ГЛАВА 2

Окружной прокурор скрывает правду. Доктор Роулингс обвиняет Перла в смерти брата. Шоковая терапия — один из любимых методов лечения в клинике Роулингса. Тиммонс предлагает Сантане рассказать мужу о своих любовных связях. Перл ищет оправдание.

Тиммонса не было несколько минут. Сантана, не осмеливаясь выйти из машины, беспокойно ерзала в кресле до тех пор, пока не послышались его шаги.
— Кейт, ну что там? Что там?
Тяжело дыша, он обошел машину спереди и бегло осмотрел капот и бампер. Увидев разбитую левую фару, он покачал головой.
— Ну, почему ты молчишь? — нервно воскликнула Сантана.
— Я не знаю, — тяжело дыша сказал он. Подозрительно осматриваясь вокруг, он остановился рядом с местом водителя.
— Возможно, это была выбоина. В общем, я так и не понял.
— О, слава богу, — в изнеможении протянула Сантана.
Они оба сейчас выглядели одинаково — это и не удивительно после того, что произошло.
— Дай, я сяду за руль, — предложил Тиммонс.
Очевидно, происшествие на шоссе так ударило по нервам Сантаны, что она не произнеся ни слова, мгновенно повиновалась. Когда она пересела в кресло пассажира, Тиммонс тяжело опустился на место водителя и включил мотор.
Иден лежала невдалеке от обочины дороги на холодной, сырой земле. Услышав шум мотора отъезжающей машины, она нашла в себе силы приподнять голову. Но это было все, на что ее хватило. Успев заметить лишь габаритные огни отъезжающего автомобиля, она закрыла глаза и, потеряв сознание, распласталась на земле.

Мрачно откинувшись на спинку стула, Перл сидел в кабинете доктора Роулингса. Главврач клиники, сунув руки в карманы халата, расхаживал перед ним, нравоучительно говоря:
— Я представляю, с каким чувством вы читали письма брата. Мне вас жаль.
Перл угрюмо посмотрел на доктора.
— Могу вам сказать, что я даже рад, что прочитал письма Брайана. Я понял, что он не винил меня за этот нервный срыв. Вы не понимаете, что это значило для меня.
Роулингс едва заметно улыбнулся.
— Почему же? Очень даже представляю — камень свалился с души.
— Да. В некотором смысле, да, — уверенно сказал Перл.
Роулингс улыбнулся еще шире.
— Я вынужден подлить ложку дегтя. Я считаю, что текст писем можно интерпретировать по-разному. Вы часто разговаривали с братом. Брайан ненавидел вас. И знаете почему?
Перл непонимающе посмотрел на доктора Роулингса.
— Почему вы решили, что он меня ненавидел?
Роулингс издал короткий неприятный смешок.
— Потому что вы убедили брата в целесообразности аборта, который послужил причиной смерти его любимой девушки.
Перл возмущенно вскочил со стула.
— Это не правда! Тогда я был совершенно другим человеком. Когда мой брат оказался в этой непростой ситуации, я действительно посоветовал девушке сделать аборт. Это был единственный выбор. Родители запретили Брайану на ней жениться. Поэтому я сделал все, о чем Брайан, и она попросили меня. Я помог им.
Роулингс торжествующе усмехнулся.
— Нет, твой брат последовал твоему совету. Подпольный аборт — и девушка умерла. Поверь, Брайан считал тебя виноватым в ее смерти.
Перл отрицательно покачал головой.
— Нет, это не так. Брайан простил меня. Я совершенно точно знаю это.
— Это не так. Брайан смог написать тебе письмо только после года лечения. А затем Брайан вернулся домой на Рождество. Ты помнишь об этом?
Перл смутился.
— Рождество? Да, конечно, помню. Рождество...
Он умолк, чем не преминул воспользоваться Роулингс.
— Да, это было Рождество. И за две недели твои родители погубили результаты целого года кропотливой работы. Брайан вернулся в больницу на грани нервного истощения. А через три недели покончил с собой, — Роулингс повысил голос, придав ему обвинительный тон.
Перл нерешительно взмахнул рукой.
— Нет, нет, мы не виноваты в его смерти.
Но Роулингс не слушал.
