Ивановичу и остальным, что ты на меня кричала, топала ногами и грозила наложить штрафные санкции. Надо же поддерживать твою репутацию справедливой, но строгой хозяйки.
Ирина махнула на него рукой и погрузилась в бумаги. Сейчас её больше, всего интересовал Макс фон Зюдендорф и их совместный проект с теле- и радиокоммуникациями. Апробация проекта могла бы пройти как раз на предстоящих выборах. Но по некоторым сведениям, которые ей предоставил Пантелеев, её бывший муж Сергей Кленин, владеющий своей информационной фирмой, намерен перейти ей дорогу, он тоже начал переговоры с Максом фон Зюдендорфом. Сейчас требовались решительные действия. Работу Ирины прервал зуммер на столе. Раздался голос Димочки:
- Ирина Александровна, вам муж звонит. Соединять?
«Лёгок на помине», - подумала Кленина и ответила:
- Бывший муж, Димочка, запомните это. Давай.
С Сергеем Ирина развелась без особого напряжения чувств, но вот ребёнка они до сих пор поделить не могут. Обе стороны из всех сил старались заполучить сына к себе. Сейчас мальчик жил у матери Ирины, в загородном доме. Но Кленин настойчиво требовал его к себе. Это был видный мужчина, слегка седеющий, с холодным блеском в глазах, хорошо известный в деловых и коммерческих кругах Перешеевска. Друзей у него почти не было, но коллеги и партнёры по бизнесу называли его Волком. Сейчас он ехал в своём шикарном «мерседесе» по одной из улиц города, держал возле уха мобильный телефон, а рядом сидела платиновая блондинка однозначной наружности.
- Ну что? - спросила Ирина. - Говори скорее, у меня мало времени.
- У тебя его никогда не было, - отозвался Кле¬нин. - Вопрос только один: где мой сын?
- Мой сын, - поправила Ирина. - Где ему и положено быть. У бабушки.
- Вы с ней сговорились прятать его от меня?
- Вовсе нет. С чего ты взял?
- Я был в загородном доме. Там никого нет. Никто не открывает.
- Значит, спят. Или пошли гулять. Мало ли что.
- Нет, твоя мать мне нарочно не открывает. Не допускает меня к Степашке.
- Ерунда!
- Ирина, нам давно пора встретиться и обсудить ситуацию. Я хочу, чтобы ребёнок жил у меня.
- Это невозможно. Я мать. Суд был на моей стороне.
- Если ты мать, то почему Степашка живёт не у тебя, а у бабушки? Что, снова времени не хватает?
- Там ему пока лучше, на свежем воздухе. И он ведь не всегда у неё. Мама сумеет его хорошо воспитать, у неё большой опыт.
- Как она тебя воспитала, уже видно. Короче, я требую...
- У меня нельзя ничего требовать, - отрезала Ирина. - Заруби это у себя на носу. Иначе я приму меры.
Она резко повесила трубку и нажала кнопку селектора:
- Димочка, для бывшего мужа меня больше нет.
- Яволь, мон женераль! - нахально отозвался секретут.
- Совсем распустились, - проворчала Ирина, вновь углубляясь в бумаги.

Прошли сутки... Ничего в Перешеевске вроде бы не изменилось, но какие-то внутренние механизмы, пружинки, колёсики, соединяющие невидимыми ни¬тями героев нашей истории, уже пришли в движение, набирали обороты. Судьба настойчиво стучалась в двери, и запереться от неё было нельзя. Ирина, Андрей, Наташа, Кленин, Жора, Макишев, даже Лоботрясов и Макс фон Зюдендорф постепенно втягивались в водоворот событий, ещё не ведая, что их ждёт впереди. Шекспировские ли страсти или кукольный фарс на ярмарке, что, впрочем, не столь уж и далеко друг от друга. Остаётся лишь внимательно следить за ними.

В шестом часу вечера Ирина Кленина покинула свой офис и, выйдя на улицу, направилась к автостоянке. Как всегда, она выглядела деловито, прелестно и слегка озабоченно. На ней было яркое красное платье и туфельки на высоком каблуке. В глазах какой-то охотничий блеск. Видимо, она «взяла след» и куда-то торопилась. Подойдя к «вольво», Ирина невольно оглянулась, почувствовав на себе чей-то взгляд. Возле «джипа-чероки» каменной глыбой стоял Жора и, улыбаясь, манил её пальцем.
- Привет! - громко сказал он. - Вот я тебя и нашёл, радость моя.
- Мы на брудершафт не пили, - ответила ему Ирина.
- В чём дело, выпьем! У меня в багажнике ящик шампанского. Хоть прямо сейчас.
- Чего тебе нужно? - Ирина достала ключи от своей машины.
- Ты мне нужна, ласточка, ты! - отозвался Жора. - Я сразу понял, что ты женщина высокого полёта. Скажу больше: ты достойна меня.
- Правда?
- Клянусь. Ты умна и прекрасна, а я только таких и люблю. На остальных у меня организм не реагирует.
- После ранения в голову?
- Ага! - Жора засмеялся. - Жизнь коротка, Ириша. Не успеешь оглянуться - и ты уже либо в тюрьме, либо в доме престарелых. Надо успеть схватить всё, что тебе попалось под руку. Взять и сжевать. А потом или проглотить, или выплюнуть.
- Смотри не подавись, - заметила Ирина.
- Я гвозди перевариваю. Ириша, я знаю, ты в разводе и в поиске. Ты ищешь настоящего мужчину. Не надо, не суетись: ты уже нашла. Вот он, перед тобой.
- Очень много мяса.
- А у тебя что сегодня, рыбный день? Знай, кошечка, что я великолепный любовник. Я весёлый и нежадный, давай дружить? Мне плевать, что ты генеральный директор фирмы «Контакт», для меня ты просто красивая женщина.
- Да не про твою честь, - сказала Ирина. - Вот что, Жора, благодарю тебя за откровенность. Ты умеешь собирать информацию, спора нет. Но, голубчик, я тоже не последняя в этой сфере деятельности. Это вообще моя профессия, тебе не повезло. Так что я тоже о тебе многое знаю, господин Георгий Иванович Кобзарь, дважды судимый, без определённых занятий, помощник депутата Геворкяна, он же владелец сети пунктов приёма цветных металлов и, естественно, жулик. Да, чуть не забыла, сейчас активно занимаешься избирательной кампанией. Что, своего мэра хотите посадить в Перешеевске?
- Сажают, Ириша, на нары, - уважительно ответил Жора. - Молодец, хвалю! Лишний раз убеждаюсь, что ты само совершенство. Самостоятельная, гордая. Такие не сразу в любви признаются. Но ты мне признаешься, это решено.
Кленина посмотрела на него с некоторым сожалением, как на больного.
- Прощай, Жора! - сказала она, садясь в свою машину.
- До скорого свидания, Ириша! - крикнул ей тот. - Я от тебя не отстану. Я не привык себе отказывать ни в чём, извини уж!
- Ничего, привыкнешь! - бросила она в ответ.
«Вольво» выехал с автостоянки.

Когда из контор и офисов Перешеевска деловой люд потянулся в свои квартиры, Андрей Смирнов чистил на кухне картошку. В переднике, руки по локоть засучены, настроение почему-то преотличное. Наташа тут же за столом проверяла, как всегда, школьные тетрадки. Девочки играли в комнате в какую-то компьютерную игру, а пёсик Джордж развлекался со своим хвостом. Семейную идиллию нарушал лишь голос мэра Лоботрясова из телевизора, он вещал о невыразимых бедах, которые непременно свалятся на город, если его не изберут вновь.
- Выключи ты эту старую поганку, - посоветовал жене Андрей.
- Зачем? Пусть талдычит, я к нему как-то привыкла, - ответила Наташа. - Знаешь такую индийскую притчу? Сидел брамин у дороги, весь облепленный мухами. Мимо шли двое странников. Один из них пожалел брамина, стал сгонять с его тела мух. «Что ты делаешь? - говорит другой. - Прилетят новые, ещё злее кусать будут, а эти уже насытились». Так и с выборами. Вот придёт сейчас другой мэр вместо Лоботрясова - сколько ещё кровушки попьёт, ты задумывался?
- А мне кажется, что смена власти в нашем городке не повредит, - сказал муж. - Кстати, сегодня мне звонил один смешной человек, Жорой его зовут, я ему компьютер чинил. Предлагает работу.
- Какую?
- Я так толком и не понял, но что-то связанное с выборами. С пиаром, с избирательными технологиями. Надо бы завтра встретиться.
- Смотри, ты у меня такой беспечный, ещё втянут в какую-нибудь историю, - забеспокоилась Наташа. - Лучше не суйся никуда.
- Прятать голову в песок, как страус, тоже не годится, - ответил Андрей. - Ты не бойся, я разберусь, что к чему.
Наташа захлопнула последнюю тетрадку, потянулась.
- Господи, наконец-то учебный год заканчивается, я так жду каникул, - сказала она. - В деревню бы съездить, к матери...
- Можно, - сказал Андрей. - Но там же с тоски умрёшь.
- А на Чёрное море слабо?
- Хоть на Канары, были бы деньги.
- Опять эти проклятые деньги, - застонала Ната¬ша. - Как они мне надоели! Надо девочек одевать, я сама себе сто лет ничего не покупала... А на еду, а за квартиру платить? Ты не думай, я тебя не упрекаю...
Но Андрей перестал чистить картошку, спина его напряглась.
- Мне самой стыдно, - продолжила Наташа.- Но меня иногда угнетает наша бедность. Я иногда срываюсь, но... это так унизительно. Боюсь, я больше не выдержу.
- Погоди, скоро я что-нибудь придумаю, - ободрил её Андрей. - Или банк ограблю, или... задушу какую-нибудь богатую старушку.
- Не надо, - улыбнулась Наташа. - Старушка тут ни при чём. А вот сегодня я шла по улице, переходила дорогу - и вдруг машина промчалась, иномарка. Чуть не по ногам. А за рулём такая дамочка сидит... Ничем не лучше меня, тоже молодая.
- А машина какого цвета? - насторожился Андрей. - Какой марки? Не «вольво»?
- Не помню. А что?
- Да нет, ничего. Ты обиделась на неё, что ли?
- Хуже! - вздохнула Наташа. - Я ей позавидовала.
- Ну и напрасно!
Андрей встал, обнял жену за плечи.
- Давай рассуждать так, - сказал он. - Ты ведь ничего о ней не знаешь. А может быть, у неё муж - наркоман со стажем, а ребёнка, скажем, бандиты похитили и требуют выкуп? А может быть, она вообще валютная проститутка и болеет СПИДом. Или, несмотря на красоту и машину, её бросил любимый человек? Чему тут завидовать? Глупо. Это пусть она тебе завидует. Ты честная женщина, у тебя благородная профессия, любящий муж и дети. И Джордж. У нас счастливая семья. Сейчас вот натрескаемся картошечки с селёдочкой, попьём чаю, а потом выйдем погулять перед сном. И в постельку. И нам приснятся такие замечательные сны!
- Ты, как всегда, прав, - сказала Наташа, приласкавшись к мужу. - Это хорошо, что ты у меня такой спокойный и радостный. Только... никогда не бросай меня. Я этого не переживу.
- Вот ещё новость! - воскликнул Андрей. - Что это ещё за мысли такие тебе в голову лезут? Ты и я - одно целое.
- Просто... у меня какое-то нехорошее предчувствие.
Наташа поднялась, подошла к окну. Андрей встал рядом. Внизу была видна автобусная остановка. Та самая, по требованию. Возле неё медленно затормозила какая-то иномарка. Кажется, это был «вольво». Открылась дверца, выглянула женская головка.
- Смотри, какой чудесный вид, - произнёс Андрей. - Много света, воздуха! Живи и радуйся. Был бы я художником, нарисовал бы твой портрет на фоне тех замечательных лип.
- Лучше на фоне вон той иномарки, - сказала Наташа.
- Да плюнь ты на неё, - посоветовал муж. Он перегнулся через подоконник и действительно плюнул вниз. - Вот так.
«Вольво» между тем проехал чуть дальше и снова остановился. Словно в каких-то поисках. Отсюда было плохо видно, но женщина в машине достала мобильный телефон, начала набирать номер.
- Давай ужин готовить? - предложил Андрей.
- Пора, - согласилась Наташа. - Действительно, что это мне взбрело в голову? Какие-то детские страхи, тревоги... Мы ведь с тобой никогда не расстанемся?
- Никогда, - кивнул Андрей. - Сегодня уж по крайней мере - точно.
В это время в коридоре зазвонил телефон. Как-то особенно протяжно и противно. Смирновы переглянулись. Джордж залаял.
- Кто бы это мог быть? - глубокомысленно изрёк Андрей.

Глава седьмая
НАЧАЛО ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

После открытия выставки во Дворце культуры прошла неделя, пролетела, как короткая песня, которая оказалась для Ирины Клениной крайне неприятной. Дела в офисе почему-то пошли из рук вон плохо. Как-то вдруг незаладились отношения с постоянными клиентами и заказчиками. От услуг фирмы «Контакт» отказалось одно солидное муниципальное предприятие. Заупрямился немец Макс фон Зюдендорф, его вдруг перестали устраивать условия сделки. В местной газете «На перешейке в Перешеевске» появилась скверная статья журналиста Язнайкина, полная клеветы и вымыслов о конторе Клениной. Что-то происходило, какие-то тучи сгущались вокруг Ирины, и она не могла понять - откуда ветер дует. Ситуация немного прояснилась лишь после телефонного звонка старого приятеля, Валеры Лососева. Он часто пользовался услугами её фирмы, а теперь вдруг заявил, что за информационной поддержкой решил обратиться к её бывшему мужу, Сергею Кленину.
- Но почему? - удивилась Ирина. - Я думала, мы с тобой вечные партнёры. Тебе, конечно, выбирать, это твоё право, но пойми, у Сергея гораздо меньше возможностей. Это не совсем его профиль, а у меня налаженные связи во всём Перешеевске. И не только здесь. Да, у него выйдет дешевле, но потом это обернётся тебе боком.
- Я думал, вы одна семья, - уклончиво сказал Лососев.
Ирина поняла, что он уже принял решение, снюхавшись с Клениным, а теперь просто юлит. И ещё она догадалась о том, что за спиной Валеры маячит тень её бывшего мужа.
- Мы не одна семья, - с раздражением произнесла Ирина. - Ты, Валера, ошибся. Смотри не прогадай...
Повесив трубку, она тут же набрала новый номер.
- Кленина, пожалуйста, - сказала Ирина. - Как представить? Одноименная особа. Он поймёт. Вернее, однофамильная. Поскорее, я жду... Занят? Ну, хорошо.
Бросив трубку, Ирина задумалась. Теперь она была уверена в том, что воду мутит именно Сергей. Стремительно выйдя из кабинета, она бросила Димочке:
- Вернусь через час.
- Я запомню, - нахально отозвался он.
Ирина прошла через комнаты, где сидели её сотрудники. Брови её были нахмурены, лицо сосредоточено. Афина Паллада перед началом Троянской войны, не иначе. За одним из столов расположился Андрей Смирнов, она метнула в его сторону короткий взгляд, но ничего не сказала. Работы у него пока было немного, и Смирнов чувствовал себя в новом коллективе не слишком уютно. Ирина спустилась вниз, села в свою машину и помчалась к офису бывшего мужа. Он располагался в двух кварталах отсюда, в маленьком двухэтажном особнячке. Остановив «вольво», она быстро прошла мимо охранника-верзилы в камуфляже, который при виде её почему-то вытянулся в струнку. В приёмной Ирину пыталась остановить смазливая секретарша, но не решилась, лишь что-то пискнула в спину. «Афина» ворвалась в кабинет Кленина. Тот поднял голову, усмехнулся. Словно давно поджидал её. Наступила минутная пауза, в продолжение которой они молча и выжидающе смотрели друг на друга.
- Какая радость! - насмешливо сказал, наконец, Кленин. - Глава такой солидной фирмы приходит к нам, убогим! На своих прекрасных ножках. Чему обязан?
- Ты прекрасно знаешь, почему я здесь, - перешла в наступление Ирина. - Скажи, ты зачем, дружочек, полез в мои дела? Что за фокусы? Почему оседлал Валерку Лососева? Напустил на меня Язнайкина. Мутишь воду и пудришь мозги Максу фон Зюдендорфу. Чего тебе вообще нужно?
Кленин молча показал ей рукой на кресло, закурил сигарету.
- Это не фокусы, Ира, - сказал он. - Всё очень серьёзно. Сначала я буду гадить тебе по мелочам. Потом всё больше и больше. А потом я тебя просто разорю, радость моя. И он выпустил струю дыма в её сторону.
Ирина нервически засмеялась. Чтобы успокоиться, тоже закурила. Села в кресло.
- Ты что, взревновал меня? - спросила она.
- К кому, к этому вахлаку? Думаешь, я поверил, что ты собираешься за него замуж? Не смеши меня.
- Во-первых, он не вахлак. Во-вторых, да, собираюсь. Ты мне запретишь, что ли?
Дверь в кабинет приоткрылась, показалось лицо секретарши.
- Пошла вон! - грубо крикнула ей Ирина. Дверь моментально захлопнулась. Кленин покачал головой.
- Этак ты мне всех сотрудников распугаешь, - сказал он. - Ну и методы у тебя...
- У тебя не лучше, Кленин.
- Видишь ли... Мне всё равно, с кем ты будешь жить. Но мне не всё равно, что за личность будет рядом с моим сыном. Согласись, я имею право опасаться. Вот если бы ты нашла человека достойного, приличного...
- Как ты? - перебила его Ирина.
- Такого, как я, ты больше не найдёшь нигде, - спокойно ответил Кленин. - Но хотя бы близкого по уровню. Тогда я, может быть, и оставлю тебя в покое. А этот, повторяю, вахлак! И ему я сына не отдам!
- То есть ты меня шантажируешь?
- Именно. Лучший для тебя выход - отдай мне сына. Или в течение трёх-четырёх месяцев я тебя уничтожу. Гарантирую. Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю.
- А ты не предполагаешь, что всё может произойти наоборот? Что это я тебя разорю? Ты у меня в одних носках по улице побежишь!
- Брюки-то хоть оставишь? - съязвил Кленин.
- Без брюк, с голой задницей!
- Фу, как пошло! Ира, тебе бы надо на водах полечиться. Съезди на курорт. В Баден-Баден.
- Я съезжу, - кивнула Ирина. - Так съезжу по твоей физиономии, что мало не покажется!
- Совсем бешеная стала, - проговорил в пространство Кленин. - Охрану позвать, что ли?
- Зови, всех зови! - выкрикнула Ирина. - Война так война. Ты первый начал. Не обижайся, если что.
- Не доводи до греха, отдай сына! - не выдержал Кленин.
Ирина метнула в него пачку сигарет, которую мяла в руках.
- Кретинка! - в сердцах заорал Кленин. - Как я мог, идиот, когда-то тебя любить!
- Будь здоров, чтоб тебя мухи заели! - крикнула на прощанье Ирина, изо всех сил хлопнув за собой дверью.
Проделав обратный маршрут к своей конторе, она, как пантера, стала выхаживать по кабинету, кусая губы. Затем вызвала к себе Пантелеева и Макишева. Оба сотрудника явились тотчас же, озабоченно поглядывая на разъярённую начальницу.
- Вот что, друзья мои, - произнесла Ирина, приглашая их сесть. Голос её не предвещал ничего хорошего. - У нас возникли большие сложности. Виной всему Cepгей Кленин, мой бывший муж. Мне необходимо собрать о нём всю информацию.
- Кто же его лучше знает, чем бывшая жена? - промолвил Макишев.
- Я неправильно выразилась. Не столько о нём, сколько о его фирме «Гермес». Контакты, связи, деловые партнёры, банковские счета, отношения с налоговой инспекцией, с мэрией... Короче, абсолютно всё! Всю подноготную о его паршивой конторе. Начинается большая игра, а информация о противнике, как вы сами понимаете, имеет решающее значение. Пантелеев, вы должны задействовать все наши гласные и негласные ресурсы. Поручаю это вам.
- Хорошо, - кивнул лаконичный Пантелеев.
- Попробуйте установить в его офисе «жучки», - подумав, сказала Ирина.
- Это незаконно, - вмешался Макишев.
- Сейчас не до деликатностей, - отрезала Ирина. - Война есть война. Или мы - их, или они - нас. Вы меня поняли, Пантелеев?
- Понял, - отозвался тот, всё с тем же непроницаемым видом.
- Вот и действуйте! - махнула рукой Ирина.
Пантелеев бесшумно вышел из кабинета.
- Теперь ты, - сказала Кленина, мельком взглянув на Макишева. - У тебя будет ещё более тонкое задание. Особого рода. У Кленина работает секретарша, этакая смазливая бабёнка. Он сам мне как-то говорил, что она обожает богатеньких буратин за тридцать. Выбирает себе будущего мужа. Познакомься с ней, охмури, денег я тебе выдам, тряхни стариной, ты же можешь! Замани её в квартиру, спой песенку под гитару, трали-вали, шампанское, ну и так далее... Чёрт, мне тебя учить, что ли? Как в таких случаях поступают мужики, вспомни! Короче, она должна быть твоей. Твоим агентом.
- На разврат меня толкаешь? - усмехнулся Макишев.
- На дело, которое принесёт нам необходимую информацию, - поправила Ирина.
- А наша любовь? Прости, моя любовь к тебе?
- Лёня, сейчас у тебя на уме должна быть только секретарша Кленина. Считай, что она - это я.
- Я не могу так считать, - сказал Макишев. - Ты его собираешься утопить, своего мужа?
- Собираюсь, - решительно кивнула Ирина. - И меня никто не остановит. И не задавай лишних вопросов.
Макишев встал, подошёл к Ирине. Они оказались лицом к лицу. Что-то проскочило между ними, какая- то искра.
- Извини, - твёрдо произнёс он. - Боюсь, я не справлюсь. Вернее, просто не хочу.
Кленина удивлённо приподняла брови.
- Да, не хочу, - подтвердил Макишев. - У меня совсем другая работа. А это... это для какого-нибудь Джеймса Бонда, не для меня. И  потом, грязно как-то. И глупо. Ирин, зачем тебе эти игры? Это не твоё, ты же совсем другая. Была до последнего времени. Ты извини, но мне... непонятно.
- Говори, говори, - холодно произнесла Кленина. - Я тебя внимательно слушаю. Что ещё скажешь?
- Неприятно смотреть, как ты играешь в деловую женщину - и уже совсем доигралась, - продолжил Макишев. - Чего доброго, скоро прикажешь убрать своих конкурентов физически. Почему бы и нет? Оставь всё это, угомонись.
- Теперь всё?
- Всё.
- Ты уволен! - резко сказала Ирина.
Макишев развёл руками, усмехнулся.
- Давно пора, - мягко отозвался он. - Значит, я пойду?
- Иди и не возвращайся. - Ирина отвернулась к окну, услышала, как позади неё захлопнулась дверь.
- Ну и чёрт с ним... - прошептала она. Затем подошла к столу, нажала на кнопку селектора: - Димочка, Смирнова ко мне!
- А кто это? - ответил секретут манерным голосом.
- Смирнов Андрей Сергеевич. Новый сотрудник. Повтори.
Голос у Димочки переменился:
- Смирнов Андрей Сергеевич. Новый сотрудник. Повтори, - сказал он.
- Повтори не повторяй, - рассердилась Кленина.
- Не повторяй повтори, - совсем запутался Димочка.
- Идиот... - прошипела Ирина в сторону. - Зови Смирнова, и быстро!
- Йес! - откликнулся секретут. И бросился выполнять приказание.
Через минуту в комнате Клениной появился новый сотрудник. Вошёл он осторожно, словно в зубной кабинет. Встал около дверей.
- Сюда, к столу, - потребовала Ирина. - Садись.
Она в течение десяти минут растолковывала Смирнову то, что требовала от Макишева. Лицо Андрея всё больше вытягивалось, он растерянно теребил в руках носовой платок.
- Ну что ты на меня так смотришь? - спросила Ирина. - Что-то не нравится? Мне нужна полная информация о моём бывшем муже.
- Понимаю... - ответил Смирнов, - Но вот с секретаршей... Тут нужны навыки.
- Ерунда! - отмахнулась Ирина. - Ты мужик видный, получится. Причём я ведь тебя не заставляю тащить её к себе в койку. Знаю, как ты верен своей дорогой жёнушке. Просто посади её на крючок. И тяни сведения.
- На крючок, - повторил Андрей. - Гм-м. Рыба она, что ли?
- Хуже. Медуза.
- Вы уверены, что нет другого способа?
- Мы на «ты», забыл?
- Да, ты уверена, что нельзя подкупить какого-нибудь охранника из его фирмы?
- Этим уже занимается Пантелеев. Пойми, из всех сотрудников я могу послать на это задание только тебя или Макишева. Макишев уже уволен. Герберт Иванович не годится, стар. Серёжа молод. Стульева там знают. Не Димочку же посылать? Остаёшься только ты.
- Слушай, а почему ты уволила Макишева?
- Тебе-то какое дело?
- Просто спросил.
- Это мои проблемы.
- По-моему, он неплохой специалист, грамотный компьютерщик.
- Ты его адвокат, что ли? Занимайся своим делом.
- А дело это - охмурять чужую секретаршу? Я думал, буду заниматься более глобальными проблемами в информатике...
- Будешь, успеешь. Всему своё время.
- Но... Ты говоришь, подъехать к ней как бы случайно на машине, охмурить и так далее. А у меня даже прав нет.
- То есть? - искренне удивилась Ирина.
- Да и самой машины нет, ты забыла? - сказал Смирнов. - Я водить вообще не умею. Только велосипед.
- Да, на велосипеде к ней не подкатишь... Не тот эффект. Но ты просто неандерталец какой-то, извини. Чем больше тебя узнаю, тем больше поражаюсь. Как же ты жил всё это время? Ты же проворачивал какие-то там дела на прежней работе, был серьёзным человеком, как же ты без машины обходился?
- Я был мозговым центром, - скромно ответил Смирнов. - Меня возили. А за руль я просто боюсь садиться. Себя боюсь.
- Почему?
- Не умею ездить медленно. Люблю скорость.
- Тогда тебе надо было бы родиться лётчиком, - сказала Ирина и задумалась. - Ладно, это не та проблема, о которой надо горевать. Права мы тебе купим, а водить тебя научат в два дня по ускоренной программе. Это я беру на себя. Итак, ты согласен? Могу я на тебя положиться?
- Конечно, - кивнул Смирнов. - Положиться можешь. Вообще-то я люблю всякие авантюры. Хлебом не корми.
- Правда? - весело спросила Ирина. - Тогда мы с тобой споёмся.
Прямо из офиса уволенный Макишев отправился в свою любимую рюмочную возле центрального рынка. На душе у него было как-то до странности легко, словно он сбросил, наконец, с плеч тяжёлый зимний тулуп и вышел встречать весну. Он давно понимал, что работать под началом любимой женщины (да ещё со школьной скамьи!) дальше невозможно, и увольнение - это самое гениальное решение, устраивающее их обоих. Но чем будет заниматься теперь, Макишев не знал. Может быть, устроиться преподавателем в родную школу или пойти куда-нибудь грузчиком, хоть на тот же рынок. Грузчики и получают неплохо, и голова свободная.
«А зачем мне моя голова?» - подумал вдруг Макишев, и его внезапно, будто щупальцами осьминога, охватила жгучая тоска. Стало невыносимо грустно смотреть на солнечный мир, на спешащих куда-то прохожих, на красочные витрины магазинов, на предвыборный плакат с улыбающимся Лоботрясовым. Повинуясь какому-то глупому инстинкту, Макишев достал авторучку и украдкой пририсовал Лоботрясову козлиную бородку и синяк под глазом. Зачем? Он бы не смог ответить на этот вопрос. Может быть, считал виновником всех своих бед именно Семёна Васильевича. Затем вошёл в рюмочную.
Минут через десять он уже оживлённо разговаривал со случайным собутыльником - красноносым человечком в потёртой шляпе.
- Ты любил когда-нибудь? - спросил Макишев, зажёвывая водку.
- Всегда! - откликнулся человечек.
- Я имею в виду женщину?
- И не одну!
- Тогда скажи: что должен ждать мужчина от женщины, которую он любит? Если он не дурак.
- Секунда на размышление, время пошло! Отвечаю. Он точно любит?
- Точно, - подумав, ответил Макишев.
- И он не дурак? - уточнил собутыльник.
- Не полный. Так мне кажется.
- Тогда всей этой схемы не может быть. Не складывается.
- Почему?
- Потому что или он любит и поэтому дурак, или он умный и потому не любит. Одно из двух. Бывает ещё третье. Он уже мёртв и не потеет.
- Логично, - кивнул Макишев. - Давай ещё выпьем.
На столе появилась новая бутылка и бутерброды с килькой. Солнце улыбалось в окно рюмочной. Жизнь казалась прекрасной, а все люди - братьями.
- Брат, - сказал человечку в шляпе Макишев. - Почему нас посылают?
- Куда? - не понял «брат».
- Куда не надо. Всю жизнь. То мусорное ведро вынести, то в ЗАГС, а то и в крематорий. И мы идём, вот ведь что самое смешное. Это скверно, так жить нельзя. Надо сопротивляться. Нужно наперекор судьбе идти в другую сторону.
- Мимо морга всё равно не пройдёшь, - философски заметил собутыльник. - Под конец жизни всё одно заглянешь.
- У тебя склад ума как у Чаадаева, - согласился Макишев. - А вот шляпа чеховская.
- A y меня и фамилия почти такая же - Чехоев! - радостно отозвался человечек. - Одна буковка только лишняя.
- Мы её выкинем из твоей фамилии, - пообещал Макишев. - Р-раз - и нету! Теперь ты Чехов. Ты, часом, не доктор?
- Не-ет, я грузчиком тут, на рынке. Сегодня выходной.
- Возьмёшь меня к себе на работу?
- Возьму, чего же не уважить хорошего человека? Пить ты умеешь, а это в нашем деле самое главное. Мы, грузчики, как разведчики в тылу врага. Должны пить много и сохранять секреты генерального штаба.
- Прозит! - чокнулся с ним Макишев. Ему вдруг вновь стало невыразимо грустно. Он вспомнил строчку из Гёте и процитировал: - «Мне грустно, бес! Что делать, Фауст?» В чём, по-твоему, смысл жизни, партайгеноссе?
- Секунду на размышление, время пошло! - тотчас же отозвался собутыльник. У него, видимо, были готовые ответы на всё. - Это с какой стороны взглянуть. С точки зрения сумасшедшего - в хаосе мироздания, а с точки зрения лечащего врача - в ограничении миропорядка смирительной рубахой. И то, и другое правильно, но истина всё равно в вине.
Макишев с изумлением поглядел на него. Цокнул языком от восторга.
- Ты не Чаадаев, ты Кант, - веско сказал он. - Давай ещё выпьем!
В это время в рюмочную вошёл толстенный, как слон, мужчина со стриженой головой. И направился к их столику.
- Привет, орёлики! - трубно сказал Жора. - Хотите немного подработать?
- А чего надо? - откликнулся Чехоев.
- Будете клеить предвыборные плакаты Геворкяна, - пояснил тот. - Работа непыльная, плачу сразу. А плакаты других кандидатов станете портить. Срывать или гадить как-нибудь, ясно?
- Один я уже изгадил, - кивнул Макишев. - Запиши в счёт. Я согласен.