— Ваша семья несет ответственность за его убийство.
Перл пытался оправдаться:
— Нет, нет, мы не виноваты.
Но Роулингса уже трудно было остановить.
— Майкл Брэдфорд Болдуин, вы убили Брайана. Ты и твоя семья. Но больше всех виноват ты.
Перл ошеломленно умолк.

Пол Уитни решил снова навестить Элис в клинике доктора Роулингса. Он чувствовал, что хрупкая, испуганная девушка вызывает у него все более и более глубокую симпатию. К тому же, как ему казалось, он смог найти к ней подход. Ведь судя по словам Келли, она раньше не разговаривала, а теперь уже читает вслух стихи.
Когда Уитни постучал в дверь и вошел в палату, Келли задумчиво стояла у окна, а Элис сидела на своей кровати.
— Привет, — радостно улыбаясь сказал Уитни. Келли удивленно посмотрела на него.
— Привет.
— Я — Пол, — сказал тот. — Я составил рапорт о вашем побеге.
— А, — только сейчас вспомнив его лицо, сказала Келли. — Понятно, мы рады видеть тебя.
Он улыбнулся.
— Взаимно.
Уитни подошел к кровати, на которой смущенно опустив голову сидела Элис.
— Привет, — сказал ей Уитни. — Это я, Пол.
Она не поднимала голову, нервно кусая губы. Уитни с некоторой растерянностью взглянул на Келли и вытащил из-за пазухи гвоздику, правда, изрядно помятую. Расправив ее лепестки, он протянул цветок Элис.
— Может быть, это развеселит тебя?
Она подняла глаза и с благодарностью взглянула на Уитни. Келли поняла, что лучше ей оставить Пола и Элис вдвоем.
— Я пойду прогуляюсь, — сказала она.
Когда Келли вышла из палаты, Пол осторожно взял Элис за руку.
— Ну, как твое самочувствие? Она молчала.
— Кстати, мне почти ничего о тебе неизвестно, Элис, — стараясь хоть как-то оживить беседу, сказал Пол. — Я не знаю, ни где ты родилась, ни кто твои родители, где ты провела свое детство. Мне известно только твое имя. Тебя ведь зовут Элис? Как в сказке, да? «Алиса в стране чудес». Очень красивое имя.
Она по-прежнему молчала, низко опустив голову.
— А хочешь, я расскажу о себе? — предложил Уитни. — Я вырос в штате Джорджия. А когда мне было десять лет, мои родители переехали в Калифорнию. Сперва в Лос-Анджелес, а потом в Санта-Барбару. Я поступил на службу в полицию. Работа стала моей жизнью. Я холост, мне пока нравится жить одному, но друзья и знакомые говорят мне, что одиночество скоро надоест мне.
Она порывисто вскинула голову, бросила на него беглый взгляд и снова отвернулась. Уитни растерянно развел руками.
— Элис, не все полицейские плохие люди. Элис, я хочу, чтобы ты об этом знала.
Но в этот момент разговор прервался. В палату, распахнув дверь, влетела Келли. Судя по ее лицу, она была сильно взволнована.
— Пол, мне срочно нужна твоя помощь! — вскричала Келли, хватая его за руку.
Он обеспокоенно поднялся со стула.
— А что случилось?
Келли показала рукой куда-то в коридор.
— Я подслушала разговор двух медсестер. Они говорят, что доктор Роулингс собирается расправиться с моим другом. Помоги мне. Идем.

Окружной прокурор вел машину гораздо спокойней, чем Сантана. Однако ей, при желании, не стоило большого труда увидеть, как руки его дрожат, а глаза бегают из стороны в сторону. Но она была столь озабочена собственными проблемами, что не обратила на это внимания.
— Все, что я сказал тебе сегодня, это правда, — неожиданно произнес Тиммонс.
В его голосе слышалось сожаление.
— Но мы должны прекратить наши отношения.
Сантана вскинула голову.
— Что с тобой, Кейт? Я тебя не узнаю. Сперва ты не даешь мне и прохода, а потом хладнокровно меня бросаешь.
Он нервно усмехнулся.
— Сантана, я по-прежнему люблю тебя. Но дело совершенно в другом. Твое сердце отдано Крузу. Я не имею морального права все время причинять тебе боль.
Все это выглядело столь неестественно, что только слепой мог бы не увидеть неискренности. Однако Сантана в ее теперешнем состоянии была неспособна отличить ложь от правды, искренность от фальши.
— Нет, — она придвинулась к нему, — не обвиняй себя.
Он сделал обиженное лицо.
— Это правда.
— Нет! — снова порывисто воскликнула она. — Это я виновата во всем.
Она погладила его по щеке.
— Кейт, зачем сожалеть о том, что было?
Тиммонс не ответил на нее нежное прикосновение.
Наморщив лоб, он на мгновение задумался, а потом озабоченно спросил:
— А что ты скажешь Крузу после того, как вернешься домой?
Она пожала плечами.
— Ну, если повезет, его там еще не будет. Хотя...
Тиммонс усмехнулся.
— Я б тебе посоветовал приготовить свои оправдания. Придумай какую-нибудь правдоподобную историю, не то тебя ожидают очередные семейные неприятности.
Она испуганно взглянула на него.
— А что я могу сказать Крузу?
Тиммонс вел машину, не поворачиваясь к Сантане.
От этого у нее складывалось впечатление еще большей отчужденности и нарастающего разрыва их отношений.
— Поскольку между нами все зашло так далеко, — хладнокровно сказал Тиммонс, — я предлагаю радикальный вариант решения проблемы.
Сантана задрожала от недоброго предчувствия.
— Какой?
Тиммонс нахмурился.
— Я предлагаю тебе сказать Крузу правду.
— Что?
Тиммонс мгновение помолчал.
— Ну, не всю правду, а только ее часть, — уточнил он. — Скажи ему, что мы были вместе, что я домогался тебя, но ты мне отказала. Да, именно так и скажи.
Она растерянно опустила голову.
— Да?
— Скажи, что между нами ничего нет и не будет. Что ты порвала со мной всякие отношения, — добавил Тиммонс.
Она растерянно улыбнулась.
— Ну, хорошо. А ты что, отказываешься от меня?
Тиммонс как-то безразлично пожал плечами.
— Он ужасно относится к тебе, но я не могу с ним бороться.
— Ну, спасибо, — язвительно сказала она. — Благодарю тебя, что разъяснил мне как поступать. Теперь я сумею оправдаться перед Крузом.
Тиммонс брезгливо поморщился.
— Сантана, прекрати. И не вздумай говорить ему, что мы с тобой ездили на побережье. Не нужно, чтобы он знал о том, что мы сегодня вечером были на мысе Инспирейшн.
— Почему?
Как обычно в щекотливой ситуации, Тиммонс почесал макушку.
— Ну, это слишком романтично, — несколько туманно пояснил он. — Лучше скажи ему, что мы с тобой были в мотеле, этому он быстрее поверит. К тому же, что было бы логичней предположить? Что я домогался твоей любви на холодном песке пляжа или в теплой постели?
Она горько усмехнулась.
— По-твоему, мотель лучше, чем пляж? Я не совсем тебя понимаю.
Тиммонс пожал плечами.
— Что тут непонятного, Сантана? По-моему, ты слишком возбуждена, чтобы осознать одну простую вещь — ему же известно, что никогда не согласишься заняться любовью в мотеле. Это для тебя слишком унизительно. Ну, вот, я к тебе приставал, а ты отказала. Понятно?
Сантана обалдело посмотрела на него.
— Да, кажется, мне теперь все ясно... — задумчиво протянула она.
— Сделай так, как я сказал. Договорились? — он доверительно погладил ее по плечу. — Ни в коем случае не упоминай при муже про мыс Инспирейшн, ладно?
Автомобиль все дальше и дальше удалялся от того места, где на обочине дороги, возле кустарников, лежала Иден Кэпвелл.

Очевидно, в словах Роулингса была какая-то доля правды, потому что Перл подавленно молчал несколько минут. Он бродил из стороны в сторону, водя пальцем по стенке, а затем внезапно присел на корточки.
— Послушайте, доктор, — тихо сказал он, — я не желал зла Брайану, я хотел только помочь ему...