Глава девятая
СНЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Смирнову снился странный сон. Он тяжело дышал, вскрикивал, ворочался на жёсткой койке, но не мог разлепить глаза. Ему чудилось, что он сидит в машине на главной улице Перешеевска, возле банка, нервно поглядывает на часы и чего-то ждёт. Стрелки ползут медленно, приближаясь к шести. Банк скоро закроется. Вот к машине подходит Ирина Кленина, открывает дверцу, садится с ним рядом.
- Всё готово, - говорит она. - Я позвонила по телефону, сказала, что в мэрии заложена бомба. Сейчас вся милиция ринется туда. Пора начинать.
- Подождём ещё три минуты, - отвечает Смирнов.
По главной улице проносятся несколько милицейских «уазиков». Смирнов и Кленина провожают их взглядом. Потом, не сговариваясь, выходят из машины. Идут к банку. В дверях стоит швейцар с лицом Макишева. Он распахивает перед ними дверь, они входят внутрь. Возле кассовых окошечек стоит пара-тройка клиентов. Клерки в белых воротничках проводят операции по вкладам. По залу разгуливает рыжий кот с лисьим хвостом.
- Брысь! - говорит ему Кленина.
- Мяу! - отвечает за кота Смирнов. - Мур-рр...
- Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает его напарница.
- В горле пересохло. Воды бы.
- Подожди. Сначала дело. Сейчас приедет мой муж за миллионом.
Через пару минут в банк входит Сергей Кленин с охранником, тот держит в руках помповое ружьё Они подходят к окошечку, кассир начинает отсчитать деньги. Ирина и Андрей прячутся за колонной. Когда все деньги перекочёвывают в сумку, наступает решающий момент, Ирина и Андрей надевают на головы капроновые чулки, выскакивают из-за колонны. В руках оружие.
- Всем стоять! То есть сидеть! - кричит Смирнов. - Нет, лежать!
- Так что же нам делать? - оборачивается к нему Кленин.
- Замри! - отвечает ему Ирина. Она держит на мушке охранника, который опускает помповое ружьё на пол. В зале паника.
Смирнов стреляет в воздух, разбивает люстру. Затем подбегает к операционному окошку. Хватает сумку с деньгами. Там миллион. Но тут он видит, что за кассой сидит не клерк, а его жена - Наташа.
- Ты чего это нацепил на голову мой чулок? - спрашивает она. - Взял бы новогоднюю маску хрюшки, у нас на антресолях валяется.
- Некогда мне, некогда! - быстро говорит Смирнов. - Не мешай работать!
- И ты называешь это работой? Я тебя предупреждала, чтобы ты не связывался с этой женщиной. Она тебя до добра не доведёт.
- А что вы обо мне знаете? - вмешивается Ирина. - У меня, может быть, было трудное детство? И вообще, сидите там и молчите.
- Господа, господа! - вступает Кленин. - Так вы будете нас грабить или выяснять отношения?
Рыжий кот вдруг хватает помповое ружьё охранника и начинает беспорядочно палить во все стороны. Летят стёкла, визжат люди. Смирнов с сумкой бежит к машине, падает, деньги разлетаются по воздуху, превращаясь в разноцветные бумажные фантики... И он просыпается.
- Ф-фу-у ты!.. - выдохнул Смирнов, приподнимая голову с подушки. - Где это я?
Он ничего не мог сообразить. Какая-то длинная тёмная комната, в двери - окошечко, там горит лампа. Ряды кроватей, на них спят люди. Спёртый воздух, сопение, мычание... «Сумасшедший дом, что ли?» Мысли в голове Смирнова путались, страшно хотелось пить. В висках покалывало.
- Идея, идея... - донеслось до него с соседней койки. Там лежал какой-то бородатый мужчина и стонал.
Смирнов свесил босые ноги и перегнулся к нему.
- Кто вы? - спросил он. Бородатый открыл один глаз.
- Иде я нахожусь? - выговорил страдалец.
- А я знаю? - вопросом на вопрос ответил Смирнов.
- В вытрезвителе! - выкрикнул кто-то из глубины. - Заткнитесь, вы оба!
Смирнов сел на койке, обхватив голову обеими руками. Стал раскачиваться из стороны в сторону. Он всё вспомнил. И разговор с Наташей, и попойку с Федотовым, и встречу с Макишевым... Где, кстати, он? Их посадили в милицейский «уазик», затем куда-то повезли... Раздели. Так, ясно. Смирнов всхлипнул. Он впервые в жизни оказался в вытрезвителе, теперь ему было невыразимо гадко, противно, казалось, что на него вылили бочку смердящей жидкости, а потом ещё долго плевали в морду. Что же теперь будет? Как объяснить Наташе? Позор, позор... На какое-то мгновение жизнь потеряла для него всякий смысл. Всё - или почти всё - рухнуло.
- Иде я, иде я, иде я нахожусь? - монотонно бубнил сосед слева. Как заведённый. Очевидно, это был горячечный бред.
Смирнов встал, зашлёпал по холодному полу к окну. На окне были решётки, виднелся лишь край улицы и спящий, унылый дом.
- Эй! - позвал его кто-то.
Смирнов обернулся, пошёл на голос. На одной из коек сидел человек, который показался Андрею знакомым. Где-то он его уже видел. Ну, точно! На прошлой неделе, во время открытия выставки художника Савоськина. На этом «вшивом бомонде». Это же писатель Куручуев!
- 3-здрасте! - вежливо сказал Смирнов, присаживаясь на койку к творцу романов. - И вы тут?
- Залетел, понимаешь, - охотно отозвался тот. - Бывает... Банкет был в Доме творчества, а дальше... не помню. Хошь, автограф дам?
- Писать нечем, - похлопал себя по трусам Смирнов. - А который сейчас час?
- Судя по фазе и состоянию луны - середина мая, - ответил Куручуев, поглядев в окно. – Век двадцать первый, это я точно знаю. Знаешь, парень, в новом романе у меня будет сцена в вытрезвителе. А как её описать, ежели не знаешь реальной жизни? Так что я очень рад. Материал надо пощупать своими руками, пропустить через сердце. Вот тогда будет сюжет, понял?
- Понял. Вам надо почаще сюда заглядывать.
- Да уж стараюсь. А ты, кажется, мелькал где-то... Морда мне твоя знакома. Журналист?
- Нет, я по другому ведомству.
- Ну, неважно. Всё равно человек - это звучит горько. Не я сказал. Пушкин. Тоже, между прочим, неплохой писатель.
«Эге! - подумал Смирнов. - А ведь он тоже ещё не очухался...» Куручуев вдруг откинулся на подушку и мгновенно уснул, прерывая храп свистом. Смирнов встал и побрёл между койками, всматриваясь в лица перетрудившихся на ниве алкогольного урожая бедолаг. Макишев лежал на самой дальней койке. Он спал так крепко, что разбудить его не представлялось никакой возможности. Смирнов укрыл его сползшим одеялом, поглядел на соседа справа. Это был Чехоев, грузчик. Он лежал с открытыми глазами, глядя в потолок, словно читал на нём незримые библейские откровения.
- Всё в порядке? - участливо спросил Смирнов.
- Думаю, - ответил Чехоев. - Если помножить триста шестьдесят две чекушки на сто пятьдесят одну банку шпрот, что выйдет?
- Не знаю, - пожал плечами Андрей. - Надо списаться с Академией наук, там помогут. Рассвет скоро?
- Уже светает.
Смирнов крякнул и направился к двери с окошечком. Стал стучать, сначала тихо, потом всё громче и громче. Позади него раздались недовольные возгласы. С той стороны двери появился молоденький милиционер.
- Чего надо? - спросил он.
- Извините, пожалуйста, - сказал Смирнов. - Нельзя ли мне сойти... то есть выйти? Я уже трезвый!
- Не положено, - отрезал милиционер.
- Ну, хотя бы позвонить? - стал упрашивать Андрей. - У меня жена беременная, с ума сходит. Я никогда дома не ночевал. В смысле, наоборот. У неё может начаться предродовая горячка.
Позади него послышался чей-то хохот.
- Нельзя! - упрямо сказал милиционер. - Спи, чучело.
- Как это так? - рассердился Смирнов. - Как это - нельзя? Я законы знаю! Имею право на один звонок.
- У нас телефон платный, - ухмыльнулся блюститель.
- Сколько?
- Пятьдесят долларов по курсу.
- Согласен, - смекнул Смирнов. - Выводите.
Милиционер отпёр дверь, провёл его в специальную дежурную комнату. Андрей, подтянув трусы, ухватился за телефонную трубку как за спасительную соломинку. Набрал номер Клениной. Сначала никто долго не подходил, затем послышался её сонный голос:
- Кой чёрт, алло!
- Ирина Александровна, это я, Смирнов! - торопливо проговорил он. - Вы будете смеяться, но я попал в вытрезвитель. В натуре. И они требуют выкуп...
- Фильтруй базар! - одёрнул его милиционер.
- То есть штраф, - поправился Смирнов, косясь на блюстителя.
- Чего гонишь? - вновь встрял тот.
- Ну, телефон у них платный, - сказал Андрей. Пятьдесят долларов - звонок. Вот я вам и звоню, больше некому. Выручайте.
Наступила пауза, Смирнов испугался, что она сейчас повесит трубку. В принципе так поступила бы любая нормальная женщина. Но Кленина была особой исключительной.
- Так, говори адрес, - ровным голосом произнесла она.
- Адрес? Сейчас передам трубку...
Смирнов сунул телефон милиционеру, тот начал диктовать, постукивая карандашом по столу. А в голове Андрея также стучали какие-то маленькие молоточки.
- Садись, жди! - сказал сержант, положив трубку. - Так это она у тебя беременна?
- Они, - невнятно ответил Смирнов. - Мне бы водицы... испить. Родниковой.
Милиционер насмешливо указал на графин. Андрей припал к источнику. На лице его застыло выражение блаженства.
- Ух, хорошо.
- Хорошо тебе дома будет, - фыркнул сержант. - Я бы вас, алкоголиков, через одного стрелял.
- Зачем же так строго? Среди нас попадаются достойные люди, - попытался возразить Смирнов.
Чувствуя, что милиционер не расположен к разговору, он умолк, сжался на деревянной скамье, сунув руки между колен. И почти уснул. Очнулся он минут через сорок, когда перед ним положили его одежду.
- Одевайся! - сказал сержант.
В коридоре Смирнова ждала Кленина. Нервно вышагивала взад-вперёд.
- Принимайте голубчика! - подтолкнул Андрея сержант. - Взгрейте его дома как следует. Он капитана за погон укусил.
- За мной, - коротко приказала Ирина, направляясь к выходу.
Рассвет только-только поднимался над Перешеевском. Где-то далеко красным светом сияла шапка пожарной каланчи. За спиной осталось мрачное решётчатое здание вытрезвителя. На улице стояла машина Клениной. Андрей плёлся за Ириной как пёс.
- Ну и зачем ты капитана за погон укусил? - бросила та, не оборачиваясь. - Кушать хотелось?
- Не помню я, - отозвался Смирнов. - Очевидно, это был последний аргумент в дискуссии.
- А напился зачем? Как тебя угораздило? Выпил рюмку пива?
- Две. Водки. Вредное влияние окружающей среды. Между прочим, там, в вытрезвителе, остался ещё Макишев. И этот, граф Лев Николаевич... то есть Куручуев.
- Прикажешь за всех штраф платить? Они меня не интересуют.
Смирнов остановился перед машиной.
- Но как же, - пробормотал он. - Макишев тебя очень любит. Нехорошо получается. Он твой школьный друг.
- Успел уже с ним сойтись? - спросила Ирина, распахивая дверцу. - Садись, горе.
- Может быть, я лучше пешком пройдусь?
- Ветер сдует. Тебе надо отлежаться. Не бойся, не у меня, доставлю тебя домой.
Смирнов в нерешительности сел в «вольво». Увидел мобильный телефон, спросил:
- Можно я позвоню?
- Звони, - усмехнулась Ирина. - Она наверняка соскучилась...
Андрей набрал домашний номер, отвернувшись в сторону. После долгих длинных гудков Наташа сняла трубку.
- Ну, наконец-то! - шёпотом произнёс он. - Я уж думал: не случилось ли чего...
- Это я должна так думать, - ответила Наташа. - Ты где? Федотов говорит что-то невразумительное. Ничего нельзя понять. Будто ты на каком-то корабле, плывёшь в Аляску... Что происходит?
- Он врёт, вернее, ошибается, - сказал Андрей. - Ничего страшного со мной не приключилось, жив-здоров, просто задержался тут в одном месте. Мне неудобно говорить.
- Ах, неудобно! - почти прокричала Наташа. - Я тут с ума схожу, а он веселится!
- Я не веселюсь.
- Я же слышу!
- Это в трубке что-то трещит. Помехи на линии.
- Я знаю, что это за помехи. Я её, эту помеху, чувствую на расстоянии. Она что, рядом с тобой?
- Кто? - покосился на Ирину Андрей. Та вновь усмехнулась.
- Эта женщина! - крикнула Наташа.
- Она тут совершенно ни при чём! - ответил Андрей. - Успокойся. Она вовсе не помеха, она...
Но Наташа не дала ему договорить, бросила трубку. Смирнов вернул телефон Ирине. С досадой потёр себе лоб.
- Ну что? - спросила Кленина. - Твоя жёнушка уже ревнует тебя ко мне? Ваш союз дал трещину?
- Да нет... хотя вообще-то... ерунда какая-то...
Смирнов растерянно посмотрел на неё, потом добавил:
- Слушайте, мне кажется, я вам всё-таки не подойду. Ну, ни по каким параметрам. Увольте меня, а? Как Макишева.
Кленина завела мотор, машина тронулась. Молчание длилось несколько минут.
- Ну, так как? - спросил Смирнов.
- Я могу тебе открытым текстом сказать - тебе и твоей жёнушке, - что ты меня, как мужчина, не интересуешь, - ответила Ирина. – Ну, ни капельки! Бросовый товар, секонд-хенд. Такого добра у меня навалом. Но уволить я тебя не могу. Я не привыкла вкладывать деньги без отдачи. Отработай костюм и пятьдесят долларов, которые я за тебя заплатила в вытрезвителе. И за извоз: я же тебя сейчас везу. Отработаешь - и на все четыре стороны!
- Правда? - обрадовался Смирнов.
Ирина резко нажала на тормоз, машина пошла юзом, остановилась. Некоторое время они оба молчали. Смирнов выглядел смущённым, Ирина раздосадованной.
- Нет, я хочу с ней познакомиться! - громко сказала она. - Страшно желаю увидеть её, эту идеальную женщину, которой я, судя по твоему лицу, не гожусь в подмётки!
- Годитесь, - уверил её Смирнов. - То есть... Ну, вы понимаете. Вы...
- Ты.
- Ты эффектнее, даже красивее, если говорить объективно. Возможно, умнее и энергичнее. Конечно, настойчивее и решительнее. И уж без сомнения, счастливее.
- Богаче, - напомнила Кленина.
- Да, богаче, - кивнул Андрей. - Это всё очень существенно.
- Но не главное?
- Наверное, нет. Ведь существует ещё что-то, чего я не могу объяснить. Какое-то ещё одно качество, которое и притягивает людей друг к другу. Древнегреческий философ Платон писал, что в очень давние времена жили на земле андрогены - такие существа, бесполые, с двумя головами, четырьмя руками и ногами. Они были могущественны, как боги. Потому что соединяли в себе и мужское и женское начало. Но Зевс стал опасаться этих существ и рассёк их пополам. Провёл такую хирургическую операцию. Получились половинки, то есть обычные мужчины и женщины. Они разбежались по всей земле. Но с тех пор неустанно ищут друг друга. Чтобы вновь слиться!
- И находят? - спросила Ирина.
- Иногда. Не так часто, как хотелось бы, - ответил Андрей.
Они снова помолчали, думая о своём.
- Скажи честно, ты её правда любишь? – произнесла, наконец, Ирина.
- Люблю, - последовал ответ.
Машина тронулась дальше. Миновали мост через Маковку, въехали в Старый город. Скоро должна была показаться улица Фельдмаршала Кутузова.
- Что ж... бывает... - промолвила вдруг Ирина. - Но как же быть мне? Где моя половинка?
- Надо искать, - сказал Смирнов. - Вся жизнь - поиск.
Машина подъехала к дому на пустыре, остановилась.
- А может быть, мне подняться вместе с тобой? - предложила Ирина. - Познакомиться с твоей супругой.
- Зачем? Не надо, - несколько испуганно ответил Смирнов.
Он выбрался из «вольво», поглядел вверх. Там, на балконе, стояла Наташа. Ирина, выйдя из машины, тоже увидела её. Было далеко, но их взгляды всё равно сошлись, будто в перекрестии оптического прицела. Вот только выстрела не последовало.
- Ну, я пойду, - сказал Смирнов. - Спасибо.
Но то, что последовало дальше, он ожидать не мог. Ирина неожиданно привлекла его к себе и поцеловала в губы.
- Теперь иди! - со смехом сказала Ирина, оттолкнув Смирнова.