Не скрывая торжествующей улыбки, Роулингс произнес:
— Дорога в ад устлана благими намерениями. Пойми, когда дилетант вмешивается в лечение психически больного человека, то этим он наносит непоправимый ущерб. Сперва был твой брат, а теперь Келли. Может быть, достаточно одной ошибки? Мне тяжело представить все последствия твоего вмешательства.
В этот момент дверь кабинета доктора Роулингса распахнулась, и в комнату влетела Келли вместе с полицейским Полом Уитни.
— Перл! — закричала она. — Что с тобой? Роулингс резко развернулся и возмущенно заверещал:
— Я не понимаю, что здесь происходит? Кто позволил вам врываться в мой кабинет без разрешения? Как понимать ваше поведение? Вы кто?
— Я — сержант Уитни, — растерянно пробормотал Пол. — Ведь мы с вами вчера...
— Ах, да, да, извините, я забыл, — воскликнул Роулингс.
С опаской оглянувшись, он взял Пола под руку и вместе с Келли потащил их к выходу из кабинета.
— Пойдемте со мной на минуточку, нам нужно выйти в коридор.
— Что вы сделали с ним? — торопливо спросила Келли, когда Роулингс закрыл за собой дверь, оставив Перла одного.
Стараясь сдерживаться, главный врач клиники ответил:
— Послушайте, Келли, вы прервали сеанс психотерапии.
Она испуганно посмотрела на него.
— Я вам не верю, доктор Роулингс, — голос у Келли дрожал.
Он сокрушенно взмахнул руками.
— Мы прошли через критическую точку кризиса. Господа, вас никто сюда не звал. Вы вмешиваетесь в лечебную практику.
— Но Келли думала, что его жизнь в опасности, — объяснил Уитни. — И я просто пришел ей на помощь.
Роулингс с сожалением покачал головой.
— О, Келли, не надо нервничать, все в порядке.
Она растерянно развела руками.
— Но я слышала...
Не дожидаясь ее объяснений, Роулингс подхватил Пола под руку и потащил его в сторону.
— Извините, сержант, нам нужно поговорить наедине.
Они отошли на несколько шагов.
— Я удивлен, что вы серьезно относитесь к заявлениям умалишенных, — доверительно наклонившись к Полу сказал Роулингс. — У Келли — паранойя. Сейчас период сильного обострения болезни. В такие моменты ими овладевает мания преследования, они повсюду видят какие-то мнимые опасности, которые угрожают не только им, но и окружающим.
С сомнением посмотрев на Келли, Уитни попытался возразить:
— Но она выглядит совершенно здоровой. Мне кажется, что она уже чувствует себя нормальной.
Роулингс стал отчаянно трясти головой.
— Нет, нет, вы ошибаетесь. У нее участились периоды маниакального бреда. Мистер Капник, с которым мы сейчас проводим сеанс психотерапии, вполне здоров и в ближайшее время он будет выписан из больницы.
Уитни тяжело вздохнул.
— Ну, что ж, раз вы так говорите...
Он подошел к Келли.
— Доктор говорит, что все в порядке, ничего страшного твоему другу не угрожает, — сожалеющим тоном сказал Пол.
— Я вам не верю, — прошептала Келли, неотрывно глядя на Роулингса.
Пол бессильно развел руками.
— К сожалению, я не имею права вмешиваться, — тихо сказал он. — Я вынужден вас покинуть.
Келли с разочарованием посмотрела на него. В глазах же доктора Роулингса, обращенных к ней, было столько ненависти и мстительности, что это угрожало ей крупными неприятностями.
Когда Уитни удалился, Роулингс металлическим голосом сказал:
— Келли, я ведь просил не приходить больше никогда в мой кабинет.
— Да, — испуганно прошептала она. Роулингс торжествующе улыбнулся.
— Извини, но мне придется наложить на тебя суровое наказание. Это понятно?
Не дожидаясь ее ответа, он махнул рукой:
— Санитар!

ГЛАВА 4

Окружной прокурор сильно обеспокоен. Мужской разговор между Крузом Кастильо и Кейтом Тиммонсом. Доктор Роулингс понял, что его ожидает. Хейли намерена выяснить личность Роксаны.