Глава одиннадцатая
НА ОПАСНЫХ ВИРАЖАХ

Когда Смирнов с целой охапкой роз, а за ним Кленина появились в стенах офиса, их встретили сдержанными аплодисментами. Лишь безнадёжно влюблённый в начальницу Серёжа сжал зубы, почувствовав в новом сотруднике конкурента.
- Что сегодня за праздник? - спросил Герберт Иванович. - Свадьба или поминки?
- Какие шикарные цветы! - воскликнула Анечка.
- И стоят, наверное, уйму денег, - заметил Стульев.
Пантелеев ничего не сказал, просто многозначительно усмехнулся. Смирнов продолжал держать в руках букет, чувствуя себя невероятно глупо. «Видела бы меня сейчас Наташа! - подумал он. - Была бы ещё одна причина для ссоры...»
- Димочка, поставьте цветы в вазу, - обратилась к секретуту Кленина. - И прошу всех в мой кабинет, на совещание.
Через пару минут сотрудники собрались за её длинным столом.
- Итак, - начала она. - Фирма «Гермес» наступает нам на пятки. Что сделано на сегодняшний день, и какие приняты меры? Докладывайте, Пантелеев!
Тот встал, поправил галстук, откашлялся.
- Выяснено, что у «Гермеса» есть уязвимые места, но абсолютно все они прикрыты связями и авторитетом Кленина, - сказал он. - К тому же доступ к информации чрезвычайно затруднителен. Есть вероятный источник, о котором мы с вами уже говорили: это секретарша Кленина Люся Блинова, с которой в мае нынешнего года он имел кратковременную связь. После разрыва отношений она, по моим предположениям, затаила на него обиду. Эта женщина многое знает, и могла бы нам помочь.
- Её разработкой занимается Смирнов, - сказала Кленина.
Пантелеев кивнул, добавив:
- Орешек это крепкий, все наши попытки получить от неё нужные сведения или войти в контакт кончились неудачей.
- Ничего, у Смирнова должно получиться, - вновь заметила Кленина.
- Ещё бы, он, видно, спец по такой части! - проговорил Серёжа с сарказмом.
- Не отвлекайтесь, - постучала карандашом по столу Кленина.
Слово взял Герберт Иванович, Профессор.
- Ирина Александровна, - начал он, - если я правильно понял, наша задача - опустошить «Гермес» тихо, чисто и интеллигентно, как банку пива?
- Вот именно, - ответила она. - Без скандалов и шума. Мы ведь не бандиты какие-нибудь, чтобы наезжать на них. Это не в наших правилах.
- Но так не получится, - заявил Профессор. - Кленин, по моим сведениям, связан с полукриминальными структурами. Если мы его сильно прижмём, то последует ответный силовой ход. И мало нам не покажется.
- Не сгущайте краски, Герберт Иванович, - возразила Кленина с раздражением. У нас есть мишень достаточных размеров, чтобы попасть в неё без особого труда: это Лоботрясов. В своей предвыборной кампании он пользуется информационной поддержкой «Гермеса». Но дни Лоботрясова как мэра сочтены. Стоит его только слегка подтолкнуть - и он упадёт сам. А вслед за ним и «Гермес». Вот на что нам надо ориентироваться.
- Вы хотите пойти против Лоботрясова? - несколько испуганно спросил Стульев.
- Придётся, - кивнула Кленина.
- А на кого же из кандидатов делать ставку нам? - задал вопрос Герберт Иванович.
- Это не тема сегодняшнего собрания, - уклончиво ответила Кленина и при этом посмотрела на Смирнова. Тот продолжал молчать, будто чувствуя себя не в своей тарелке. Он вообще не представлял, что скажет, когда очередь дойдёт до него.
- Анечка, что у вас? - спросила Кленина.
- Личная жизнь Сергея Анатольевича Кленина не даёт нам нужной зацепки, - затараторила та. - Женщины, которые у него бывают, интереса не представляют.
- Неужели? - подняла брови Кленина.
- Совершенно точно. Обычные, как бы это помягче выразиться, искательницы приключений.
- Путаны, что ли?
- Бывают и такие. Серьёзных, которые могли бы завладеть его кошельком и сердцем, нет. Но в последнее время у него появилось какое-то странное занятие. - Анечка сделала паузу и оглядела собравшихся за столом коллег. - Он стал ездить по детским садам и школам.
- Зачем? - удивилась Кленина.
- Неясно. Представляется то сотрудником районной администрации, то спонсором всероссийской программы «Дети - цветы жизни». То ещё как-нибудь. Беседует с заведующими, с воспитательницами, с учительницами. Его водят по помещениям, он что-то записывает в блокнот, обещает оказать материальную помощь. Детишки для него поют песенки... Вот сегодня утром он был в детском садике номер двадцать семь. Я проследила. Он имел длительный контакт с заведующей, затем - с одной из воспитательниц, Катей.
За столом наступило минутное молчание. Розы на подоконнике источали дивный аромат.
- У него психоз, что ли? - произнесла Кленина. - Весеннее размягчение мозгов на почве чадолюбия? Или хочет взять приёмного ребёнка?
- Объект явно неадекватен, - заметил Герберт Иванович.
- Приёмных детей усыновляют в детском доме, а не ищут их по школам, - сказал Серёжа. - Там все дети уже чьи-то.
- Логично, - согласилась Кленина. - Тогда - зачем?
- Я не знаю, - потупилась Анечка. - Но я выясню.
- Выяснить ты должна была уже сегодня! - в раздражении сказала Кленина. - По детским садам он, видите ли, разъезжает! Это не информация. Зачем он это делает? - вот информация. И её у тебя нет. Может быть, он готовит какой-то гениальный информационный проект? Прорыв в будущее... Надо же! «Дети - цветы жизни»! К своему собственному ребёнку он так не относился...
- Я исправлюсь, - пролепетала Анечка.
- А мне кажется, что всё проще, - произнёс Пантелеев.- Вы, Ирина Александровна, лишив мужа свиданий с сыном, поставили его в такое положение, когда он должен искать утешения в чужих детях.
- Попрошу мою личную жизнь в это дело не вплетать, - строго сказала Кленина. - Это мои проблемы. А какие соображения имеет Андрей Сергеевич?
Смирнов вздрогнул, покосился зачем-то на вазу с цветами.
- Вообще-то... Да. Вопрос очень актуальный. Но. С точки зрения психологии - именно то. Требуется взвешенное решение. И оно есть. В перспективе. Иначе быть не может. И не будет.
Он замолчал, вытирая платком лоб. Даже сообразительный Пантелеев мало что понял из его речи. Кленина нахмурилась.
- Хорошо, все свободны! - сказала она. И добавила с интонацией штурмбаннфюрера Мюллера: - А вас, Смирнов, я попрошу остаться...
Сотрудники с тревогой посмотрели на своего коллегу и покинули кабинет. Андрей и Ирина остались одни.
- Так нельзя! - сердито произнесла Кленина, сломав карандаш. Она бросила его на стол и начала расхаживать по кабинету вокруг одеревеневшего Смирнова. - Нельзя же так, Андрей, пойми! — повторила она, покусывая губки. - Что ты сидишь бедным родственником? Как парализованный. Потеешь от страха. Я дала тебе в помощники Серёжу и Анечку, а ты молчишь, ни о чём их не спрашиваешь! А ты должен задавать вопросы, требовать объяснений, предлагать варианты. Вон посмотри на Герберта Ивановича или на Пантелеева - на лету всё схватывают, всё понимают, какие молодцы! Стульев тоже. А ты?.. Смотреть тошно.
- Не смотрите, - промямлил Смирнов. - Я вообще-то думал, что буду заниматься другими вещами.
- Будешь, будешь! - выкрикнула Кленина. - Нас ждут великие дела, не думай. Но сейчас главное другое. Кленинский «Гермес». А ты вялый какой-то, как снулая рыба.
- Я не рыба.
- Конечно. Я знаю. Ты орёл, рождён, чтобы летать. У тебя замечательная голова, но пока я тебя не понимаю. Ты, извини, как-то неотёсан.
- Отёсан, - возразил Смирнов.
- Кстати, ты языками иностранными владеешь? Возможно, тебе предстоит зарубежная командировка.
- Учил в школе английский. Кое-что помню.
- Надо говорить свободно! - попеняла ему Ирина. - Ничего, найму преподавателя, чтобы через два месяца болтал без запинки. И вообще, друг мой, время дорого. Права водительские, считай, у тебя уже в кармане, я договорилась. А теперь пора и учиться водить машину.
Ирина толкнула Смирнова в плечо, тот слегка отшатнулся.
- Очнись, Андрюша! - сказала она. - Тебе предстоит особое задание: охмурить секретаршу Кленина. Без авто нельзя. Она любит мужиков с тачками.
- Что, едем учиться прямо сейчас? - несколько ошарашенно спросил Смирнов.
- Немедленно, - подтвердила Кленина. - Ты у меня ещё за штурвал самолета сядешь! А за цветы спасибо...
- Так это ж не от меня!
- А пусть все думают, что это ты мне их подарил, - хитро сощурилась Кленина. - Я и сама почти в этом уверена.

Сергей Кленин прогуливался по территории детского садика вместе с воспитательницей Катей. За ними стайкой шли малыши. Катя то и дело оборачивалась, поправляла кому-то что-то в одежде, отвечала на бесконечные детские вопросы, шутила, но пару раз и строго одёрнула расшалившихся ребятишек. Кленину всё это безумно нравилось, он счастливо улыбался и даже сам попытался покачаться на качелях.
- Сломаете, - предупредила его Катя.
- Ничего, купим новые, - успокоил её Кленин. - А вот скажите мне откровенно: трудно с ними?
- Да нормально, - подумав, сказала воспитательница. - Дети есть дети.
- Да, или они есть, или их нет, - согласился Кленин. - Но я не о том: вы любите малышей?
Он ждал её ответа с некоторым напряжением. Словно от этого зависела его судьба.
- Нет, - сказала Катя.
- Как?!
- Любовь - чувство глупое. Это болезнь, - пояснила воспитательница. - Нет, я не сама до этого дошла, вычитала где-то. Кажется, у Стендаля. И подумала: правда, болезнь. Как грипп или ангина. Но бывает и похуже - рак. Тогда она неизлечима. Поэтому надо не любить..., а уважать. Заботиться, что ли. Вот и всё. Любовью можно только всё испортить. Особенно детей. Вы же согласны, что больных людей к детям допускать нельзя?
- То есть тех, кто детей любит? Странно вы рассуждаете. Интересно. Я этого не ожидал. Но я вас понимаю...
- Вот как?
- Да. Я слышал, в вашей жизни произошла трагедия... Может быть, отсюда и эта ваша мудрость. Ведь от горя человек только умнее становится.
- Как сказать. Иному врагу не пожелаешь, если честно.
Кленин сорвал с дерева листик, стал жевать. Ему очень хотелось закурить, но он не решался. А в Кате чувствовалась какая-то внутренняя сила, убеждённость, и это ему нравилось.
- Мне кажется, что вы себя преждевременно хороните, - осторожно сказал он. - Вы ещё так молоды! И непременно выйдете снова замуж. Детей нарожаете...
- Дочь у меня уже есть, - ответила Катя. - А замуж... Это проблематично. Нет, не хочу!
- Почему? - стал допытываться Кленин.
- Потому что мне нужен только такой вариант, когда и я не люблю, и он не любит, но мы полностью друг друга устраиваем.
- Поразительно! - сказал Кленин и даже остановился. - Вы так откровенны... Собственно, у нас почти схожие мысли. Я ведь тоже за то... чтобы... Короче, за то, чтобы устраивать друг друга. Это очень по-современному. И без всяческих там иллюзий. Знаете, в любовь я тоже уже наигрался. Хочется другого. Может быть... обсудим?
- Не поняла, - строго посмотрела на него Катя. Глаза у неё были внимательные. Как два фотообъектива.
- Присядем на скамейку, - предложил Кленин.
Они сели. Катя сложила руки на коленях. Смотрела куда-то поверх забора, вдаль. На видневшийся за рекой парк, на проплывающие по небу белые облака.
- Вот что, Катя, - медленно начал Кленин. - Мне некогда долго ухаживать. Все эти шуры-муры, свидания, прочая чепуха. Я не романтик, никогда им не был. Но если хотите - будут и цветы, и... лунные прогулки. Но суть не в этом.
- А в чём же? - спросила воспитательница. Голос её чуть дрогнул.
- В вас. У вас дочь, и вы одна. У меня сын - и я тоже одинок. Два одиночества, если хотите.
У Кленина вдруг пересохло в горле, слова теперь давались ему с трудом. Но Катя внимательно слушала.
- Я уже давно ищу женщину, которая... В общем, чтобы... Нет, не поймите меня превратно. Не для развлечений. Мне это не так уж и нужно. Ищу другое. Сопонимания, что ли? Сое-дине-ния.
- Согласия? - подсказала Катя.
- Можно сказать и так, - подтвердил Кленин. - И сочувствия. Даже не знаю, как объяснить. Вы можете принять меня за чудака или за наглеца, но я другой. И вы как-то сразу мне приглянулись. Вы верите в любовь с первого взгляда?
- Ой, давайте не будем о любви, - попросила Катя.
- Хорошо, не будем. А вы свободны сегодня вечером?
- Да. Только предупреждаю, если вы бабник, лучше не старайтесь, я быстро всё пойму, и всё кончится, не начинаясь. Погодите, не перебивайте!
Кленин в молчании поднял руки, словно подчиняясь её требованию. А Катя заговорила быстро, торопясь донести до него свою мысль:
- Кажется, я вас поняла. Не такая я уж раскрасавица, чтобы вы на меня запали. Скорее всего, вы говорите правду: вам нужна жена, а не женщина на пару вечеров. У вас глаза серьёзные. Я вам почему-то верю. И мне Валера подсказывает, что вы не лжёте, не обманете меня.
- Какой Валера? - спросил Кленин, оглядываясь. Рядом с ними играли малыши в песочнице. Может быть, тот бутуз с самосвалом?
- Валера - мой муж, - пояснила Катя.
- Он же погиб? - Кленин растерялся.
- Неважно. Я чувствую, что он где-то тут, рядом. За деревьями. За облаками. Смотрит на нас.
Катя подняла вверх глаза и улыбнулась. Кленин тоже поглядел на небо и подумал: «Немного не в себе, но ничего, подлечим...» Ещё у него появилась мысль, что если «Валера» будет находиться с ними постоянно, то это станет не слишком удобно.
- Он всегда даёт мне верные советы, - продолжила Катя. - Вот и сюда направил на работу. К детям.
- Это хорошо, - смущённо сказал Кленин. - Так я за вами! вечерком заеду? Он не станет возражать?
- Думаю, нет, - ответила Катя, вновь поглядев вдаль.
На загородном шоссе Кленина остановила «вольво». Она и Смирнов вышли из машины, поменялись местами. Андрей положил руки на руль, с тревогой поглядел на Ирину.
- Что, сразу так и ехать? - спросил он. - Не представляю, как это у меня получится.
- Когда учат плавать - бросают в воду, - строго сказала Кленина, причём на самом глубоком месте. Или утонешь, или научишься.
- А если я утону? Вернее, врежусь в кого-нибудь? Хорошо, если погибну, а ну как заставишь выплачивать за ремонт твоей иномарки?
- Хватит болтать! - оборвала его Ирина. - Всё это будет на моей совести.
- В гробу нас похоронят вместе. - Смирнов смиренно сложил руки, словно покойник. - Цветы уже есть, покупать не надо.
- А ты хотел бы лежать со мной в одном гробу? - вдруг спросила Ирина. - Как Ромео и Джульетта?
- Не очень. Ты и при жизни-то не отличаешься мягкостью, а уж в могиле!.. Боюсь, мы там передерёмся.
- Ладно, не дурачься. Включай зажигание.
- В армии когда-то я водил БМП, - сознался Смирнов. - Я же лейтенант запаса.
- Тогда, лейтенант, вперёд!
С третьей попытки Смирнову удалось начать движение. Машина пару раз прыгнула - и заглохла. Чуть завелась - и снова остановилась.
- Сцепление, сцепление! - азартно напомнила Ирина. - И педалями, как на велосипеде, одновременно! Одну вниз, другую вверх!
Машина фыркнула и теперь покатила без прискоков. Всё быстрее и быстрее. Смирнов даже заулыбался.
- У тебя талант, Андрюша! - радостно воскликнула Ирина. - А теперь попробуй сделать остановку.
- По требованию? - напомнил Смирнов.
- Переходи на пониженную. На тормоз! Только постепенно и переходи на нейтраль...
«Вольво» резко, с визгом затормозила. Заглох мотор.
- Главное - остановились, - выдохнула Ирина. - Поехали дальше.
Смирнов оказался хорошим учеником. Сейчас он уже вёл машину уверенно, даже стал разгоняться. На спидометре замелькали цифры: 60, 70, 80, 90...
- Не боишься? - спросил он.
- Главное, чтобы ты не трусил! - ответила Ирина.
- Тогда я ещё газку прибавлю!
Нога его нажала на акселератор, «вольво» понеслась по шоссе на большой скорости. Мелькали деревья, встречные машины. Вдруг откуда-то с просёлка вывернул старый, битый «Москвич». Расстояние между ними неумолимо сокращалось.
- Жми на тормоз! В сторону! Выворачивай руль! - не своим голосом закричала Ирина.
Смирнов послушался, нажал, только не на тормоз, а на газ. «Вольво» прыгнула вперед, навстречу «Москвичу». Что произошло дальше - было трудно понять... Две машины каким-то чудом избежали столкновения, проскочили почти впритирку друг к другу. Смирнов крутанул руль, «вольво» слетела с дороги, запрыгала по кочкам. Потом остановилась. В салоне стояла тишина.
- Ты в порядке? – спросил, наконец, Смирнов, поворачиваясь к Ирине.
- А ты? - тихо ответила она. Тут только заметила на виске Андрея кровь. - Дай вытру.
Достала платочек, отёрла лицо незадачливого водителя. Потом как-то облегчённо засмеялась.
- А ты прирождённый гонщик! - сказала она.
- Я знаю, - смущённо ответил он.
- Урок окончен. Теперь едем ужинать.
И они снова поменялись местами.