Круз вместе с Сантаной вошли в реанимационное отделение городской клиники именно в тот момент, когда по коридору провозили носилки, на которых лежала Иден. Ее мертвенно-бледное лицо, рассыпавшиеся по подушке белокурые волосы, безжизненно повисшая рука лучше всяких объяснений докторов говорили о состоянии молодой женщины. Круз тут же бросился к медицинской сестре, шагавшей рядом с носилками.
— Как она?
— Без сознания, — сестра, не останавливаясь, прошла мимо.
— Послушайте, — только и успел проговорить Круз. Медсестра отмахнулась.
— Доктор вам все расскажет. Извините, сэр, нам некогда.
Сантана метнулась вслед за сестрой.
— Скажите, а она будет жить?
Та успокаивающе улыбнулась.
— Да, ей повезло. Скоро вы, наверное, даже сможете ее навестить.
Это немного успокоило Круза. Играя желваками на щеках, он метался из угла в угол приемного покоя реанимационного отделения, не находя себе места. Сантана вернулась к нему.
— Что с ней произошло? — растерянно спросила она.
Круз тяжело вздохнул.
— Не знаю. Для меня это пока что загадка. Сейчас мне нужно переговорить с полицейскими, которые побывали на месте происшествия.
Увидев в конце коридора маячившего там полисмена, Круз решительно направился к нему.
— Я сейчас вернусь, — обернувшись к Сантане, сказал он.
Полицейский, плотный коротышка, по имени Бил Пэкстон, из дорожного управления департамента полиции Санта-Барбары озабоченно изучал протокол осмотра места происшествия, когда к нему подошел инспектор Кастильо.
— Привет, Бил, — сказал Круз. — У тебя есть какая-нибудь информация? Расскажи, что там произошло.
Пэкстон пожал плечами.
— Да ничего особенного. Фактов немного. Обычный наезд. Водитель скрылся, свидетелей нет.
Он протянул Крузу протокол осмотра места происшествия.
— Вот, взгляните, инспектор.
Кастильо быстро пробежался глазами по строчкам сухого официального документа.
— Что, совершенно ни одного свидетеля?
Пэкстон пожал плечами.
— Ни единого.
Круз в задумчивости почесал подбородок.
— А кто ее нашел?
Пэкстон наморщил лоб.
— Какой-то местный житель.
— Как его зовут?
— Э-э, Логан. Кажется, Логан.
— Как он оказался на месте происшествия?
— Обычно каждый вечер в такое время он прогуливает свою собаку. Забавный такой, лохматый пес по кличке Гаучо. Они вообще оба такие — забавные и странные. Хотя, чему тут удивляться? Обыкновенный пенсионер со своей смешной собакой. Да, извини, Круз, я немного отвлекся. Так вот, они гуляли по окрестностям, и собака обнаружила женщину, лежавшую на обочине.
Круз удивленно посмотрел на Пэкстона.
— Как на обочине? Разве она была не на проезжей части дороги?
Пэкстон развел руками.
— Это и меня удивляет. В том-то и дело, что мы обнаружили ее лежащей далеко за боковыми ограждениями на хайвэе.
Круз нахмурился.
— Я не понимаю, что это означает.
Пэкстон пожал плечами.
— Ну, в общем, я думаю, что автомобиль, который ее сбил, либо специально свернул с шоссе, либо его водитель был настолько пьян или накачан наркотиками, что не понимал, куда ведет машину. Круз сокрушенно помотал головой.
— Этого нам не хватало.
— Да, чувствую, у нас будет много работы в связи с этим делом.
— Так, Билл, что еще известно?
Пэкстон озабоченно почесал лоб.
— Ну, не знаю. Она была без сознания, когда ее нашел этот мистер Логан. «Скорая помощь» прибыла на место происшествия спустя пять минут тридцать две секунды после того, как Логан позвонил с ближайшей бензоколонки. Мы были на месте спустя минуту после отъезда автомобиля «скорой помощи».
— Вам удалось определить марку автомобиля?
Пэкстон с сожалением покачал головой.