Глава тринадцатая
НОВЫЙ КАНДИДАТ В МЭРЫ

Ночью, когда девочки уже давно спали, между Андреем и Наташей состоялся серьёзный разговор.
- Ты действительно считаешь, что мне надо остаться в этой фирме? - спросил Андрей. - Говори честно. Если ты скажешь, что нет, я уйду. Мне и самому там не очень-то нравится. Нет, ты не думай, никакого криминала нет, но... что-то не так.
- Не знаю, - ответила Наташа. - Я сама долго думала. И решила, что напрасно на тебя нападаю. И на эту... женщину. Наверное, она не так уж для меня... опасна. Просто она деловая особа, а я - нет. И ты ей как специалист подходишь. Иначе бы не взяла.
- Да уж! - усмехнулся он. - Деловая... В старину, если бы она была помещицей, крестьяне бы от неё стонали. Теперь ещё эта командировка! Зачем я ей понадобился в этом Полынске?
- Значит, нужен. Ты не огорчайся, всё образуется. И зарплата на твоей фирме приличная. А у нас девочки. Надо и о них подумать. Нет, оставайся. И не вздумай больше с ней ссориться. Я тоже не буду. Может быть, когда-нибудь даже познакомимся.
- Непременно. Только не стоит. Хватит ей одного меня. Чтобы проводить свои эксперименты.
Наташа задумалась, глядя в темноту ночи. Они лежали в комнате, где-то на столике тикал будильник. Красной полоской светился цифровой индикатор телефона. На коврике спал Джордж, изредка поскуливая - ему снилось что-то собачье, может быть, беготня во дворе с девочками, или удирающая на дерево кошка, или не дающаяся в зубы косточка.
- Странные мы с тобой люди, - сказал Андрей. - Хотим отделиться от мира, а он к нам лезет в окна и двери. Так, наверное, и должно быть. Нельзя прятаться, жить в раковине, только друг для друга. Надо жить для всех. Приглашать друзей в гости, самим куда-нибудь ездить. Давай выберемся куда-нибудь на природу, в лес. Устроим пикник, пригласим тех же Федотовых.
- Один человек мне уже предлагал турпоход к истоку Маковки, - ответила Наташа. - Даже с ночёвкой.
- Кто это?
- Наш школьный физкультурник, Саша Сахаров.
- Вот я ему ноги-то поотрываю, - пригрозил Смирнов. - Перестанет в турпоходы ходить.
- Не надо. Он славный, - сказала Наташа. - Все люди славные. И мир удивителен. Как хорошо, что мы в нём живём.
- Хорошо, что мы вместе, - добавил Андрей. - Вот что главное. Главнее не бывает.
- Бывает, - прошептала Наташа, прижимаясь к нему. - Мне кажется, у нас будет третий ребёнок…
Утром Кленина вышла из подъезда своего дома, направилась к гаражам и вдруг увидела на лавочке ссутулившуюся фигуру. Это был Макишев, но какой-то странный - с осунувшимся лицом, небритый, с потухшими глазами. Он то ли дремал, то ли находился в прострации.
- Лёня, ты? - спросила Ирина, останавливаясь перед ним.
Макишев поглядел на неё, вяло ответил:
- Я, как видишь.
- А что ты тут делаешь?
- Тебя жду.
- Зачем? - Ирина присела рядом с ним на скамейку.
- Так просто. Сам не знаю. Наверное, хотел ещё раз посмотреть на тебя.
- Смотри! - Ирина повернулась в профиль. - А ты, может быть, хочешь, чтобы я тебя взяла обратно на работу?
- Нет, - односложно отозвался Макишев. И почему-то фыркнул, как морж.
- А то я подумаю. Если ты бросишь пить.
- Когда пью, мне становится легче, - сказал он. - Причину сама знаешь.
- Не начинай всё сначала. - Ирина дотронулась до его плеча. - Не терзай себя. Наша любовь давно прошла.
- У меня нет, - горько сказал Макишев. - Это смертельный случай.
Что-то в его словах встревожило Ирину. В них была какая-то обречённость. Словно последний выдох падающего в бездну человека.
- Иди домой, к Соне, - мягко посоветовала она.
- А я там не живу больше, - равнодушно отозвался он. - Сказал ей, что ухожу. Теперь снимаю комнатёнку возле рынка. Там и работаю. Мясо таскаю. А что? На свежем воздухе и свиную лопатку можно слямзить.
- Это не твоё, Леня. Тебе надо взять себя в руки и заняться делом. Полечиться, что ли... Хочешь, мы тебя закодируем?
- Не хочу. Дело не в бутылке. Дело в тебе. Я не могу без тебя жить. Не могу, и всё.
Он произнёс  это монотонным голосом, но в словах чувствовалась такая сила, что Ирина вздрогнула. И не знала, что ему сказать, как найти выход из положения. «Мы любим, нас любят, - подумала она, - а в итоге одни несчастья... Как научиться жить так, чтобы никому не было плохо? Но не могу же я привести Лёню к себе домой, как... как Смирнова?»
- Не говори ничего, - произнёс Макишев, словно подслушав её мысли. - Я сам по себе, ты - сама... Поэтому мне надо... уехать.
- Куда?
- За Полярный круг! - Он нервно засмеялся. - К белым медведям.
- Не глупи, Лёня, - сказала Ирина. - Мы найдём какой-нибудь выход.
- Уже.
- Что - уже?
- Уже нашёл.
Макишев вдруг поднялся со скамейки, ещё раз взглянул на Ирину и, больше не оглядываясь, понуро побрёл куда-то в сторону. Через палисадник, не разбирая дороги. Ирина смотрела ему вслед, и ей впервые за последнее время стало по-настоящему больно.

В пригороде Перешеевска жила мама Ирины Клениной, уже года три как вышедшая на пенсию. Сейчас она вместе с другими старушками сидела во дворе своего дома, а неподалёку на детской площадке играли их внуки и внучки. Среди них был и Степашка, сын Ирины и Сергея. Бабушки азартно обсуждали перипетии вчерашнего футбольного матча на кубок Евролиги, здесь собрались отчаянные болельщицы, поклонники «Спартака», а ребятишки возились с машинками и куклами. За деревьями виднелся капот «мерседеса». Там сидел сам Сергей Кленин и наблюдал за детьми. В автомобиле находилась и Катя.
- Вон мой сын, - сказал Кленин. - Беленький такой, в матроске. Правда, на меня похож?
- Правда, - ответила Катя. - Хорошенький... Маленькие все хорошие. Что ты задумал?
- Ещё не знаю.
- Валера советует мне, что надо уезжать.
Кленин слегка поморщился. За последнее время этот Валера ему смертельно надоел. Мальчик в матроске вдруг поднял голову, поглядел в сторону «мерседеса». Затем, повинуясь какому-то внутреннему зову, пошёл к ним.
Кленин и Катя вышли из машины. Бабушки продолжали обсуждать забитый с пенальти гол.
- Здравствуй, сынок! - сказал Кленин, присаживаясь на корточки.
- Здравствуй, отец! - солидно, как взрослый, ответил Степашка.
- Не отец, а папа. Зови меня так.
Кленин протянул мальчику конфету в золотой обёртке.
- А мама говорит: отец. И бабушка тоже. Она ещё добавляет: бывший отец, - сказал мальчик. Конфету взял.
- Я не бывший отец. Бывших отцов не бывает. Я настоящий и будущий. - Кленин почему-то сам засмеялся своим словам. Ему было как-то неловко, словно мальчик просвечивал его насквозь своими большими синими глазами как рентгеном.
- В нашей жизни всё бывает, - разумно ответил Степашка. С интересом поглядел на Катю: - Это кто?
- Екатерина, - представил Кленин. - Хорошая тётя.
Катя протянула мальчику руку, тот с достоинством пожал её.
- Это твоя новая жена? - спросил Степашка.
- Нет, - смутился Кленин. - То есть... А она тебе нравится?
- Как женщина - да.
Катя засмеялась. Мальчик тоже. Пришлось улыбнуться и Кленину, хотя лицо его было напряжено.
- Хочешь прокатиться на машине? - с надеждой спросил он.
- Что же я, «мерсов» не видел? - сказал мальчик. - Хочу... Только бабушка не велит. Говорит: ты увезёшь меня и маме не отдашь.
- Бабушка твоя глупости говорит! Поехали, покатаемся?
- Нет, - покачал головой Степашка. - Я, пожалуй, пойду... Меня Димка с Петькой ждут.
- Ну, иди... - чуть слышно выговорил Кленин.
Мальчик снова пожал руку Кате, потом обнял за шею отца и пошёл к детской площадке. Кленин старался не смотреть на него, усаживаясь в машину.
- Ты ведь хотел увезти его? - догадалась Катя. - Почему этого не сделал?
- Не смог, - признался Кленин. - Просто не смог, и всё. А у меня дома уже детская кроватка приготовлена. Игрушки всякие. Накупил целый магазин. Но вот так взять и... увезти? Сначала думал - нет проблем, а потом понял - не получится. Не потому, что чего-то боюсь, плевать мне и на неё, и на бабушку. Но сам Степашка. Ты же видела.
- Чего же ты хочешь? - Катя внимательно смотрела на него.
- Не знаю... Родители имеют равные права, я убеждён в этом. А она отдаёт его бабке недели на три, сама приезжает на пару минут и - фьюить! Разве так можно? А он ещё в таком возрасте, когда может привыкнуть... ну к другой женщине, понимаешь?
- Понимаю, - кивнула Катя. Выражение лица у неё было такое, словно она к чему-то прислушивалась.
- Опять Валера? - спросил Кленин, сам начиная озираться.
- Он.
- И что советует?
- Ещё не разобрала.
Кленин закурил сигарету, спросил с расстановкой:
- Надеюсь, дым его не обеспокоит?.. А я сына всё равно заберу, так и знай. Не сейчас, так позже. А пока хотел просто показать его тебе. И... Валере.
- Правильно.
- Ты не думай, я не собираюсь заставлять тебя играть какую-то роль. Но... ответь. Ты смогла бы его полюбить?
Катя задумалась. Кленин продолжал нервно курить, постукивая пальцами по рулю.
- Дело не в этом, - ответила, наконец, она. - Мать заменить ему я всё равно не смогу. А та женщина, которую я видела в ресторане, твоя жена, его не уступит. Она за него горло перегрызёт, я чувствую. И мне не нравится эта ситуация. И дело даже не в твоём сыне. Мне нравишься - ты. С тобой, пожалуй, я смогла бы жить. Начать жизнь заново. Я это чувствую. И Валера подсказывает. Но я боюсь. Боюсь теперь уже за тебя.
- Почему? - удивился Кленин. - Что мне угрожает?
- Но ты ведь занимаешься каким-то там бизнесом... А в наше время это всё равно, что карабкаться без страховки в горы. И если с тобой что-то случится... Второй раз я такого просто не выдержу. Ещё одна смерть... нет, никогда.
Она готова была заплакать, но Кленин взял её руки. Поцеловал их.
- Успокойся, - проговорил он. - Хочешь, я всё брошу? Уедем куда-нибудь... Хоть за границу. Ты ведь мне тоже очень нравишься. И сыну пришлась по душе, я заметил.
- Нет, - покачала она головой. И повторила убеждённо: - Нет, нет... Не хочу, боюсь, не могу... Мне нельзя, понимаешь?
- Но... - начал было Кленин, а договорить не успел. Катя порывисто распахнула дверцу «мерседеса», выскочила, прокричала:
- Уезжай! Спасибо тебе за всё и - прощай!
Затем побежала по улочке. Кленин остался в машине, опустив голову на руль.
- Эх, Валера, Валера... - почему-то прошептал он.

В просторном кабинете мэра собрались руководители средств массовой информации Перешеевска, ответственные муниципальные чиновники, крупные предприниматели и бизнесмены. Совещание было посвящено предстоящим выборам. Вёл его сам Семён Васильевич Лоботрясов. Собственно, приглашены были лишь его лояльные сторонники или те люди, на которых он мог рассчитывать в будущем. Сейчас он распекал директора местного телевидения.
- Что это вы себе позволяете? - почти кричал Лоботрясов, багровея ушами. - У вас по программам выступают эти доморощенные и заезжие кандидаты - Денисенко, Геворкян, Малевич, Кирбабаев и прочая дрянь. Обливают меня с экрана грязью! Не меня - вас, всех здесь присутствующих. Потому что это плевки в мэрию, в наш славный Перешеевск! Прекратите это безобразие, я вам настоятельно приказываю...
- Но по закону о выборах... - начал директор.
- Чихал я на закон! - оборвал его Лоботрясов. - С сегодняшнего дня доступ на телевидение этим проходимцам требую закрыть. Садитесь. Это касается и радиопередач, - добавил он, поглядев на руководителя радиостудии. - Теперь следующее. Почему в городе срывают и поганят мои предвыборные плакаты? Подвергают их всяческим издевательствам? Здесь орудует целая шайка преступников, куда смотрит милиция?
Милиция, в лице её начальника Живайло, глядела на горшок с кактусом на подоконнике.
- Эти хулиганы должны быть задержаны немедленно, над ними надо провести показательный суд! За порчу государственного имущества! - потребовал мэр.
- Ускользают, гады, быстро бегают, - отозвался Живайло. Он знал, что милиция будет нужна любому мэру - этому ли, другому - неважно. Так что был равнодушен к предвыборной борьбе.
- Если в городе грязь, никакие плакаты не помогут, - громко проворчал главный санэпидемврач Мундштук.
- Ах, оставьте! - махнул на него рукой мэр.- Всему своё время. Грязь подождёт.
- Грязь ждать не может, - упрямо пробубнил Мундштук. - Это показатель состояния всех дел. Закройте Центральный рынок на перепрофилактику.
- Не могу. Город потеряет огромные деньги.
- В бюджет Перешеевска они всё равно не поступают, - подала реплику Ирина Кленина. - Я обладаю достоверной информацией. Они расползаются по чиновникам.
В кабинете зашумели. Лоботрясов застучал по столу кулаком.
- Ирина Александровна, оставьте ваши инсинуации! - пригрозил он. - Вы ведёте себя вызывающе. И это в тот момент, когда, можно сказать, решается судьба города.
- Судьба кресла решается, - ответила она. Зашумели ещё громче.
- Тихо, тихо! - выкрикнул мэр. - Я давно заметил, что фирма «Контакт» и её генеральный директор Кленина заняли какую-то выжидательную позицию. В информационной поддержке на выборах почти не принимают участие. Был у них интересный проект с немецкими инвестициями - и мы со своей стороны могли бы пойти им навстречу, - но он заглох. Где ваш Макс фон Зюдендорф? Тоже выжидает, чем всё кончится? А кончится тем, уважаемая Ирина Александровна, что контракт на арендуемое вашим офисом помещение может быть расторгнут. Тогда ищите себе место, где хотите, за чертой города.
- Не пугайте меня! - сказала Ирина.
- Я вас не пугаю, просто советую одуматься. Берите пример со своего бывшего мужа. Он тщательно соблюдает все условия, заключённые между его фирмой «Гермес» и мэрией, и мы им довольны.
Кленин, сидящий напротив Ирины, злорадно улыбнулся. Она же лишь повела бровью и ответила:
- Ручными собачками все довольны. Гадят только в отведённых для этого местах.
Главный санэпидемврач громко засмеялся, захлопал в ладоши.
- Браво! - сказал он. - Ату их, Ириночка, ату!
- Вы, вообще-то, на чьей стороне? - прокричал Лоботрясов. - Может быть, вы делаете ставку на другого кандидата в мэры?
- Может быть, - хладнокровно произнесла она.
В кабинете вновь начался шум.
- На кого же, если не секрет? - спросил Семён Васильевич. – Уж, не на этого ли варяга Геворкяна?
- Нет, не на Геворкяна, - сказала Кленина. - Мы будем поддерживать нового, абсолютно независимого и чистого кандидата. Он ещё не зарегистрировался, но у него есть время.
- Кто это?.. Кто?.. Назовите имя?.. - понеслось с разных сторон.
Кленина выдержала паузу, ответила лишь тогда, когда шум стих:
- Это Андрей Сергеевич Смирнов.

Вернувшись в свой офис, Кленина быстро собрала всех сотрудников для экстренного совещания.
- Первое, - сказала она. - Скорее всего, в ближайшее время нам придётся отсюда переехать. Анечка, начинайте подыскивать новое помещение. Второе. С сегодняшнего дня обеспечиваем информационную поддержку нового кандидата в мэры.
- Это война с Лоботрясовым, - заметил Герберт Иванович.
- Знаю, - кивнула Кленина. - Но иного выхода нет.
- Удобно ли воевать на два фронта - с «Гермесом» и мэрией? - спросил Стульев.
- Придётся, - ответила она и скаламбурила: - Привыкайте, Стульев, сидеть на двух стульях. Герберт Иванович, каковы последние данные социологического опроса избирателей?
- По рейтингу первым идёт Денисенко, - ответил Профессор, заглянув в бумаги. - Вторым, со значительным отрывом, - Геворкян. Потом Малевич. Лоботрясов где-то в середине списка. Но всё может измениться в одночасье. Сами знаете, как это бывает. Один умелый предвыборный ход - и избиратели повернутся на сто восемьдесят градусов. Так ведь?
- На кого же мы теперь будем ориентироваться? - спросил Пантелеев. - На Денисенко?
Ирина покачала головой.
- Не на Кирбабаева же... - произнёс Серёжа. - У него шестнадцать отсидок.
- Кто новый кандидат в мэры? - прямо спросил Смирнов.
- Вы, Андрей Сергеевич, вы, - ответила Ирина.
Здесь наступила почти такая же тишина, как в мэрии.
- Это... шутка? - осторожно спросил Пантелеев.
- Нет, всё серьёзно. Мы выставляем своего кандидата, - произнесла Ирина. - И им будет Смирнов. Мы выходим на политическую арену Перешеевска, громко заявляем о себе, ломаем избирательные планы Лоботрясова и других кандидатов. Население города ждёт нового лидера. Все эти фигуры уже примелькались. А у Смирнова чистая биография, подходящий возраст и располагающая внешность. Он притягивает к себе людей, это я давно заметила. Обладает какой-то магнетической силой. Умеет, когда надо, говорить. Умён, опытен, образован. Прекрасная семья, дети. И, как говорится, в связях, порочащих его, не замечен. Короче, есть все шансы пройти или, по крайней мере, оттянуть на себя голоса Лоботрясова. Что скажете?
Она оглядела своих сотрудников.
- Авантюрно, но... чертовски заманчиво! - первым высказался Герберт Иванович. Даже щёлкнул пальцами.
- Идея хороша, - кивнул Пантелеев.
- Я - за! - порывисто сказала Анечка. - Андрей Сергеевич такой душка!
- И ведь можно договориться с другими непроходными кандидатами, чтобы они сняли свои голоса в пользу Смирнова, - заметил Стульев.
- Ход в стиле Алёхина, - произнёс Серёжа.
- А что? Он фотогеничен, - вкрадчиво сказал Димочка.
Молчал лишь один Смирнов, словно потерял дар речи. Но в общей суматохе на него никто не обратил внимания.
- Надо немедленно готовить предвыборные плакаты, - сказала Кленина. - Снять его в разных ракурсах, лучше всего - на фоне целебного источника. Это будет выглядеть символично. Как исцеление Перешеевска. Герберт Иванович, вы срочно готовьте экономическую программу. Политической стороны лучше особо не касаться, народ устал от глупых обещаний. Только конкретика. Серёжа, свяжитесь с типографией насчёт заказа на листовки. Анечка, подумайте над имиджем Смирнова. Нет, лучше этим займусь я сама. - Кленина несколько ревниво поглядела на Анечку, которая уже пересела поближе к Смирнову. - А вы, Стульев, прощупайте других кандидатов на предмет кто может выступить нашими союзниками. Это очень важно. Вы, Пантелеев, продумайте план самых ближайших мероприятий - встречи с избирателями, ну и так далее... А мы с Андреем Сергеевичем пока срочно съездим в Полынск.
- Погодите! - подал вдруг голос Смирнов. - А меня-то вы спросили: хочу я этого или нет?
- Ой! - улыбнулась Ирина. - Забыла. Но это не так уж и важно. Вопрос-то решён.