— Нет. Единственное, что нам удалось сделать, это обнаружить несколько осколков на проезжей части. Правда, я не знаю пока, что это означает. Может быть, автомобиль, который сбил пострадавшую, был с поврежденной фарой. Но это еще предстоит проверить. По развалу колес невозможно определить марку автомобиля. Сам понимаешь, Круз, сегодня над городом спустился сильный туман, а там, поближе к океану, земля и вовсе отсырела. Ничего толком разузнать не удалось.
Тяжело вздохнув, Круз вернул протокол Пэкстону.
— А что, Бил, много машин в это время было на шоссе?
Тот отрицательно покачал головой.
— В такое время и в такую погоду, к сожалению, или, к счастью, никто не ездит. За все время, которое мы ехали туда, мы не встретили ни одной, проехавшей нам навстречу, машины.
Круз пожал плечами.
— Может быть, это нам и поможет. Ведь если машин было совсем немного, тем легче будет добраться до той единственной, которая оказалась в это неподходящее время в этом неподходящем месте.
Пэкстон невесело усмехнулся.
— Да, действительно, ты прав, Круз. И место, и время были весьма неподходящими: поздний вечер, туман, отдаленное от города место.
Круз только сейчас понял, какой вопрос мучил его все то время, которое он истратил для того, чтобы добраться до больницы. Он никак не мог понять, что там делала Иден. Разумеется, если бы он вспомнил историю своих взаимоотношений с ней, то это натолкнуло бы его на какие-нибудь размышления, но, как и сейчас, ему было не до того. К тому же, мыс Инспирейшн не был для него местом, куда, даже несмотря на самые теплые и романтические воспоминания, он бы поехал в десять часов вечера в сильнейший туман, к тому же, в полном одиночестве.
Пока Круз был занят с Билом Пэкстоном, в приемный покой реабилитационного отделения вошел Кейт Тиммонс. У него был такой вид, как будто ему только что пришлось пробежать несколько километров под проливным дождем. На лбу и висках у него проступил пот, руки едва заметно дрожали. Стараясь не выдавать волнения, Тиммонс вошел в комнату и, увидев стоявшую в дальнем углу Сантану, направился к ней. Опасливо оглядываясь по сторонам, он остановился рядом с ней и спросил:
— Что ты здесь делаешь?
Ей тоже передалось его подозрительное настроение. Она оглянулась и перепуганно сказала:
— Я — с Крузом. Мы приехали вместе совсем недавно. Хотели узнать, что с Иден. Ему сообщили, что Иден попала в автокатастрофу, и мы тут же приехали сюда.
Тиммонс выглянул из-за ее плеча, стараясь не привлекать к себе внимания Круза.
— Что известно? — спросил он, высматривая, чем занимается Кастильо.
Сантана снова боязливо оглянулась.
— Никаких подробностей неизвестно. Видишь, Круз беседует с полицейским из дорожной службы? Скажи, Кейт, а тебе тоже ничего неизвестно?
Он предостерегающе поднял руку.
— Нам нужно поговорить, Сантана. У меня есть к тебе конфиденциальный разговор.
Они отошли еще дальше, чтобы ни один звук их разговора не донесся до Круза.
— Сантана, ты рассказала мужу подготовленную нами историю?
Она уверенно кивнула.
— Да.
— И о том, что мы были в мотеле, рассказала?
— Да.
Тиммонс с сомнением посмотрел на нее.
— А ты упомянула о прогулке по пляжу в районе мыса Инспирейшн? Рассказывала о том, что мы там были?
Она недоуменно посмотрела на него.
— Конечно, нет. Я не добавила от себя ни единого слова. А почему ты спрашиваешь обо всем об этом?
Она так разнервничалась, что последние слова произнесла повышенным тоном. Круз, услышав ее возбужденный голос, оставил Пэкстона и направился к жене. Тиммонс едва успел вскинуть руку и прошептать:
— Тихо, Сантана, идет Круз.
Они резко умолкли, словно появление Круза заставило их онеметь. Увидев Кастильо, окружной прокурор изобразил на лице широченную улыбку. Но Круз не демонстрировал никаких ответных чувств подобного рода.
— Привет, Кейт, — холодно сказал он.
— Привет.
— Что ты здесь делаешь?
Улыбка не сходила с лица Тиммонса.
— Я слышал о том, что случилось, — с каким-то непонятным энтузиазмом сказал он. — Как она себя чувствует?