Отредактировано juliana8604 (14.02.2019 22:39)

Глава пятнадцатая
БЕГ НА ГРАНИ ВЛЮБЛЁННОСТИ

Над дверью конторы была прибита вывеска: «Фирма «Контакт». Информационные услуги: быстро, выгодно, надёжно!» Более мелким шрифтом было написано: «Работа за рубежом. Все специальности».
- Видишь! - толкнула Ирина в бок Смирнова. - Каков наглец! Махинации тут свои проворачивает, а мне потом отвечать. Глядишь, он куда-нибудь смоется, а все нарекания пойдут в наш «Контакт». Реквизитами-то моими пользуется...
Она подошла к открытому окну на первом этаже и поманила к себе Смирнова.
- Давай послушаем, - шепнула Ирина. - Я слышу голос Земцова...
Смирнов послушно приблизился, украдкой заглянул в окно. Там, в небольшом кабинете, за столом сидел вальяжный господин с пухлыми губками, лысинкой и в очках; перед ним в кресле расположилась дама среднего возраста и настороженно внимала Земцову.
- ...Оформление документов и всего прочего мы берём на себя, - объяснял тот. - Вы, конечно, можете сами этим заняться, но, во-первых, на это уйдёт полгода, а во-вторых, все документы они требуют составить на испанском языке. Вы испанский знаете?
- Племянник у меня в институте английский язык учит, - отвечала дама.
- Так то, английский! Это совсем иной расклад. А испанским у вас никто не владеет?
- А что, большая разница? Заграница - она и есть заграница.
- Дистанция огромного размера! - развёл руками Земцов.
Ирина вновь толкнула в бок Смирнова и прошептала:
- Вот дура-то...
- Не толкайся, - отстранился Смирнов.
- А щипаться можно?
Между тем диалог в конторе продолжался:
- Как хотите, - с нажимом произнёс Земцов. - Хорошо, тратьте полгода, пусть ваш племянник заполняет анкеты, вам их всё равно вернут, потому что не на испанском. Вы броситесь искать переводчика, он запросит двести долларов за один только перевод. А мы за всё - за всё! - включая и оформление документов - берём только сто пятьдесят.
- А это сколько же на наши будет, на рубли? - озадаченно спросила дама.
- Да какая разница? Вы нам платите всего полторы сотни долларов, остальные на перелёт и всё прочее, это не так уж и много, но зато за первый же месяц работы там получите полторы тысячи. И не рублей - долларов!
- Это за что?
- За работу, милая, за работу! - еле сдерживаясь, проговорил Земцов. - А работа самая простая: собирать огурцы на огуречных плантациях. Причём с помощью механизированной техники. Есть такой инструмент, вроде газонокосилки - сам огурцы стрижёт и в корзину бросает.
Кажется, он убедил даму. Она достала из сумочки деньги, стала пересчитывать. Земцов смотрел на пачку банкнот с плотоядным вожделением.
- Пора! - шепнула Ирина.- Пора его брать за огурцы, то есть за помидоры... Тьфу, ну ты понял.
Они открыли дверь в контору, в приёмной сидела секретарша.
- Вы к Земцову? Он сейчас занят, - сказала она, но Ирина решительно направилась в кабинет. Следом за ней - Смирнов.
- Нельзя же! - протестующе выкрикнула секретарша, порываясь встать, но передумала. Всё равно было уже поздно.
Кленина и Смирнов очутились в кабинете.
- 3-з-здрас-с-те... - пролепетал испуганный Земцов. Лицо его в миг переменилось. От всей вальяжности не осталось и следа.
- Чего это ты заикаться начал? - спросила Ирина. - Прежде за тобой такого не замечалось. Может, логопеда пригласить?
Земцов встал. Сел. Снова поднялся. Он не знал, куда деть свои руки. Дама после появления новых посетителей сбилась со счёта, а теперь вновь начала слюнявить деньги.
- Авансик хотите оставить? - обратилась к ней Ирина. - Напрасно. Лучше идите домой, и скажите племяннику, пусть продолжает учить английский язык. Испанский не понадобится.
- Ирина Александровна! - пискнул Земцов. - Я бы вас попросил...
- Попросил? Держи! - Ирина влепила ему затрещину. - Сядь, мозгляк!
Земцов опустился в кресло, но глаза его вспыхнули злобой. Дама вытаращила глаза. Смирнов стоял около стенки, ни во что не вмешиваясь.
- Значит, он вас вербовал на работу в Испанию? - вновь обернулась к даме Ирина. - На огурцы?
- Ага, - ответила дама. - А что?
- А то, что в Испании сейчас жуткий неурожай на огурцы. И на помидоры заодно тоже. Это, во-первых. А во-вторых, испанский король объявил войну Пиренейскому полуострову. И Россия прервала с ним дипломатические отношения. Кстати, все газонокосилки, собирающие там огурцы, вышли из строя. Потому что изготовлялись на Малой Арнаутской улице в Одессе. Из пенопласта. Жучок их какой-то разъел, подчистую. Не повезло вам.
Дама неуверенно поднялась с места. Спрятала деньги в сумочку. Потом взглянула на Земцова и спросила:
- Как же так? Может быть, мне в какую-нибудь другую страну поехать? Подберите мне уж что-нибудь, прошу вас. А то тут жизни никакой нет.
- Он подберёт! - ответила за Земцова Ирина. Тот сидел в своём кресле с отрешённым видом.
- А аванс-то оставить? - спросила дама. Видимо, ей не терпелось расстаться со своими деньгами. - А то вы без денег моим трудоустройством заниматься не будете?
- Будем! - страшным голосом закричал вдруг Земцов. - Ещё как будем! Именно без денег! Мы обожаем работать без денег! Идите, я вас после приглашу!
Ирина подтолкнула растерявшуюся даму к двери.
- Идите-идите, - посоветовала она. - И больше сюда не возвращайтесь. Фирма «Контакт» закрывается.
Дама вышла, оглянувшись на Земцова. Тот между тем расплылся в какой-то идиотской улыбке. Ирина села на освободившееся место.
- Удивляюсь твоей наглости, - сказала она. - Прикрываешься здесь нашим названием, скопированной лицензией, банком данных, который ты себе скачал на дискеты, образцами документов... Называешься незаконно нашим филиалом. Это же уголовное дело.
- Юридически всё чисто, Ирина Александровна, - ехидно ответил Земцов. - Лицензия у нас другая, а эта бумажка, - он ткнул пальцем в стену, где висел лист в рамке, - просто так, для украшения.
Кленина встала и сорвала рамку, бросила её в открытое окно.
- Зря вы так, - добродушно промолвил жулик. - Это ж копия. А насчёт названия... Что ж! Бывают в жизни совпадения.
- Но околпаченные тобой клиенты к нам едут! На нас жалуются! - закричала на него Ирина. - И если б ты тут, хоть делом занимался! А то вербует, сволочь, разнорабочих в Испанию на огуречные плантации, которых там никогда не было, а там их никто и не встречает. Люди потом годами не могут домой вернуться. А с тебя как с гуся вода. Нахапаешь денежек под завязку - и сбежишь!
Лицо Земцова вновь как-то быстро переменилось. Теперь оно выражало негодование, сияло наглостью.
- А не круто ли берёшь, Ириша? - развязно сказал он, закинув нога на ногу. - Я тут у себя дома, у меня и «крыша» есть. Конопатый, если хочешь знать. И вообще... Очень серьёзный человек. А ты тут не хозяйка. Ты гость. И не надо, не надо... Накатила на меня, как ревизор в прежние времена, да ещё с охранником!
Он поглядел на молчащего Смирнова. Усмехнулся.
- У нас тут свои ревизоры и свои охранники, - продолжил он. - Покруче будут. Чего ты хочешь? Чтобы я закрыл контору? Не дождёшься. Не по адресу обратилась. Лучше давай работать дружно, ты - там, в Перешеевске, а я - здесь. Отправь своего молчаливого придурка обратно, а мы вечерком отдохнём. На природе, у нас банька имеется. У меня в ней сам Конопатый с братом начальника областной милиции парится... Я тебе спиночку потру. Хочешь?
- А ну заткнись! - оборвал его Смирнов.
- Что-о?! - взвился Земцов. - В моём кабинете - да ещё на меня же и орать!
Он быстро нажал на какую-то кнопку под столом. Из-за боковой двери появились два крепких молодца. 
- Мальчики! Выкиньте этого балбеса вон, - сказал Земцов. - А с дамочкой я ещё побеседую.
Хлопцы в развалочку направились к Смирнову. Один из них попытался ухватить Андрея за локоть, но тут произошло нечто неожиданное. Смирнов уклонился и с разворота нанёс ему мастерский короткий удар в челюсть. Другой охранник не успел ничего предпринять. Ирина выхватила из кармана баллончик с газом и пустила слезоточивую струю ему в лицо. Один теперь валялся без памяти на полу, другой выл, согнувшись пополам. Земцов вскочил с кресла, попятился и быстро юркнул в боковую дверь.
- Пошли отсюда, скорее! - сказала Ирина.
Они выскочили на улицу и через пару минут были уже далеко. Дорога привела их на окраину города, к речке. На крутом берегу росли берёзы, между ними мекала привязанная коза. С трелями соловьёв соревновались квакающие лягушки. Конечно, позуживали и комары. Одного из них Ирина прихлопнула у себя на шеё.
- Так вот и Земцова бы этого раздавила! - в сердцах сказала она. - А ты молодец, по-боксёрски сработал.
- Бывает иногда, - скромно ответил Смирнов. - Ты тоже не растерялась.
- Что же ещё оставалось делать? Но всё равно мы ничего не добились. Недооценила я его. Нахрапом эту гниду не возьмёшь, надо было через судебные инстанции действовать.
- А они все тут куплены, - заметил Андрей. - Тем же Конопатым. Так что напрасно приехали.
- Всё же не напрасно. Хоть в обстановке разобрались.
Ирина присела на травку, сорвала цветок. Смирнов устроился рядышком.
- Хорошо тут, правда? - сказала она, задумчиво глядя на реку.
- Вид! - кивнул Смирнов.
- А мне понравилось, как ты резко оборвал Земцова, когда он меня стал оскорблять. Заступился.
- Ты ведь женщина.
- А раньше ты как будто этого не замечал...
Они посмотрели друг на друга. Может быть, чересчур внимательно.
- Пора нам подумать об отъезде, - смущённо сказал Смирнов.
- Успеем, - отмахнулась Ирина. - Поезд только утром отправляется. Переночуем в гостинице.
- А не опасно будет? Этот Земцов...
- Он трус, - сказала Ирина. - Нечего беспокоиться. Я его из Перешеевска достану.
- Как хочешь, - согласился Смирнов. - Но я бы не рисковал. Этот Загоруйкин... Может быть, переберёмся к нему? Он ведь приглашал. И человек вроде бы поприличней.
- Обними меня, - вдруг попросила Ирина.
Смирнов вначале растерялся, потом всё же не слишком уверенно, слегка приобнял её за плечи.
- Покрепче... - сказала она. - Как мужчина, а не ребёнок.
Смирнов выполнил её просьбу. Но старался смотреть на речку.
- Вот так хорошо, - мечтательно произнесла Ирина. - Спокойно... Тишина. Так бы и сидела всю жизнь. С тобой как-то уютно.
- Знаю. Мне об этом и жена говорила.
- Ой, вот только не надо о своей жене.
- Ладно, не буду.
- Ты прости, но я жуткая собственница.
- И об этом я тоже догадываюсь.
- Тогда просто помолчим.
- Согласен.
И они сидели так над речкой ещё очень долго, глядя на её медленное течение. О чём думали? Неизвестно.

В гостиничном номере, куда они пришли поздно вечером, оказалось довольно убого. Из мебели лишь стол, стул, кресло у окна, на тумбочке телевизор старого образца. И две кровати по стенкам. Пара репродукций: Шишкин - «Утро в сосновом бору» и Айвазовский - «Девятый вал». Обе в позолоченных рамах из папье-маше. На полу потёртый коврик, с карниза свешивались застиранные розовые шторы. Да красная лампа на столике.
- Красный цвет - признак борделя, - заметила Ирина, бросив на пол сумку. - Очень похоже. Как у Куприна в «Яме».
- Слушай, а мне куда? - озадаченно спросил Смирнов. - В какой номер?
- Тебе сюда же, - спокойно ответила Ирина. - В этой гостинице только двухместные номера. Провинция, глушь, что ты хочешь?
- Я хочу уединения, - сказал Смирнов. - После трудовых будней.
- Уединишься со мной. Не так уж это и страшно.
- Но, можно же, было взять два двухместных номера?
- На чьи деньги, дорогуша? Это нехорошо с моей стороны - напоминать тебе про деньги, но... надо экономить. И не ставь меня в идиотское положение. Ты ведёшь себя так, будто я пытаюсь тебя соблазнить. Отнюдь.
Она прошла в санузел, крикнула оттуда:
- Хорошо хоть, что тут душ установили! Раньше и этого не было. Вот какими семимильными шагами идёт цивилизация по нашей стране! Ты согласен?
- В цивилизованных странах мужчина и женщина не спят в одной комнате, если они не муж и жена, - ответил Смирнов.
- Спят, - сказала Ирина, вновь появляясь в комнате. - Я была, знаю. И вообще, иди ты к чёрту!
Смирнов вышел на балкон. Внизу была клумба с цветами, перед ним - красно-кирпичные двухэтажные домики. Веером расходились улочки. Оранжевое солнце уже садилось, окрашивая облака в причудливые тона.
- А остаться бы тут навсегда, правда? - мечтательно сказала Ирина, встав рядом. - Или уехать ещё дальше, в глухомань... Пасеку завести. Ты любишь мёд, Смирнов?
- Люблю.
- Все приличные мужчины любят сладкое, я заметила. Даже Кленин любит.
- Значит, и он приличный. Зря ты его бросила.
Они вернулись в комнату, Ирина несколько раз включила и выключила настольную лампу.
- Скажи, я красивая? - спросила она вдруг.
- Не то слово, - ответил Смирнов. - Ты очень красивая женщина.
- А что толку? Тебе вот не нравлюсь...
- Нравишься. Даже очень.
- Блин, я с тобой с ума сойду! - закричала вдруг Ирина. - Чего ж ты как первоклассник тогда? Ты что, не видишь, что я... что мне... что ты мне нужен? Ну да, может быть, каприз, не знаю, но ты мне необходим - во всех смыслах! Прямее не скажешь! Я вокруг него чуть не танцую, я командировку эту специально устроила, для меня и тебя, чтобы вытащить тебя подальше из Перешеевска. Мне плевать на этого иридурка Земцова, большого ущерба от него нет - да и сгорит он скоро сам! А ты стоишь и строишь из себя принца крови! Герцог Виндзорский недорезаный... Нет, меня просто бесит всё это, бесит, я просто стукнуть тебя по голове готова, у меня первый раз такое в жизни!
Ирина стояла очень близко к Смирнову и кричала ему в лицо. Он стал быстро бледнеть.
- Не ори, пожалуйста, - сумел еле-еле выговорить. Ему сейчас было очень плохо. Челюсти сжаты, голова приподнята, пальцы сцеплены.
Ирина, увидев его состояние, не на шутку испугалась. Схватила его за плечи.
- Что с тобой? Ты не в обмороке? - сказала она, понизив голос. Смирнов не отвечал.
Ирина довела его до кровати, уложила. Сама присела рядышком.
- Прости меня, - тихо сказала она. - Я не хотела. Я совсем забыла, что на тебя нельзя кричать. Бедненький.
Смирнов слабо улыбнулся. Погладил её руку.
- Ладно, - произнёс он. - Всё уже хорошо.
Во втором часу ночи Ирина проснулась от того, что кто-то тряс её за плечо. Это был Смирнов.
- Одевайся, - шёпотом сказал он. - Пора делать ноги.
- А что, уже утро? - сонно поинтересовалась она. Потом, увидев серьёзное лицо Смирнова, приподнялась на кровати.
- Стоял на балконе, смотрел на звёзды, - произнёс он. - Гляжу, идут три человека. Двоих я узнал - это охранники Земцова. Они вошли в подъезд гостиницы, только в левое крыло. А мы в правом. Пока они там выяснят у дежурной, где мы находимся, в каком номере, - успеем убежать.
- Ясно!
Ирина быстро вскочила с постели, она была в короткой ночной сорочке. Почти прозрачной. Не стесняясь Смирнова, стала поспешно одеваться. А тот невольно залюбовался ею. Она заметила его взгляд, усмехнулась.
- Что, может, займёмся любовью? - спросила с вызовом. - Опасность, как говорят итальянцы, бодрит.
- Некогда! - прошептал Смирнов, отворачиваясь.
Через пару минут Ирина была уже готова. Сумки сложены. В это время кто-то подёргал ручку входной двери. Очень тихо и осторожно. Но она была закрыта изнутри на защёлку. Впрочем, сломать её - дело пустяковое.
- На балкон, живее! - приказал Смирнов.
Теперь, как мужчина, командовал он. Ирина повиновалась.
С балкона они посмотрели вниз, на клумбу.
- Лучше бы там был бассейн, - проговорил Смирнов. - Но и цветочки тоже неплохо. Ты же любишь розы? Прыгай.
Он швырнул вниз обе сумки. Дверь позади них, в номере, стала трещать.
- Сначала ты! - испуганно вскрикнула Ирина.
- Прыгай! - приказал Смирнов.
Ирина перелезла через перила и прыгнула вниз. Угодила как раз в середину клумбы, следом за ней с балкона сиганул и Смирнов, подхватив сумки, они побежали по узкой и крутой улочке. То, что происходило позади них, они уже не слышали. Но, кажется, погони не было.
- Надо выбираться к вокзалу! - на ходу прокричала Ирина. - Билеты у нас с собой, до утра как-нибудь перекантуемся.
- А я думаю, надо переждать у твоего Загоруйкина, - ответил Смирнов. - На вокзале опасно. Они могут и туда нагрянуть.
- Хорошо, - согласилась Ирина. - Дай соображу, где он живёт.
Они перешли на шаг, стали оглядываться. Ночь была прохладной, звёздной. На улицах ни души. Весь город спал, и никому не было дела до двух беглецов.
- Кажется, здесь, налево, - промолвила Ирина. - Если нам нельзя уехать поездом, то воспользуемся машиной Загоруйкина. Он мне многим обязан. Доедем до следующей станции, а своё авто он заберёт потом.
- Умница, - сказал Смирнов, неожиданно для себя поцеловав её в щёку.

Глава семнадцатая
А ЖИЗНЬ ИДЁТ СВОИМ ЧЕРЕДОМ…

После командировки мужчины обычно не жалуются на отсутствие аппетита, но в этот вечер Андрей ел мало, вяло ковыряя вилкой котлету. Он уже принял душ, поцеловал на ночь девочек, погладил щенка. Вроде всё выполнено, только не успел толком поговорить с женой. Наташа сейчас сидела напротив него и молча смотрела, как он ест.
- Положить ещё? – спросила она.
- Не стоит, уже сыт, - отозвался он.
- Как прошла командировка?
- Всё нормально.
- Я рада.
За их короткими вопросами и ответами угадывалось нечто большее, чем просто слова. Наташа молчала, собираясь с духом, потом будто невзначай, спросила:
- Она не пыталась тебя… соблазнить? Не надо, не отвечай, - тут же добавила она, даже не давая ему времени подумать. – Ты ведь у меня говоришь только правду. А это же не только твой секрет, но и её тоже. Нельзя выдавать чужих секретов. А где вы там останавливались?
- В гостинице.
Андрей слабо улыбнулся. Может быть, чуть виновато.
- В гостинице, - повторила за ним Наташа, как эхо. – Господи, да какая мне разница? И само собой, в разных номерах? Можешь не отвечать.
- В одном номере. Двухместном.
- Ну и что такого? – тут же сказала Наташа, словно сама себя утешая. – Почему бы и нет? Мало ли! Не было свободных номеров, ведь так?
- Из экономии, - произнёс Смирнов, который всё больше начинал нервничать. – Наташа, не заводись.
- Я и не думаю заводиться. Я не игрушечная обезьянка. Я всё понимаю. Почему бы сослуживцам не переспать в одном номере? Ведь не в одной же постели?
- На разных. Я правду говорю.
Наташа вдруг отвернулась от него, обратилась к фикусу на подоконнике:
- Конечно, бывает и такая правда. А бывает другая. Ведь ты же не железный, чтобы… В одной комнате с красивой молодой женщиной… Да ты и сам не урод, не старик. Не монах, в конце концов. Просто спал и не обращал на неё никакого внимания. Правильно, мой дорогой фикус? А вот я, по-видимому, совсем не знаю жизни. Не подготовлена к ней. Мне надо закаляться. Готовиться. Верно?
Фикус молчал, за него ответил Андрей:
- Ну, о чём ты говоришь, к чему готовиться?
- К тому, что может произойти всё что угодно, даже предательство. Она ведь тебе нравится? Не бойся, отвечай честно! Ты ведь нормальный мужчина! В расцвете сил. Тебе ещё не поздно завести новую семью. Как, впрочем, и мне. Хотя мне будет тяжелее. Мне тоже нравятся другие, но люблю я всё же, тебя.
- И я тебя люблю, - сказал Андрей, порываясь обнять её. Наташа отстранилась.
- Не надо, - сказала она. – Мне сейчас почему-то очень плохо. Сама не знаю отчего. Какое-то предчувствие.
- Может быть, заболела?
- Всё возможно.
- Уж не влюбилась ли ты сама? – шутливо спросил он. – Только что говорила, что тебе нравятся другие. Кто же? Не ваш ли учитель физкультуры? Он, по слухам, жуткий бабник. А?
- Очень может быть! – вдруг засмеялась Наташа. Но так же неожиданно прервала смех и о чём-то задумалась. Андрей с тревогой поглядывал на неё. Наташа ответила ему долгим пытливым взглядом и с расстановкой повторила: - Оч-чень может быть…

На оперативном совещании в кабинете Клениной вновь присутствовали все сотрудники «Контакта». Докладывали о проделанной работе. Герберт Иванович представил экономическую программу нового кандидата в мэры Андрея Смирнова, она не отличалась особой оригинальностью, тот же набор привычных во всех избирательных  кампаниях штампов, но была и одна особенность, привязанная к местным условиям. Касалась она целебного источника в парке. Предполагалось создать крупный консорциум из перешеевских и иностранных предпринимателей для организации завода по изготовлению питьевой воды. С будущими поставками в Европу.
- Всё это хорошо, - выслушав Профессора, сказала Ирина. – Но хотелось бы какой-то… изюминки. Чтобы за сердце брало. А вы как думаете, Андрей Сергеевич?
- Целебный источник лучше вообще не трогать, - отозвался Смирнов.- Это, во-первых, народное достояние, сейчас каждый, кто хочет, подходит и пьёт из этой скважины. И все довольны. А так доступ к нему будет прекращён. Во-вторых, подобные попытки уже были, как вы знаете. Кончались они почему-то неудачей. Когда с этого источника пытались взимать плату, он пересыхал. Необъяснимое явление, почти мистическое.
- Я в мистику не верю, - отреагировал Стульев. – Надо просто пробурить скважину по глубже, вот и всё. А местному населению можно сделать скидку.
- Горожан только оттолкнёт любое упоминание о целебном источнике, - настаивал на своём Смирнов. – Они уже привыкли, что его всё время используют как карту в политической борьбе. Лучше направить наши усилия на помощь детским домам и малообеспеченным семьям.
- Ну, это понятно! – кивнула Ирина. – Дети, семьи… Льготы на транспорт. Новые рабочие места. Всё это есть и в других программах. Нужна изюминка, господа! Изюминка.
- А преступность в городе? Если за неё как следует взяться? – предложил Пантелеев.
- Само собой, - вздохнула Ирина. – Но Лоботрясов  об этом талдычит с утра до вечера, а воз и ныне там.
- Выступить в поддержку сексуальных меньшинств, - подал слабый голосок Димочка. На него посмотрели с сожалением. Никто не ответил.
- Хороший лозунг: местную футбольную команду – в высшую лигу! – предложил Стульев.
- И ещё организовать всемирный турнир по гольфу, - усмехнулась Ирина. – Глупости всё это. Нет, не пойдёт. Шевелите мозгами, господа, думайте.
Некоторое время в кабинете стояла тишина. Лишь слышно было, как где-то под потолком жужжит муха. Казалось, что эти звуки издают «шевелящиеся мозги». Ирина и Андрей изредка посматривали друг на друга. Взгляды их будто нарочно притягивались. После командировки они ещё ни разу не успели переговорить. А было о чём. «Ну скажи что-нибудь, порази их, - думала Ирина. – Ты ведь можешь…» « Кто я для тебя, ответь? – думал Андрей. – Зачем я тебе нужен?»
- Возле Перешеевска много полузаброшенных деревень, - произнёс вдруг он. – Дома пустуют, народ разъехался, часть перебралась сюда. Но людей, как я убедился в командировке, тянет к природе, к естественному образу жизни. И учителя, и банкира, и даже бандита. Хотя бы часть своего времени в году он мечтает прожить там. Достаточно всего двух недель. Но они дают заряд бодрости на весь год. Надо использовать это обстоятельство.
- Что ты хочешь этим сказать? – заинтересовалась Ирина. Она даже забыла, что в присутствии других всегда обращалась к нему на «вы».
- Сеть деревенских туристических комплексов. Не надо особых условий. Минимум средств. Подправить несколько домов, сделать их как бы базовыми в каждой деревушке, а развлечения они там себе найдут сами. Лес, речка, общение с природой. Это программа оздоровления души в первую очередь. То, что нам всем не хватает.
- Что ж, - понимающе сказала Ирина, - мысль хороша. Давайте её обсудим…

Макишев лежал на раскладушке в комнатке, которую снимал у одной вредной старухи. Голова у него трещала, на сердце скребли кошки. Ещё одна кошка, приблудная, лежала в ногах и мурлыкала.
- Быть или не быть? – спросил Макишев, обращаясь к этому хвостатому зверю? Макишев завернулся в линялое одеяло и встал. Кошка спрыгнула с раскладушки, посмотрела на него жёлтым глазом и никак не ответила на гамлетовский вопрос.
Макишев достал из портфеля фотографию Ирины Клениной и положил на подоконник. На снимке она была запечатлена в весеннюю пору, возле расцветшей акации. Кленина улыбалась, глаза светились, сама она напоминала какой-то красивый цветок.
- Чудовище, - прошептал Макишев, целуя фото. Затем он вынул из портфеля верёвку, целый моток. К потолку был привешен простенький абажур, но крюк Макишеву понравился. Он пододвинул стол к середине комнаты, взобрался на него и стал прилаживать верёвку. Кошка смотрела на него и умывалась лапками. Макишев хитро подмигнул ей, закончив свою работу. На другом конце верёвки соорудил петлю. Накинул себе на шею и застыл, соображая, что же теперь делать дальше? Оттолкнуть стол или просто поджать ноги? Неожиданно ему стало очень себя жалко. Он представил себя в гробу, в чёрном костюме, с траурной лентой на лбу. Рядом стоит Ирина и плачет, заламывая руки. Макишев и сам чуть не заплакал, но слёзы застряли где-то в горле. Кошка прыгнула на стол и потёрлась о его ногу.
- Отстань! – сказал он, столкнув кошку вниз. Потом вновь задумался о своих похоронах, но теперь мысли лезли какие-то другие, странные. Вместо могилы его почему-то опускали в оркестровую яму, а там сидели музыканты и наяривали на всех инструментах сразу. Дирижёр махал палочкой и хохотал, как безумный. Макишева положили прямо в футляр от контрабаса. Крышка захлопнулась.
- Нет, так не годится, я не хочу в контрабас! – пробормотал Макишев и открыл глаза.
Тут он увидел, что дверь в комнатку тихо открывается. Высунулась голова вредной старухи. Макишев решил притвориться мёртвым, поэтому снова зажмурился, привстал на цыпочки и даже высунул изо рта язык. Потом чуть приоткрыл один глаз ,чтобы понаблюдать за старухой – что она будет делать, как среагирует на его смерть?
Старуха повела себя странно. Она почти не обратила внимания на «повешенного». Стала сразу же шарить по карманам его куртки. «Деньги ищет, сволочь!» - подумал Макишев. Ему вдруг захотелось в туалет, но он сдержался. Старуха тем временем полезла в его портфель. Нашла тёплые шерстяные носки и сунула себе за пазуху. Взяла фотографию Клениной с подоконника, посмотрела на неё, потом плюнула почему-то в пол.
- А-а-а-а!!! – заорал Макишев истошным голосом. Старуха от ужаса присела на корточки, затем вместе с кошкой бросилась за дверь… Было слышно, как она что-то кричит на кухне, мечется и вообще ведёт себя как ненормальная. «Надо забрать у неё носки» - подумал Макишев. Он постоял ещё некоторое время, поглядел в окно на ясную, солнечную погоду, снял с шеи петлю и опустился на пол. Подошёл к подоконнику, взял фотографию Клениной и разорвал её пополам.

На школьной спортивной площадке дети играли в мяч, прыгали, бегали, делали гимнастические упражнения. Урок вёл физкультурник Саша Сахаров. На шее у него болтался свисток. Около дерева стояла Наташа и наблюдала за занятиями. У неё сейчас было свободное время, и она пришла сюда с определённой целью. Только пока не хотела признаться сама себе в том, что задумала. Саша пару раз свистнул и захлопал в ладоши.
- Урок окончен! – прокричал он. – Быстро переодеваться…
Детишки побежали в школу, весело горланя. Саша, давно заметив Смирнову, двинулся ей навстречу. Лицо его расплылось в улыбке.
- И чего это вы пожаловали на мои занятия? – радушно спросил он, выпятив грудь. – Такого ещё сроду не было. Или тоже хотите заняться спортом? Я могу сгодиться в инструктора.
- Да-да… - механически ответила Наташа. – Спортом? Может быть. Смотря что называть спортом. Скорее гимнастикой.
- Я вас не понимаю, Наталья Иннокентьевна, - озадачился Саша. – Какая-то вы странная. Словно не в себе. А насчёт турпохода помните? Надумали идти?
- Да-да… - вновь повторила Наташа. – Эту проблему надо как-то разрешить.
- Да вы не заболели ли? – встревожился физкультурник. Он взял её руки и пощупал пульс. – вроде нормальный… Высуньте-ка язык!
- Оставь, Саша, я здорова, - сказала Наташа. – Давай пройдёмся вокруг школы. У меня к тебе серьёзный разговор.
Они пошли по бетонной дорожке, искоса поглядывая друг на друга. Наташа собиралась с силами. Физкультурник не торопил её, чувствуя, что затевается что-то пикантное.
- Э-э… гм-м… можно к тебе обратиться с нескромным предложением? – начала Наташа.
- Сколько угодно раз, - с готовностью отозвался Саша.
- Говорят, ты… как бы это сказать… Любишь женщин?
- Ну не мужчин же! – засмеялся физкультурник. Наташа ещё больше смутилась, покраснела.
- А ты кого предпочитаешь? – быстро спросила она. – Свободных или замужних?
- И тех, и других, - деловито сказал Саша. – И третьих. Собственно, без разницы. Какая попадётся. Но замужние, в принципе предпочтительнее.
- Почему?
- Потому что замуж не просятся. Это ведь целая наука, закон всемирного тяготения, как у Ньютона. Тут высшая математика!
- А замужние после этого… не страдают? – спросила Наташа, словно не слыша его рассуждений.
- Чего им страдать-то? Я человек абсолютно здоровый. На прошлой неделе медкомиссию проходил. А вообще-то странный у нас какой-то разговор. О страданиях каких-то…
- А муки совести? Всё-таки измена…
- Ха! Великое дело! Вы в каком веке-то живёте, Наталья Иннакентьевна?
- В двадцать первом.
- Вот именно, третье тысячелетие. Миллениум. – Так что бросьте своего Толстого с его Муму, а заодно и Тургенева с Анной Карениной. Всё это далеко в прошлом. Поезд ушёл, переехав Базарова. Теперь иные времена, иные герои. Ван Дамм, например.
- Как? – не поняла Наташа. – Вам?
- Вам не дам, - созорничал Саша. – То есть смотрите больше видеофильмов. Там всё ясно.
- Постой, Саша. Я хочу узнать: а мужчины не мучаются? Ну, мужья в смысле. Когда узнают об измене?
- А чего им мучиться? Если только подхватят что. Но тут уж, как говорится, кто не рискует, тот не лезет в курятник за шампанским. А впрочем, психологию рогатых мужчин я мало знаю. Потому что холостяк. Им и умру. А вам-то какое до всего этого дело? У вас вроде семья крепкая… Или дала-таки трещинку?
Тут он попал в самую точку. Предчувствую добычу, у него в охотничьем азарте заблестели глаза. Саша даже глотнул слюну.
- Я просто рассуждаю теоретически, - заметила Наташа. – А вот ответь, чем ты  побеждаешь женщин?
- Ничем, они меня побеждают.
- Разве такое бывает?
- Сплошь и рядом. И поперёк. Главное – иметь такой вид, чтобы любая красавица тебя захотела победить. Чтобы она посмотрела на тебя и подумала: вот он, какой независимый и гордый, дай-ка я его, подлеца, победю!
Саша для натуральности даже растянулся на травке. На спине.
- И я готов, - добавил он. – Побеждён. И обоим радость.
- А как это делается? – спросила Наташа.
- Ну, вы даёте! – усмехнулся Саша, вскакивая с земли. – Это уже в школе проходят.
- Я имею в виду, - снова смутилась она, - что вот захотела бы, к примеру, кого-нибудь победить?
- С вашей-то внешностью, Наталья Иннокентьевна – смешно говорить! Да вы только глазом моргните – и мужик сам рухнет.
- Как моргнуть? Так? – Наташа неумело подмигнула ему.
- Саша засмеялся. Он вообще был очень здоровый и смешливый мужчина.
- Ну, зачем же так? – сказал он. – Вы моргаете, будто у вас нервный тик. Да можно и вообще не моргать.
- А что же тогда делать?
- Объясняю. Смотря кто перед вами. На каждого мужчину нужно действовать по-разному. Кому улыбнуться, кого позлить. На меня вот влияет то, как женщина трогает свои серёжки. Она их тронет пальчиками, а я уже балдею.
- Как интересно, - сказала Наташа и задумалась. – Действительно, целая наука. Бином Ньютона. А я вот из того, что ты рассказываешь, ничего не умею. Знаешь, давай начистоту!
- Давайте.
- И говори мне «ты».
- Хорошо, Наташенька.
Она уже не смущалась, взяла себя в руки. Заговорила чётко, уверенно:
- Я и в самом деле не знаю про все эти приёмы и штучки. Но у меня есть огромное желание обучиться. Пригодится, правда? На какой-нибудь вечеринке, в гостях…
Саша молча кивнул головой, с вожделением глядя на неё.
- Ситуация складывается так, что возможно… мне придётся изменить мужу, - продолжила Наташа, словно кинувшись в омут.
- Дело хорошее, - как лечащий врач заявил Саша. – Чтобы отомстить?
- Нет. Даже не знаю. Наверное. А может быть, чтобы стать, как все. Потому что так, как живу я, уже нельзя. В общем, Саша, я хотела попросить тебя помочь. Без всяких там ухаживаний, без музычки и прочего. Можно сказать, по-деловому. То есть… Ясно?
- Есть! – по-военному отозвался Саша. – Заказ принят. Конечно, помогу, о чём речь?
- Ну, вот… и всё, что я хотела сказать. – Наташа вздохнула.
- Сроки? – спросил физрук. – Когда? Сегодня? Сейчас?
- Нет, Саша, потерпи. – Наташа не ожидала такого напора, отстранилась. – Скоро. Может быть, очень скоро.

Когда вечером Наташа возвращалась из школы домой, со смутными чувствами и мыслями, перед нею вдруг остановился «мерседес». За рулём сидел довольно импозантный мужчина с сединой в волосах. Она взглянула на него и хотела пройти мимо.
- Девушка! – сказал Кленин, открывая дверцу. – Вас подвезти?
- В другой раз, - кокетливо ответила Наташа. – Если ещё когда-нибудь встретимся…

Глава девятнадцатая
ВЕРБОВКА НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ

Усато-бородатый мужчина в затемнённых очках и элегантном костюме стоял возле афишной тумбы, на которую был наклеен предвыборный плакат с изображением Смирнова. Покосившись на своего двойника, только без растительности на лице, человек отошёл в сторонку. На всякий случай. Потом он достал из кармана фотографию Люси Блиновой и ещё раз посмотрел, стараясь запомнить. Мордашка у неё была симпатичная, смазливая, волосы в мелких кудельках. Такие встречаются сплошь и рядом, особенно на должностях секретарш. Ждать пришлось ещё минут десять. Наконец, из подъезда дома появился сам оригинал.
Сегодня был выходной, длинноногая Люся не спеша шла по улице, помахивая сумочкой, за ней медленно ехала подержанная иномарка с бородатым муж¬чиной. Эту «ауди» Кленина презентовала Смирнову для выполнения задания. У перекрёстка машина затормозила рядом с Люсей. Та резко обернулась, заглянула в открытое окно.
- Вы что, следите за мной? - резко спросила она.
- Слежу, - признался Смирнов. - Ещё как слежу.
- А зачем?
- Нравитесь вы мне.
- Милицию позвать?
- Не надо.
Люся выпрямилась, но от машины уходить не торопилась. Чего бояться? На улице полно народа, да и этот бородатый мужчинка выглядит вполне прилично. Есть смысл поглядеть, что будет дальше. Смирнов, тем временем, выбрался из «ауди», подошёл к секретарше.
- Ну и что дальше? - с ухмылкой спросила она, осматривая его с ног до головы. Костюм ей понравился, ботинки - меньше. Да и иномарка при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж новой. Люся все объекты мужского пола оценивала по десятибалльной шкале; этот тип тянул где-то на шесть с половиной баллов. Её начальник Кленин - на все восемь. Высшую оценку она ставила лишь зарубежным киноартистам, но они, к сожалению, ни разу не посещали Перешеевск.
- А давайте поужинаем вместе? - с ходу начал атаку Смирнов. Он мало разбирался в тонкостях флирта. - Где-нибудь в ресторане. Например, в «Приличном».
- Вот это скорость! - изумилась Люся. - Гоните как на пожар. Надо же сначала познакомиться! А то... несерьёзно.
- В чём же дело, будем знакомы: я - Соколов-Извеков, фамилия такая, двойная, очень древняя. Антон Павлович. Предприниматель. В городе по коммерческой надобности.
- Очень приятно. А я Маргарита. К примеру.
- Почему же - к примеру? - спросил Смирнов.
- Потому что вы никакой не Антон Павлович, - усмехнулась Люся.
- Сдаюсь! Я действительно не Антон, я Георгий. Когда занимаешься серьёзным бизнесом, поневоле приучаешься к конспирации. Но ведь и вы не Маргарита? Погодите, дайте угадаю ваше имя... Тамара? Нет. Вероника? Не похоже. Знаю: Люся!
- Ну, правильно, - кивнула секретарша. - Вы меня где-то уже видели, вот и всё. И узнали у кого-нибудь имя.
- Видел, - сознался Смирнов. - И вы запали в моё сердце, как бильярдный шар в лузу. Вы мне даже во сне снились.
- Врёте вы всё. Все вы, мужчины, одинаковы. Любите вы всякие слова красивые говорить, а на деле... Ладно, поеду я с вами в «Приличный», мне всё равно делать сегодня нечего. Только - чур! - руки не распускать!
- Я их в карманы спрячу! - радостно произнёс Смирнов, ещё не веря, что всё так хорошо сладилось. Он сел за руль, секретарша устроилась рядом с ним, на переднем сиденье. Она тут же закурила сигарету. Вытянула стройные ножки, слегка одёрнув юбку, чтобы он мог оценить их. И пустила струю дыма в лобовое стекло.
- Ну? Заснули, что ли? - спросила она. - Поехали! Зелёный свет зажёгся.
...К тому моменту, как «ауди» подъехала к ресторану, они уже перешли на «ты». В Смирнове проснулся дар записного эстрадного юмориста, он рассказывал какие-то пошлые анекдоты и забавные случаи из жизни, Люся весело хохотала.
- Ты ничего парниша, - приветливо сказала она. - Я вначале думала, что зануда.
- То ли ещё будет! - многозначительно пообещал Андрей.
У входа в ресторан «Приличный» стояло чучело медведя. Смирнов бросил в пасть монетку, косолапый пробасил:
- Прошу пожаловать и откушать зайчатинки с хреном!
Люся заверещала от восторга.
- А я тут никогда не была, - призналась она. - Всё никак не удосужилась.
- Тогда - с почином! - ответил Смирнов, ловко беря её под руку.
Метрдотель проводил их к свободному столику. Подбежал услужливый официант. Тот самый, который забирал в подсобном помещении у Смирнова костюм. Клиента он не узнал, усы и борода изменили внешность Андрея.
- Чего-нибудь из итальянской кухни, - привычным тоном сказал Смирнов. - Лозанью там, гангазолу с базиликовым соусом, моллюсков... Сами знаете. И мартини.
Официант кивнул головой, побежал выполнять заказ. Люся сидела, покуривая сигарету и оглядываясь по сторонам.
- Кого высматриваешь? - спросил Андрей.
- Знакомых. Вон тот, с плешью, где-то я его уже видела…
- Это Куручуев, местный писатель, почти Мамин-Сибиряк. Читала что-нибудь из его произведений?
- Конечно! Только не помню. Кажется, что-то про Анжелику.
- А рядом с ним режиссёр Мякидзе. Я их всех знаю как облупленных. Не первый раз в городе. Сам Лоботрясов мой дружок. Вместе в баньке паримся. У меня тут огромный бизнес намечается. Военный заказ, от Министерства обороны. По секрету: будем строить завод по производству подводных лодок. Спускать со стапелей и отправлять в Швейцарию. У них с подводным флотом плохо. А готовятся к войне с Угандой.
- Так ты крутой? - спросила с некоторым уважением Люся.
- Да это ещё что, - распалялся Смирнов. - Я в само правительство вхож, к вице-премьеру на приёмы езжу.
- А Кленина знаешь? Это наш, местный.
- Кленина? Нет, видно, мелковата сошка...
Люся фыркнула. Официант принёс кушанья. Они ели, продолжая обмениваться репликами.
- У нас, бизнесменов, жизнь очень сложная, - доверительно поведал Смирнов, подливая Люсе из бутылки. - Мало того что отстреливают как куропаток, так ещё всякие навязчивые состояния донимают: астено-депрессивные синдромы, клаустрофобия, латентные перфокалии... Нам нужно иногда расслабляться, особенно с хорошенькими женщинами. А ты очень хорошенькая.
- Я не какая-нибудь, ты не думай, - предупредила Люся. - Меня за деньги не купишь.
- А за очень большие деньги?
- Это надо обсудить.
Они понимали друг друга с полуслова. Смирнову даже нравилась игра, которую он сейчас вёл с Люсей. Ей, судя по всему тоже. Между тем зал заполнялся новыми посетителями. Среди них, к удивлению Смирнова, оказались и Макишев с Жорой. «Это ещё что такое? - подумал Андрей. - Каким образом они вместе?»
Новая парочка села за соседний столик. Люся продолжала что-то щебетать, но Смирнов чуть пододвинулся со своим стулом, чтобы подслушать соседний разговор.
- Я пиво буду с медвежатинкой, а ты? - спросил Жора.
- Я - сок, - ответил Макишев. - В завязке.
- Как хочешь. Значит, говоришь, у неё есть сын?
- Да, Степашка.
- И он тебя хорошо знает?
- С самого детства. Ну, с рождения. Я часто бывал у Ирины дома. Пока мы не поссорились.
- И он может с тобой сесть в машину и куда-нибудь поехать? - продолжал допытываться Жора.
- Конечно. Я для него дядя Лёня, - отозвался Макишев.
«Эге! - подумал Смирнов. - А тут, кажется, начинается нечистая игра...»
- Ну ты куда задвинулся? - услышал он голос Люси. - Я тебе талдычу, что надо взять ещё мартини, а он молчит!
- Айн момент! - весело откликнулся Смирнов и щёлкнул пальцами: - Официант! Ещё одну того же самого и живее!
Услужливый «гад» бросился выполнять приказание. Но подслушать разговор за соседним столиком Смирнову больше не удавалось. Люся пересела к нему поближе, подняла бокал.
- Давай за наши будущие отношения! - сказала она. - У нас ведь будут какие-то отношения или нет?
- По теории относительности - обязаны быть, - ответил Андрей, подкручивая фальшивый ус. - А по теории вероятности - вероятно.
- Ты как-то всё время изъясняешься - не как предприниматель... Уж больно мудровисто. И ты совсем не похож на бизнесмена с подводной лодки. Признайся, врёшь?
- Ладно, Люсенька, давай начистоту, - сказал Смирнов, приблизив к её лицу своё. - Дело очень серьёзное. Можно сказать, государственной важности. Мы за тобой давно наблюдаем. Но нас в принципе, интересуешь не ты, а твой начальник Кленин.
- А откуда ты его знаешь? - удивилась Люся. - И кто это - мы?
- Органы, - коротко отозвался Смирнов, выждав паузу. - А я полковник КГБ Георгий Растрелли. И должен тебя сразу предупредить, что Кленин ни в коем случае не должен знать о нашем с тобой разговоре. Это в твоих же интересах.
Реакция Люси последовала незамедлительно. Смирнов даже не ожидал такой прыти.
- Да я сроду никому не скажу! - заявила она, махом глотнув мартини. - Что же я, дура, что ли? Не понимаю? Да я его с потрохами сдам, если угодно! С носками его вонючими! Он, подлец, мне давно надоел, я себе уже новую работу подыскиваю! А можно... к вам в контору? Ну, секретаршей там или спецагентом?
- Об этом мы поговорим в другой раз, но я поду¬маю, - пообещал Смирнов, радуясь столь лёгкой вербовке. - Мы в тебе не ошиблись, ты хорошая девочка. Будешь выполнять наши указания - и всё пойдёт хорошо. Представим к награде.
- Лучше представить меня к деньгам.
- И это будет.
- В долларах, - потребовала Люся.
- Сговоримся, - кивнул Смирнов. - У нас есть резервный фонд.
- Постой-ка! - Люся вдруг хитровато прищурилась. - А разве КГБ ещё существует? Теперь ведь это... как его?.. ФСБ!
- Мы, старые кагэбэшники, называем нашу контору по-прежнему, - важно пояснил Смирнов. - КГБ было, есть и будет всегда! Или ты имеешь что-то против?
- Ничего я пока ещё от вас не имею. Кроме ужина.
Люся, выпивая один бокал за другим, пьянела всё больше и больше. Смирнов подумал, что обратно её придётся тащить на своих плечах.
- Ты должна сообщать нам о нём всю информацию, - продолжил он. - Особенно о всех неправовых аспектах его работы и личной жизни. Следить за каждым его шагом. Даже провожать его до сортира. Вдруг он там что-то прячет?
- В сортире или в штанах? - икнула Люся.
- Везде.
- Всё сообщу. Всё до последней нитки! А всё-таки, мне жаль, что ты не предприниматель...
- Почему?
- Ты такой видный мужчина! Прямо из моей мечты... И машина у тебя хорошая. Служебная?
- Генерала Дудкина. Ты не пей больше.
- А что, я уже на работе?
- Да, с этой минуты. Люся, я хоть и полковник, но тоже человек. Чем я хуже предпринимателя? Ты мне тоже нравишься.
- Правда? Георгий... или как там тебя?.. Почему не пьёшь?
- После ранения в живот вырезали все внутренности. Не могу.
- Бедненький! Я тебя вылечу. Такой массаж сделаю! Мёртвый встанет. У вас в КГБ до сих пор расстреливают?
- Сейчас меньше. Только через одного. А из тебя, Люсьен, выйдет отличный агент. Суперкласса. Как Никита или Мата Хари. Мы тебя ещё в Бангладеш зашлём. Блистать будешь.
- Я уже блистаю. Нет, в самом деле, у меня рожа блестит? - спросила Люся, еле ворочая языком. - Я когда ем, извини за правду, всегда потею. Будто пашу, честное слово. Это для спецагента плохо?
- Да, за границей можешь себя выдать. Ничего, посидишь несколько месяцев на Лубянке в подвале, потеть отучишься. Ради твоей же пользы.
- В подвал я не хочу.
- Слово «хочу» забудь. Теперь есть только слово «надо».
- У меня, видишь ли, наследственность тяжёлая, - сказала Люся. - Папаша сталеваром был, всё время потел. Ну, у этой самой, у вагранки. Или у домны. А потом пиво пил по десять литров зараз. Жидкость восстанавливал. Перебрал с пивом. Так, в поту, и помер.
- Много страшных историй на белом свете, - согласился Смирнов. - А не пора ли нам закругляться? А то, глядя на тебя, и я потом покрываюсь.
Люся осоловело поглядела на него, будто не узнавая. Пьяно засмеялась.
- Полковник, а полковник, - сказала она, - а ты много людей кончил? А как стрелял - в затылок?
Она прицелилась в него из пальца и «выстрелила». Потом стала «расстреливать» посетителей. За соседними столиками засмеялись. Жора и Макишев тоже.
- Пошли! - строго произнёс Смирнов. - А то я тебя понижу в звании.
Он поднял Люсю и повёл её к выходу.
- Берия ты мой ясноглазенький... - лепетала она, прижимаясь к нему всем телом. - Как же я тебя, гада, ненавижу... Моего деда репрессировали за какой-то колосок... А он его сорвал и вёз голодающему Поволжью... Да здравствует Сталин, отец народов! - закричала вдруг она, вырываясь из рук.
Смирнову еле-еле удалось схватить её и впихнуть в машину. Он обошёл «ауди» и сел за руль. «Никита» повалилась на него, что-то бормоча.
- Эй, очнись! - встряхнул её Андрей.
- За нами погоня? - Люся подняла голову и уставилась в окно. - Мы будем отстреливаться? У тебя есть пистолет?
- Нет у меня пистолета, - ответил Смирнов. - В холодильнике забыл.
- У тебя должно быть оружие! - заявила Люся и полезла шарить по его карманам. - Где-то здесь... в брюках... Ага! Вот он, я же говорила, что пистолет есть!
- Это не пистолет, - сказал Смирнов.
- А что же? Ого!.. Какого калибра? Я хочу из него застрелиться!..
Смирнову удалось набросить на неё ремень безопасности, пристегнув к креслу. Потом он с трудом завёл машину. Люся продолжала болтать и хохотать как ненормальная. «В гробу я видел такую работёнку!» - подумал «вербовщик».