Круз хмуро смерил его взглядом.
— Без сознания. Состояние ее стабильное. Опасности для жизни, к счастью, нет.
Тиммонс лицемерно вздохнул.
— Слава богу.
Круз по-прежнему сверлил его взглядом.
— Да, ей повезло. Но могло и не повезти. Слава богу, что ее так быстро нашли.
Тиммонс вскинул голову.
— А кто ее нашел?
Немного поколебавшись, Круз ответил:
— Через несколько минут я поговорю с этим человеком.
Сантана озабоченно посмотрела на мужа.
— А где ее нашли?
— Она была сбита машиной неподалеку от шоссе.
— Что? — удивленно спросила Сантана. Круз уверенно кивнул.
— Да, именно так. Не на дороге, а рядом с ней.
— А где это случилось? — спросила Сантана.
— Неподалеку от мыса Инспирейшн. Водитель скрылся с места преступления.
Сантана едва не обомлела, услышав эти слова. Она почувствовала, как у нее подкашиваются ноги и ее по-настоящему начинает колотить. Она мгновенно побледнела, но Круз не обратил на это внимания. Он стоял, буквально прожигая ненавидящим взглядом окружного прокурора.
— О боже, — охнула Сантана, прикрывая лицо рукой.
Круз отнес это на сильное волнение от происшествия.
— Единственное, чего я не могу понять, — продолжил Кастильо, — так это, что она делала в такое время в этом месте? Был поздний вечер, не говоря уже о тумане. Что она там делала, ума не приложу.
И Сантана, и Тиммонс чувствовали сейчас себя ворами, на которых, как известно, горит шапка. Еще неизвестно, чем бы закончился этот разговор, потому что Сантана была уже на грани нервного срыва. Она едва скрывала свой испуг, который перерастал в панический ужас. Однако в этот момент из двери реанимационной вышел врач, и Круз направился к нему.
— Извините, мне нужно поговорить с доктором, — торопливо сказал он, на мгновение задержавшись возле Тиммонса. — А тебя, Кейт, я попрошу задержаться.
С этими словами он удалился, а Тиммонс проводил его настороженным взглядом. Сантана нервно вскинула голову и, беззвучно шевеля губами, прошептала слова молитвы. Затем, перекрестившись, она повернулась к Тиммонсу.
— О боже, Кейт, о боже, — потрясение шептала она. — Ведь это была Иден. Понимаешь, Иден. Это я сбила ее машиной. Я же почувствовала, что сбила человека.
Тиммонс как-то равнодушно пожал плечами.
— Возможно, ты права, — уклончиво сказал он. — А возможно, это и не так.
Она заглянула ему в глаза.
— Но ты ведь видел ее? Да? Скажи. Он снова пожал плечами.
— Не знаю.
— Как это не знаешь? — заволновалась она. — Ты же выходил из машины? Ты осматривал шоссе. Почему ты мне ничего не сказал? Почему?
Он вытер дрожащей рукой покрытый испариной лоб.
— Сантана, — раздраженно бросил Тиммонс, — я ничего не видел, абсолютно ничего. Клянусь тебе.
Она схватила его за руку и резко рванула к себе.
— Ты видел Иден.
В приемный покой вышла медицинская сестра и мимо Тиммонса и Сантаны направилась к двери. Они мгновенно умолкли, словно заговорщики. Когда опасность в виде дамы в белом халате миновала, Тиммонс возбужденно прошептал:
— Если я ее видел, то почему, по-твоему, я не позвал никого на помощь? Ты думаешь, что я смог бы оставить ее лежащей на дороге?
Она ошеломленно взмахнула рукой.
— Не знаю, сейчас я уже ничего не знаю. Я не верю тебе, Кейт.
Он довольно бесцеремонно тряхнул ее за руку.
— Успокойся, Сантана. Я посоветовал бы тебе прийти в себя. Если Круз сейчас появится и увидит эту сцену, он быстро сообразит в чем дело, и тогда мы погибли.
Она потрясенно посмотрела на него.