На следующее утро Смирнов докладывал Клениной о проделанной работе. Описывал всё в крас¬ках, почти как литератор Куручуев или художник Савоськин.
- В общем, вербовка прошла успешно, - резюмировал он. - Я даже не ожидал такого быстрого успеха. По-моему, она просто ненавидит своего начальника. Чем-то он ей сильно насолил.
- Он может, - согласилась Ирина. - Сыпать соль на рану. Или же... она хитрит.
- Следует её просто проверить. Ещё раз.
- Ладно, - сказала Ирина. - Занимайся её разработкой и дальше. Встречайся, вытягивай информацию. Вполне возможно, что она просто дурочка. Готова служить кому угодно. Особенно органам. Таких-то вот КГБ и ловило в свои сети.
- Есть ещё одна проблема, - продолжил Смирнов. - И касается она уже непосредственно тебя. В ресторане, когда я вербовал Люсю Блинову, мне удалось подслушать один интересный разговор. Угадай, между кем и кем?
- Не тяни резину, - нетерпеливо сказала Кленина. - Дел по горло.
- Ладно. Там сидели Макишев и Жора. Ну, тот толстяк, который возле тебя крутится. Ты мне ещё на него жаловалась.
- Ну?
- Речь, судя по всему, шла о твоём сыне. Его ведь зовут Степашка? Называлось и твоё имя.
- Любопытно... - Ирина откинулась на спинку кресла. - И?
- И мне показалось, что этот Жора что-то замышляет в отношении него. Допытывался у Макишева, может ли тот посадить его в машину. Возможно, речь велась о похищении.
Ирина нервно стукнула карандашом по столу. Вскочила с кресла.
- От этого Жоры можно ожидать всего! - сказала она. - Но Макишев! Он же мой школьный друг!
- Макишев здесь может быть и ни при чём. Просто инструмент в руках Жоры, - разумно пояснил Смирнов. - Но дело очень серьёзное. На мой взгляд, поважнее моей вербовки.
- Да. В любом случае - спасибо тебе, - Ирина протянула Смирнову руку, тот пожал её. - Ты провёл блестящую операцию, как настоящий разведчик. Не только охмурил Люсю, но ещё и выявил замыслы побочных объектов. Молодец. Я в тебе не ошиблась.
- Я ведь у тебя на службе, - скромно усмехнулся Смирнов. - Ты мне платишь - я выполняю задания. Правда, не совсем такие, какие бы мне хотелось... Но что поделаешь!
- Ничего, Андрей, дай время. Разгребёмся тут со всей этой ерундой и займёмся настоящей информатикой.
Ирина вдруг подошла к нему очень близко и заглянула в глаза:
- Скажи, только честно, а тебе эта Люся понравилась?
- Ничего, симпатичная девушка. - Смирнов усмехнулся.
- А вы что... и обнимались тоже? Целовались? - В голосе Ирины появились какие-то металлические нотки.
- Конечно. Эти процедуры входили в вербовку объекта.
Смирнову было интересно наблюдать за реакцией Ирины. Она покусывала губки. Это происходило всегда, когда она злилась.
- А что ещё входило в процедуры? - сердито спросила она. - Не думай, мне всё равно, я просто хочу знать.
- Ну... отвёз её домой. Завёл в квартиру, - сказал Смирнов. - Не бросать же её в подъезде?
- А потом?
- Потом - суп с котом.
- Говори правду! - выкрикнула Ирина.
- Она была очень пьяна, - спокойно сказал Смирнов. - Я довёл её до кроватки.
- Раздел?
- Помог раздеться, - уточнил Смирнов.
- А дальше?
- Уложил спать.
- И всё? - выдохнула Ирина.
- А чего тебе ещё надо? - засмеялся он.

Глава двадцать первая
ЛЮБИТ, НЕ ЛЮБИТ, НЕНАВИДИТ

В Перешеевске новым кандидатом в мэры интересовались дней пять, потом внимание к нему стало резко падать. Рейтинг Андрея Смирнова, подскочивший сначала до рекордного уровня в тридцать два балла, к окончанию недели снизился катастрофически быстро. Теперь он занимал одну из последних позиций. Впрочем, этого и следовало ожидать - горожанам кто-то настойчиво внушал мысль, что Смирнов не так хорош, как кажется или каким прикидывается в глазах избирателей. Антиреклама была запущена умело и профессионально: чувствовалась рука мастера. По Смирнову били не прямо, а косвенно, признавая его хорошие качества, но и выявляя скрытые недостатки, которые находились в тени. Упоминали о том, что недавно он побывал в вытрезвителе, следовательно, способен терять контроль в состоянии опьянения. Что пьёт - не беда, все пьют, но вот напиваться до положения риз не следует. Говорили также, что у него, конечно, отличная семья, но ведь есть в городе и любовница: некто Ирина К. Фамилию любовницы почему-то в открытую не называли. Берегли её репутацию? Неизвестно. Словом, тот, кто распускал о Смирнове всякие слухи, информацией владел прекрасно. И этим человеком, по мнению ге-нерального директора фирмы «Контакт», мог быть только Сергей Кленин. Который, разумеется, действовал в интересах Лоботрясова.
Но Ирина, честно говоря, не слишком переживала. Она прекрасно понимала, что кандидатура Смирнова изначально была непроходной, и сейчас она усиленно вела переговоры с одним из кандидатов в мэры - Денисенко, чтобы передать тому голоса будущих избирателей Смирнова. Он же по-прежнему оставался разменной фигурой в этой большой игре. Сотрудники «Контакта» посматривали на него с некоторым сожалением, всё-таки они считали Смирнова неплохим парнем. Все, за исключением, пожалуй, одного Димочки. Но тот признавал исключительно субтильных мужчин и атлетических женщин. Такой уж у него был вкус, а о вкусах, как известно, не спорят...
Вот почему однажды днём, когда в приёмную вошла особа гигантского роста и шварценегтерского телосложения, глаза Димочки полезли на лоб. Он почувствовал, что наступил его звёздный час.
- Доложите обо мне своему начальству! - басом сказала женщина. Казалось, сама приёмная стала гораздо меньше, а всё пространство в ней занимает эта странная посетительница.
- A-а... м-мм-е... ээ-э... - пролепетал несчастный Димочка, который был поражён в самое сердце обликом особы. Стрела коварного амура сразила его наповал. Он даже не знал, что ответить на такую простую и ясную просьбу женщины. Прошло, наверное, с минуту.
- Что же вы? - прогремела великанша и усмехнулась. Очевидно, она хорошо понимала состояние покорённого секретута.
Тот наконец-то опомнился.
- Что доложить, как? - засуетился он.
- Меня зовут Гера. Я пришла по вашему брачному объявлению. Но дело даже не в том, я хочу видеть Андрея Смирнова.
Всё это было произнесено ровно, медленно, с чувством, но в голове Димочки закрепились только три опорных сигнала: «Гера. Брак. Смирнов». Он попытался связать это в логическую цепочку, но пока потерпел фиаско.
- Мэ-лэ-дой чэ-лэвэк! - повысила голос женщина, именно через «э». Это означало, что она начинает сердиться.
Димочка вскочил со своего стула, как ошпаренный, начал сучить ручками и ножками, косить глазком.
- Гера... Гера... - запричитал он. - Это что же? Какое оригинальное имя! Или сокращенное? А полностью?
- Полностью меня зовут Герасимальда, - с достоинством ответила особа и вновь усмехнулась.
- Здорово, чудесно, прелестно! - заюлил секретут. - Герасимальда! Божественно, что-то от древних викингов, от Брунгильды, эпическое! Сказка! Мне нравится. Мне очень нравится ваше полное имя, имечко...
- Хватит заливать, - оборвала его Гера. - Ближе к делу.
- К телу? - послышалось Димочке. - О, понимаю...
- Так что там насчёт браков? - Она придвинулась вплотную к нему. - Давайте начистоту.
- Да-да, конечно! - оторопел от такой близости Димочка. - У нас фирма занимается этими проблемами, но... Гера, вы должны понимать, что у нас не просто брачное агентство. У нас вообще очень широкий информационный профиль. Да, мы занимаемся и браками, но у нас элитный банк данных, и наши клиенты платят обычно солидный долларовый взнос. Вы готовы к этому?
Гера не удостоила его ответом, просто смерила презрительным взглядом и похлопала себя по бедру, Дескать, что спрашиваешь?
- О, понимайт, ви умный и богатый женщин, - заговорил почему-то на ломаном русском Димочка, - должно быть, от чрезмерного перевозбуждения. - Ви хотель сказать, что деньги - нон проблем? О, колоссаль!..
- Очнись, крошка! - слегка ткнула его в грудь Гера. - Давай по существу. И без этих кривляний, я этого не люблю.
- Хорошо, - сказал секретут. Потом оглянулся на дверь и понизил голос: - Я должен вас предупредить по секрету - исключительно из-за того, что вы мне очень приглянулись. Даже заплатив деньги, клиент не имеет никакой гарантии. Почему? Потому что здесь работают, простите меня, полные олухи. Включая саму начальницу - олухессу, которой, кстати, пока нет на месте. Они все думают, что души, как и тела, можно соединить через брачные объявления или конторы. Чушь полная! Браки заключаются на небесах, это старая истина. И никакой банк данных не может помочь. Всё решает случайность. Вы согласны?
- Ну? - неопределенно произнесла Гера.
- К примеру, очаровательный молодой человек, вес равен росту минус сто, минус десять, талия шестьдесят, шелковистая кожа. Бархатный голос, готовый на преданную любовь, сидит, к примеру, в какой-то там чёртовой конторе и мечтает об очаровательной женщине - сильной, уверенной в себе, с повадками львицы... Он ищет, он посылает объявления во все концы света, потому что у него есть такая возможность. И вдруг эта женщина приходит к нему. Сама. Случайно! И он просто не верит своим глазам. Вы меня понимаете? Герань моя...
- Хм-м... - произнесла «львица», оценивающе смерив секретута взглядом. Потом без приглашения села в кресло и закинула огромную ногу на другую, не менее огромную. Юбка полезла вверх. Сидела она как знаменитая Шэрон Стоун в «Основном инстинкте», а Димочка от волнения едва не упал со своего стула. Ему стало плохо. У бедняги стал мутиться разум, и потемнело в глазах.
- А вы, я погляжу, проказник! - сказала Гера, погрозив Димочке толстым пальцем, на котором сверкал перстень. - Ладно, начальницы вашей нет, скажу вам, что мне надо. У меня свои запросы. Материальное положение жениха меня мало интересует. Я обеспеченная и солидная дама. Чемпионка по сумо среди женщин. Езжу по всему свету. Но найти подходящую пару себе всё равно не могу. А тут наметились гастроли по России, и мы - женщины-сумисты - приехали в Перешеевск. Будем выступать в цирке шапито. Слышали, небось?
- Нет... да... всегда... - прошептал Димочка.
- Приходите, болеть будете. Вам понравится. Так вот, читаю в газете про вашу фирму. И дай, думаю, зайду. А тут мне ещё кто-то из гостиницы подсказал, что в вашей конторе работает кандидат в мэры. Смирнов. И мне его рожа с плаката очень по душе пришлась. Думаю: а не он ли мой суженый-ряженый? Вот и пришла. Так, где он, Смирнов этот?
Димочка вдруг в ужасе замахал на неё ручками. Заговорил шёпотом:
- Да вы что? Смирнов! Да это урод, недоносок, крендель без мака. Ему, как вы изволили выразиться, просто рожу на плакате подкрасили, вот и смотрится. А на самом деле - пугало с одним глазом. И носа нет. У него горб. Даже два горба, как у верблюда. И вообще, между нами говоря, он полный импотент. С детства. Нет, Смирнов вам не пара. Вы птица высокого полёта, птеродактиль, а он ужик, по болоту ползает. Смирнов! Ну, вы меня рассмешили...
И Димочка даже деланно захихикал.
- Вот как? - подумав, сказала «Брунгильда». - Жаль, жаль... Выходит, вновь ошиблась... А ведь мне, если честно, мало надо. Образование у жениха не обязательно, пусть его вовсе не будет, главное, чтобы не совсем дурак был. Чтобы умел готовить, стирать - я в режиме, должна вес беречь. Ну и вообще, чтобы выполнял работы по дому. Чтобы с ним не стыдно было показаться на людях. А сексуальность - выше средней. Нам, сумистам, протеин нужен. И чтоб никакой такой ревности. Ненавижу.
- А Смирнов ревнив! - завизжал Димочка. - Но вы, Герочка, нисколько не ошиблись, зайдя в нашу контору. Я просто поражён! Потому что вы нарисовали точный мой портрет. Савоськин бы наш лучше не нарисовал. Тютелька в тютельку. Я и жнец, и на дуде игрец, и прочее. О сексуальности из скромности умолчим.
- Да? - заинтересованно спросила сумистка. - Ладно. Может быть. Так бывает: ищешь, ищешь, а находишь случайно.
- О том и говорю! - соколом взвился Димочка.
- Но учтите: две недели испытательного срока. Столько времени мы пробудем в Перешеевске.
- Хоть год! Только должен предупредить... - Он замялся.
- Что такое?
- Видите ли, я хоть и хрупок, но... То есть именно потому, что хрупок... Я совершенно не выношу насилия. Абсолютно. То есть физическое воздействие исключается.
- А, если шутя? - засмеялась Гера и слегка толкнула его в плечо. Димочка отлетел к окну. - Или, к примеру, спьяну? - продолжила она. - Мало ли что бывает между своими! Милые дерутся - только тешатся!
- Шутя, оно конечно, можно, — несколько скис Димочка. - Это разрешается...
Он вновь приблизился к ней и закрыл глаза:
- А теперь... один, всего один поцелуй... я не могу удержаться...
- Что ж! - рассудительно сказала Гера.- Это можно.
И она сжала секретута в таких мощных объятиях, что затрещали косточки, а потом он на некоторое время потерял ощущение реальности происходящего. Очнулся на полу, когда Геры в приёмной уже не было.
В офисе Сергея Кленина интересный разговор подходил к концу. В кабинете были плотно задвинуты шторы, дверь заперта на ключ, а за столом сидели лишь двое: сам хозяин и его секретарша Люся Блинова. Между ними лежала папка с документами. Кленин уже просмотрел её содержимое и теперь внимательно слушал Люсю.
- Всё это тянет на десять лет с конфискацией имущества, как вы понимаете, - говорила она. - Туг на вас сплошной компромат: аморальщина, уголовщина, плюс сокрытие доходов. Ну и прочее по мелочам... И я вам поражаюсь. Когда вы просмотрели папку, у вас в лице ни один мускул не дёрнулся. Вот это выдержка! Как у Аль Пачино в «Крёстном отце». Почему? Простите за нескромный вопрос.
- Люсенька, ты же прекрасно понимаешь, что всё это фикция, - ответил Кленин. Подумав, добавил: - В основном. А другие эпизоды ещё надо доказать. А у меня прекрасные адвокаты. Дело развалится на глазах, даже не дойдёт до суда. Поэтому я абсолютно спокоен. Не пойму другое: зачем ты всё это собирала? Как я полагаю, в течение двух лет.
Люся вздохнула, пододвинула папку поближе к Кленину.
- Сама не знаю, - ответила она. - Наверное, от злости. И вы правы: многое я тут выдумала. Просто мне хотелось вам отомстить. Чтобы вас как-то наказали. Ну... обычная женская мстительность. Ведь вы меня отвергли, так? А женщины не любят, когда их бросают.
- Этого и мужчины не любят, - сказал Кленин. - Только мужики, должно быть, мстят по-другому. Ладно. Мне эта папка не нужна. Забери её себе.
- И вы меня теперь уволите? - спросила Люся.
- Нет, - отозвался Кленин. - Как секретарша ты меня вполне устраиваешь.
- А как любовница нет?
- Но, это же не повод для трагедии, верно? Мы всё равно будем друзьями. Сейчас, возможно, даже ещё больше, чем прежде. Ты совершила поступок - принесла этот компромат на меня, который сама же и собирала.
Кленин вдруг перегнулся через стол и погладил Люсю по щеке. Та, как это обычно бывает у женщин, отчего-то заплакала. Кленин ждал, когда она выплачется, потом своим платком вытер ей нос.
- Спасибо, - сказала Люся. - Вы, Сергей Анатольевич, можете не беспокоиться. Мне теперь ни любви вашей не нужно, ни даже прибавки к зарплате. Мне бы только с одним гадом рассчитаться.
- Кто это? - спросил Кленин.
- Да вился около меня один идиот. Полный лох, а меня за дуру принял. Гэбистом представился. Кретин с переулочка. Я его в момент раскусила, с первого взгляда. А он требовал от меня, чтобы я сливала на вас ему информацию. Понимаете? Ну, вроде бы вербовал меня.
Люся стукнула кулачком по столу.
- Интересно, - сказал Кленин. - Кто же его к тебе подослал? Впрочем, я догадываюсь. Ну и что же ты ему сказала?
- Что буду на него работать! - Люся засмеялась. - Притворилась пьяной... Умора, он меня даже до постели довёл. Но сам... смылся. Я теперь всем мужчинам буду мстить. Спасибо вам, Сергей Анатольевич, что вы открыли мне глаза на жизнь! Знаю теперь, что все мужчины - потребители. Жестокие эгоисты. И слюнтяи.
- Тогда, Люсенька, ты должна мстить и мне.
- Я вас люблю. Вернее, любила. Но это в принципе одно и то же. Настоящая любовь не проходит.
- Пожалуй, ты права, - сказал Кленин и задумался.
Некоторое время они оба молчали, думая о своём. В мыслях Кленина почему-то витала его бывшая жена Ирина, а Люся никак не могла стереть из своей памяти сидящего напротив неё человека. Она даже глаза закрыла, но образ Кленина не исчезал. Потом она услышала его голос:
- Странная ты всё-таки, Люсенька. Прости меня.
- Нет, это вы странный, - ответила она. - А я нормальная баба. Ты вот ищешь кого-то, по детским садикам шастаешь, а я бы... я бы любила твоего сына до смерти. А жена твоя бывшая - сволочь. Ладно, прости и ты. Сердцу не прикажешь. Сделаю тебе доброе дело напоследок в отместку за твоё зло - и уйду от тебя, любименький мой...
Она поднялась со стула, слегка покачиваясь, словно была пьяной. Взяла папку и усмехнулась:
- Пригодится. Ты не волнуйся, всё будет лучше некуда.
На одной из улиц Перешеевска, в специально оговоренном месте, Смирнов поджидал Люсю в своей служебной машине. Он был всё с теми же фальшивыми усами и бородой, и в чёрных очках. В зубах держал незажжённую сигарету. Ему казалось, что так, с сигаретой, будет более по джеймсбондовски, хотя он не курил сроду. Смирнов уже начинал нервничать, когда появилась Люся Блинова. Машина медленно поехала вслед за ней. На перекрёстке Смирнов притормозил и распахнул дверцу.
- Садись, быстро! - резко сказал он.
Люся впорхнула в машину. В руках у неё была кожаная папка.
- Разве ж так можно? - сказала она. - А ещё разведчик! Назначаешь встречу на самой людной улице!
- Кто прячется, тот и заметен, Люсьен, - ответил Смирнов.
- Вот-вот. То-то ты нацепил фальшивую бороду. У тебя, кстати, ус отклеился, товарищ полковник. Или ты уже генерал?
- Хватит базарить! - рассердился Смирнов, прилаживая, тем не менее, накладные усы. - Документы принесла?
- Принесла.
- Давай! - Смирнов протянул руку, но Люся быстро спрятала папку за спину.
- Терпение, господин Ягода, терпение! Значит, теперь слушай сюда. Я передам тебе эту папку только тогда..., когда получу компенсацию. Сам понимаешь, что больше я там работать не смогу. А здесь, в папке, собраны все компрометирующие документы на Кленина и его фирму. Поэтому мне нужно материальное обеспечение. Тысяч пять.
- Рублей? - спросил Смирнов.
- У вас в ГПУ все такие трахнутые? При поступлении глобусом по голове бьют, что ли?
- Не хами, Люська!
- Отвечаю по буквам: дол-ла-ров. голубчик, долларов.
Смирнов побарабанил пальцами по рулю. Люся насмешливо глядела на него.
- У меня таких денег нет, - сказал он, наконец.
- У тебя нет - в твоей конторе найдётся, - ответила Люся.
- Я должен переговорить с шефом. С генералом Дудкиным.
- Переговори, - кивнула Люся. - Я пока подожду.
Смирнов вдруг решил изобразить строгость и попытаться взять её нахрапом.
- Послушайте, девушка! - прикрикнул он. - Что вы себе позволяете? Вы, кажется, забыли, с кем имеете дело? Да мы... да я... можем вас в порошок! В пыль лагерную!..
На этом его словарный запас иссяк. Люся нисколько не испугалась.
- Не дави на горло, парень! - сказала она. - Я не знаю, на кого ты там работаешь, но только не на органы. Мне плевать. Но тебе нужен этот компромат, я его тебе могу продать. Остальное нас обоих не касается. Пять тысяч долларов. Всё. Нет - разойдёмся.
Смирнов решил сыграть в другую игру. Недаром он был специалистом широкого профиля.
- Люся, если честно, ты права, - сказал он.- Меня вынудили заняться тобой. Но я даже не представлял... что... что так быстро влюблюсь в тебя. Не нужно мне никакой папки. К чёрту! Ты мне просто нравишься как женщина и как человек. Вот и всё.
- Правда? - спросила Люся.
- Вот те крест!
Люся опять заплакала. Смирнов достал носовой платок.
- Меня сто лет никто не любил, как женщину и как человека, - сказала она, высморкавшись. - Ты такой милый...
- А ты!
Смирнов одной рукой обнял её, а другую потянул к папке. И тут же получил локтём в зубы.
- Тьфу! - закричал он. - Больно же! Ты мне зуб выбила.
- Не лезь. Итак, повторяю: пять тысяч долларов - и папка твоя или твоего шефа, неважно. Встретимся завтра, в это же время. Где именно, я тебе скажу особо. Вечером позвонишь мне домой. Если не согласишься, я эту папочку передам в другие руки. Мне сам Кленин за неё заплатит. Всё понял? И учти: без всяких там фокусов...
- Это тебе надо в разведке работать, не мне, - с уважением ответил Смирнов.

Глава двадцать третья
ПИКНИК НА ДАЧЕ

Дача Клениных находилась в трёх километрах от Перешеевска, в одном из самых красивых и живописных мест на берегу Маковки. Дом большой, в два этажа с мезонином, открытыми и застеклёнными верандами и добрая дюжина комнат. Был также подземный гараж, причудливая башенка с винтовой лестницей и бойницами, бассейн, площадка для спортивных игр. В тени деревьев стояло несколько беседок, вдоль дорожек тянулись кусты сирени, жимолости, смородины, радовали глаз цветочные клумбы. Была и банька, из которой вёл спуск к реке. Сам участок занимал значительную площадь, а примыкали к нему другие дачи - местных начальников и знаменитостей, в том числе и самого мэра - Семёна Васильевича Лоботрясова. Словом, райский уголок, отнюдь не для простых смертных...
На день рождения к Ирине Клениной, который начали праздновать ещё днем, пожаловало много гостей. Кроме сотрудников фирмы «Контакт» пришли соседи: художник Савоськин, писатель Куручуев, режиссёр театра Мякидзе, главэпедемврач Мундштук, начальник милиции Живайло, другие вполне достойные лица. Запаздывал Лоботрясов, но и он обещал быть. Пробрался на дачу никем вроде бы не приглашённый журналист Язнайкин, но приняли и его. А как же без прессы? Мероприятие должно быть освещено в газете, в светской хронике. Приехал таинственный инвестор из Германии Макс фон Зюдендорф. Выглядел он как граф Монте-Кристо и, конечно же, привлёк всеобщее внимание. Димочка явился с женщиной-сумисткой Герасимальдой, чья вчерашняя борьба на арене цирка вызвала заслуженное восхищение публики. Скромно явилась чета Смирновых. Пришёл даже Макишев, и не один: он привёл с собой старуху-хозяйку, у которой снимал комнату.
- Так надо, - пояснил он Ирине.- Она оттого вредная, что у неё жизнь несладкая и дома всё время сидит, а тут, глядишь, и развеется.
Словом, гостей набралось множество... Встречал их, на правах хозяина дома, Сергей Кленин. Каждому он жал руку, говорил что-нибудь приятное. Настроение у него и в самом деле было преотличное. Мало того, что в боевых действиях с Клениной удалось достичь перемирия, так ещё среди гостей им была замечена та замечательная девушка, которую однажды он безуспешно пытался подвезти и о которой часто вспоминал последние дни.
Для угощения гостей было накрыто несколько столов в самой большой комнате дома, где, несмотря на тёплую погоду, потрескивали дрова в камине. Но и в саду были организованы столики с лёгкой закуской и напитками. Обслуживали гостей нанятые по такому поводу официанты и метрдотель из ресторана «Приличный». Глаза разбегались от множества блюд и вин. Звучала приятная музыка, четверо музыкантов из театра старались изо всех сил. Торжество обещало быть долгим и зрелищным.
После первых заздравных тостов, когда в адрес именинницы было произнесено много лестного и приятного, она ответила короткой, но выразительной речью. Смысл её сводился к тому, что для неё большая честь собрать здесь столь выдающихся и уважаемых гостей города, но пусть они не беспокоятся: веселятся, едят и пьют - за всё уплачено... Это, конечно же, было шуткой, но в свойственном ей стиле. Потом Ирина, перекрывая шум гостей, добавила:
- Еще одну минуточку внимания! Сегодня вам приготовлен один сюрприз, а суть его в том... - Она выразительно взглянула на Андрея Смирнова, и взгляд этот не остался незамеченным, особенно для двух людей: Наташи и Кленина. -  Суть в том... - продолжила Ирина. - Но пусть лучше об этом скажет сотрудник нашей фирмы - Андрей Смирнов.
Тот встал, несколько сконфуженно поглядел на собравшихся.
- Как вы знаете, - начал он, - я являюсь одним из кандидатов в мэры Перешеевска...
- Знаем, знаем! - зашумели гости. Молчал лишь один Лоботрясов, доедая жареную свининку.
- Так вот, - заявил Смирнов, собираясь с духом, - сегодня, сейчас я официально объявляю, что снимаю свою кандидатуру.
Он переглянулся с Ириной, которая одобрительно кивнула. Гости зашумели ещё сильнее.
- Как?
- Почему?
- С какой стати? - посыпались вопросы.
Тут же к Смирнову подскочил журналист Язнайкин с диктофоном.
- На вас было оказано политическое давление? - торопливо спросил он. - Кто, когда?
- Никакого давления, - коротко ответил Смирнов. - Снимаю по личным соображениям.
Он сел, вытирая платком лоб.
- Господа! - пояснила Ирина. - Есть обстоятельства, которые мы сейчас не вправе разглашать. Считайте, что выдвижение Андрея Сергеевича Смирнова было хорошо продуманной информационной акцией, чтобы всколыхнуть тихую общественную жизнь Перешеевска. И согласитесь, что акция эта наделала много шума. Мы просто показали некоторым специалистам в области информатики, - при этом она покосилась на Кленина, - как нужно умело и профессионально проводить подобные акции, влияющие на умонастроения граждан. Вот, пожалуй, и всё.
Лоботрясов, наконец, дожевал свининку, встал и, перегнувшись через стол, пожал руку Смирнову.
- Это... поступок! - сказал он с чувством. - Я вами доволен, молодой человек. Заходите как-нибудь ко мне в мэрию на чаёк, просто так, без церемоний... поболтаем. Вы мне определённо нравитесь.
Ирина прошептала на ухо Кленину:
- Я сделаю из него человека, вот увидишь... Он ещё завоюет весь Перешеевск, не сейчас - так потом.
- Глупо, - ответил ей Кленин. - Сама по себе реклама ещё ничего не даёт. Вахлак он вахлаком и останется.
- Перестань так его называть!
- Эй, Кленины опять ссорятся! - закричал вдруг Куручуев, сидящий напротив них. – Ну что за идеальная пара, так бы и поженил их вновь!
- А это мы непременно сделаем! - отозвался с другого конца стола Савоськин. - Два лебедя - так я их и изображу в своей новой картине. - Творческая интеллигенция, надо заметить, вкушала горячительные напитки больше других. У них можно было многому поучиться иным сословиям. К исходу второго часа Куручуев, к примеру, был уже настолько пьян, что полез целоваться со старухой, которую привёл Макишев, - он принял её за свой персонаж из нового романа под названием «Здравствуй, Изергиль!». После чего его увели для отдыха в мансарду на втором этаже. Некоторые смельчаки решили искупаться в бассейне. Среди них была и незабвенная женщина-сумист Герасимальда. Но едва она залезла в бассейн, как вода хлынула из него на спортивную площадку, где уже играли в бадминтон молодые сотрудники фирмы «Контакт» Серёжа и Анечка. Димочка бегал вокруг бассейна и пытался вытащить Герасимальду на сушу, но, естественно, едва он ухватился за её руку, как сам оказался в воде. Музыканты продолжали наяривать на скрипочках и ударных, официанты сновали по домику и саду с переменой блюд. Веселье продолжалось...
Ирина подошла к Кленину, который сидел в шезлонге, попивая коктейль. В сторонке томно качалась на качелях молодая эффектная женщина, привлекая внимание сразу нескольких мужчин. Они наперебой старались услужить ей.
- Как она тебе? - спросила Ирина.
Кленин равнодушно глянул в сторону красотки.
- Кто это? - спросил он, выискивая глазами другую женщину - Наташу.
- Это Соня, подруга моего детства, - ответила Ирина. - Жила за границей, в Германии, вернулась только вчера, вместе с Максом фон Зюдендорфом. И сразу - ко мне. Её тоска по родине заела, но с Максом она вроде бы не была в любовной связи. Хотя кто знает? Да и какая разница! Хочешь, я тебя с ней познакомлю? Не пожалеешь. Ты же подругу жизни ищешь, я знаю. А эта красавица в твоём вкусе.
Кленин ещё раз взглянул в сторону Сони, холодно ответил:
- Спасибо, сам найду. А для подруги жизни у неё слишком экзотический вид. Перьев в одном месте только не хватает. Нет, эта мне не подойдёт. Не мой типаж.
- Знаю. Твой типаж - это я, - сказала Ирина, снисходительно похлопав его по плечу. - Поезд ушёл, дружочек.
- Не только ты, - хладнокровно сказал Кленин. - Мне тут нравится другая женщина. Хочешь, покажу?
- Кто? - растерялась Ирина.
Кленин кивнул в сторону Наташи Смирновой, которая о чём-то беседовала с Макишевым возле клумбы с пионами.
- Вон она. Кстати, жена твоего нового сотрудника, этого фарсового кандидата в мэры, которого ты мне при первой встрече представила будущим мужем.
- Чёрт возьми! - вырвалось у Ирины, и она непроизвольно опустилась во второй шезлонг. - Вот ведь, блин, что получается. Как всё перепуталось. Дай¬ка глотнуть из твоего бокала!
Кленин передал ей коктейль и усмехнулся. Он не сказал Ирине, что даже не знает, как зовут эту женщину. Ведь им пока не удалось переговорить наедине. Вокруг неё всё время кто-то вертелся: то настырный Мякидзе, то старый ловелас Живайло, то пронырливый журналист Язнайкин, всегда чувствующий, где пахнет жареным. Наташа сегодня действительно выглядела очень привлекательно, конечно, не так эффектно, как сама Ирина или эта Сопя из Германии, но в том-то и было её скромное, непреходящее обаяние. На неё хотелось смотреть, как на чистый, радующий глаз пейзаж, разумеется, не кисти Савоськина.
- Если он пока чей-то муж, этот Смирнов, - в раздумье сказала Ирина, - то это не помешает ему стать и моим мужем. А его вдова вполне может оказаться твоей невестой.
- Вдова?
- Тьфу, совсем запуталась. Ну, короче, ты меня понял. Это дело поправимое. Она тебе действительно нравится?
- Очень, - честно признался Кленин. - Не так, как ты, но... иначе. Вы разные.
- Будешь тоже что-то из неё лепить?
- Нет, из неё не получится. Она уже слеплена. Это не сырой материал, не глина какая-нибудь, а готовая скульптура.
- Спасибо за «глину», - обиделась Ирина. - Это ведь ты меня имеешь в виду? Ладно. Мы как-нибудь перебьёмся. Но я вас, мужиков, не пойму. По мне, эта Наташа - так, серость серостью.
- А знаешь, серый цвет - тоже разный бывает. Встречается очень изысканного оттенка. Он успокаивает глаз. Как сумерки. Когда ты весь в ожидании покоя и любви.
- Ну, сказанул! - Ирина несколько ревниво посмотрела на него. Потом усмехнулась и добавила: - Ладно, пойду, поговорю с этими «сумерками»...
Она встала и направилась к Наташе и Макишеву.
- Лёня! - сказала она, взяв его за локоть. - Там тебя твоя старушка Изергиль ищет, я её у ротонды оставила. Пойди, посмотри.
- Хорошо, - понимающе кивнул Макишев и оставил их наедине.
Две женщины, две соперницы, выжидающе поглядели друг на друга, словно оценивая и не решаясь начать разговор первой.
- Очень рада с вами познакомиться, Наташа, - сказала Ирина. - Давно этого хотела и теперь вижу, что не ошиблась: вы мне всегда заранее нравились.
- Правда? И меня к вам как-то тянуло, представляете? Теперь понимаю - в вас есть что-то магнетическое, - ответила Наташа. - Что-то особенное. Выдающееся.
- Вы очень милая женщина, - продолжила новорожденная. – И, наверное, любящая мать, жена. Я просто начинаю завидовать вашему мужу.
- Ну что вы! - возразила Наташа. - Это он от работы в вашей фирме просто без ума, просто заводится каждый вечер: всё «Контакт» да Кленина. Только о вас и речь.
- Нам, женщинам, нужно держаться вместе, - парировала Ирина. - Мужчины ведь такие беспомощные... А вы, говорят, в школе очень строги? Дети вас слушаются, по струнке ходят?
- Да и вы, я слышала, любите прикрикнуть на своих сотрудников? А то и запустить чем-нибудь?
Обменявшись, таким образом, любезностями, женщины остались довольны друг другом.
- А где, кстати, ваш муж? - спросила Ирина, оглядываясь. - Неужели он вас бросил?
- А он, кажется, с вашим немцем, Максом фон Зюдендорфом, о чём-то беседует. Тот вроде бы хочет пригласить его в Германию, на стажировку, - ответила Наташа, улыбнувшись.
- Да-а? - изумилась Ирина. - Ну и прыть у нашего Андрея Сергеевича!
- У нашего Андрея Сергеевича, - подчеркнула Наташа слово «нашего». - Очень хорошие учителя. Вернее, учительницы.
- Уж это точно, - бросила Ирина и, чтобы скрыть досаду, уцепилась за проходящего мимо Герберта Ивановича: - Профессор! Да забудьте же вы хоть на время о своей язве, выпейте немного вина, это настоящее фалернское...
- Если только с вами, Ирина Александровна, - ответил тот, беря её под руку.
Тем временем спустившийся из мансарды Куручуев, вдохновлённый какими-то одному ему ведомыми образами, затеял игру с обливальным шлангом. Он стоял возле веранды и поливал всех подряд. Гости с визгом разбегались в стороны. Мощная струя воды окатила и Кленина с головы до ног.
- Пейте шампанское, - хладнокровно объявил всем Кленин. Пока оно не превратилось в воду.
Он снял с себя рубашку, обнажив загорелый мускулистый торс, бросил её в кусты, отправив туда же и пустой бокал.
- Пойду, переоденусь, - произнёс он, направляясь к дому.
Главный милиционер Живайло с хохотом отобрал шланг у Куручуева, и они оба, по-братски обнявшись, пошли к столикам есть шашлык и допивать коньяк.
На садовой дорожке появились Макс фон Зюдендорф и Смирнов. Они о чём-то довольно мило беседовали. Тут к ним и присоединилась Ирина Кленина.
- Вот вы где! - погрозила она им пальцем. - Ведёте сепаратные переговоры за моей спиной?
- О! - ответил немец. - У вас ош-шень кароший клерк. Ми нашли обшый язык.
- Вижу, вижу, - сказала Ирина. - Хотите сманить моего Смирнова в Германию?
- О! Я, я... - ответил инвестор, подняв вверх палец. - Класс!
- Нетушки, Смирнова я вам не отдам, - улыбнулась Ирина, как-то ловко приобняв его за плечи. - Это мой самый ценный кадр.
- Кадор? - переспросил Макс.
- Кадор, - повторила Ирина. - Это когда кадрятся, вот и получается кадор.
Смирнов стоял и глуповато улыбался. Ему было неловко, потому что вдалеке стояла Наташа и искоса поглядывала на них.
- А если серьёзно, - продолжила Ирина, снимая руку с плеча Смирнова, - то мы ещё поговорим на эту тему. Вообще-то я люблю, когда мои сотрудники растут. Но пока что Смирнов нужен мне здесь, в Перешеевске. Он ещё не отработал у меня на полную катушку.
- Кадушку? - вновь переспросил Макс.
- В кадушке огурцы солят, а Смирнова мы солить не будем. - сказала Ирина ласково. - Мы его будем беречь и холить. Правда. Андрей Сергеевич?
- Да хоть в печь сажайте! - сердито отозвался он. - Только горшком не называйте. В смысле наоборот. Извините, я вынужден вас ненадолго покинуть... Он пошёл по садовой дорожке к Наташе. Та словно поджидала его, поэтому радостно улыбнулась. Он повёл её к отдалённой беседке в глубине сада. Там, слава богу, никого не было. Правда, где-то неподалёку раздавался мощный храп, но спящий человек не помеха.
- Ну как тебе? - спросил Андрей, тревожно оглядываясь.
- Как-то... не по себе, - ответила Наташа. - Мне почему-то страшно. За нас. Мне кажется, что с нами что-то случится.
- Глупости! - попытался успокоить её Андрей, но и у него было какое-то нехорошее предчувствие.
- Знаешь, - продолжила Наташа, - я её почему-то боюсь. Она, часом, не ведьма?
Смирнов усмехнулся. Уже второй человек так называл Ирину. А что, может быть, они правы?
- Ерунда, - вслух сказал он. - А вообще-то тут довольно мило.
- Ещё бы! Столько денег, должно быть, угрохали на этот день рождения. А в нашей школе никак ремонт не сделают. Вот их бы, наверное, как раз и хватило. А это у неё обычай такой - собирать столько гостей или... потому что... хотела со мной познакомиться?
- Ну конечно! - улыбнулся Смирнов.- Ради тебя весь этот сыр-бор и затевался. Где бы она ещё тебя встретила. Но праздник, на мой взгляд, действительно шикарный. Какие люди! Знаменитости! Теперь, если в тюрьму попаду, меня Живайло, по старой памяти, на хорошие нары устроит. Я с ним парой фраз перекинулся. Ты слышала, Лоботрясов в гости звал.
- Ох, Андрюшенька! - сказала Наташа. - Надо ли тебе всё это? Вся эта суета, блеск?
- Это жизнь. Нужны связи, знакомства.
- Это она, Кленина, тебя старается выставить перед всеми напоказ. Будто ты её жених или... игрушка какая-то.
- Ладно, Наташа, разберёмся!
Храп в кустах раздавался всё громче. Вдруг он прекратился, и голос Мякидзе произнёс:
- Антракт!

ЭПИЛОГ

К вечеру Смирнов добрался до своей квартиры. Перед закрытой дверью стояли два его старых, потёртых чемодана. С вещами. Сев на один из них, Смирнов задумался. Потом всё же нерешительно постучал в дверь. Он услышал только лай Джорджа.
- Собачка, милая собачка, - прошептал он. - Федотов был прав, ты всё-таки принесла мне удачу...
Что было делать дальше? Он взял эти тяжёлые чемоданы, которые повисли у него в руках как гири, и поплёлся по лестнице вниз. Выйдя на улицу, он заметил, что накрапывает дождь. Как тогда, в тот злополучный вечер, когда он поругался с Наташей и встретился с Ириной. Вот и теперь он дошёл до знакомой автобусной остановки, остановился и стал ждать. Чего? Он не знал. Дождь становился всё сильнее. Но Смирнов просто стоял, подняв воротник пиджака. «Остановка-то по требованию! - подумал вдруг он. - А кому я требуюсь в этой жизни?»
Он даже не обратил внимания на то, что проезжающая мимо машина окатила его водой из лужи. Взвизгнувшие тормоза заставили его обернуться...

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Отредактировано juliana8604 (07.03.2019 22:13)