— Теперь я понимаю, почему ты запретил мне упоминать мыс Инспирейшн. Это было тогда, в машине, после того, как мы сбили Иден. Ты уже знал об этом, но ничего не сказал мне. Почему ты так поступил, Кейт? Неужели ты не понимаешь, что это преступно?
Он отрицательно покачал головой.
— Сантана, это была просто перестраховка. Я совершенно ничего не знал. А говорил тебе об этом просто так, на всякий случай, чтобы на нас не могла пасть даже тень подозрения.
— Кейт, — едва не закричала она. — Да как ты не понимаешь, ведь я сбила машиной человека. Мало того, это была Иден. О боже, — она застонала и снова подняла глаза к небу. — Боже мой, что мне теперь делать?
— Успокойся, — раздраженно сказал Тиммонс, — прошу тебя, возьми себя в руки.
— Боже мой, еще немного и я совершила бы убийство, — потрясенно прошептала она.
Тиммонс брезгливо поморщился.
— Разве ты не слышала слова Круза — ее жизнь вне опасности. Так что, не пугайся, все нормально.
Но Сантана уже завелась.
— А что, если она нас видела? Она придет в сознание и расскажет о нас в полиции, — возбужденно воскликнула она.
Он решительно помотал головой.
— Нет, было слишком темно. Она не могла ничего заметить. К тому же, мы были в машине. Если даже она что-то видела, она не сможет нас опознать.
Дверь реанимационной открылась, и оттуда вышел Кастильо. Тиммонс шепнул Сантане:
— Тихо, Круз идет.
Он отвернулся от нее, изображая полное равнодушие. Кастильо остановился рядом с женой.
— Сантана, врач разрешил нам посетить Иден в ее палате. Она уже пришла в сознание. Идем.
Сантана вдруг почувствовала, как какой-то тяжелый, тугой комок подкатывается к ее горлу, и ей стало дурно.
— Извини меня, Круз, — торопливо сказала Сантана. — Мне нужно выйти в туалет, мне дурно. Я вернусь через несколько минут.
Она выбежала из приемного покоя с такой поспешностью, будто ей было невыносимо присутствие здесь.
Когда дверь за Сантаной захлопнулась, Кастильо с такой ненавистью посмотрел на окружного прокурора, что тот не выдержал и опустил глаза.
— Я думаю, что пришло время для серьезного разговора, — тяжело дыша, сказал Круз.
Тиммонс с нарочитым безразличием пожал плечами.
— О чем разговаривать?
Круз почувствовал, как начинает выходить из себя.
— Сантана созналась во всем, — едва сдерживая себя, сказал он.
Когда Тиммонс повернулся к нему лицом, Круз увидел улыбку.
— Да? — скептически спросил Тиммонс. Сокрушительный удар в челюсть, который нанес своему противнику Кастильо, сбил Тиммонса с ног.
Окружной прокурор рухнул на пол как подкошенный. Растерянно улыбаясь, он потрогал челюсть, убеждаясь в том, что зубы на месте.
— Теперь, надеюсь, ты откажешься от нее? — сквозь зубы процедил Круз.
Тиммонс едва слышно произнес:
— Похоже, да.
Кастильо тяжело дышал.
— Наверное, флирт с чужими женами — это неплохое развлечение. Но Сантана уже приняла решение. Ваш роман закончен.
Тиммонс пытался сохранить хорошую мину при плохой игре.
— Кастильо, я согласен со своим поражением, — униженно улыбаясь, сказал он.
— Прекрасно! Значит, мы договорились, — сказал Круз.
Тряхнув головой и окончательно придя в себя, Тиммонс поднялся с пола.
— Возможно, но нам иногда придется работать вместе, — сказал Тиммонс.
Круз покачал головой.
— Но только в крайнем случае.
Примирительным тоном окружной прокурор сказал:
— Инспектор, я выделю специально для расследования этого дела людей из своей службы. Они найдут водителя, который виновен в наезде на Иден.
Круз не намеревался продолжать дальше этот разговор.
— Спасибо, — односложно сказал он и повернулся, чтобы уйти.
Но в этот момент окружной прокурор поспешно спросил:
— А ты уже нашел какие-нибудь зацепки? Есть результаты?
Круз задержался.
— Очевидно, свидетелей не было... — неохотно сказал он. — Я рассчитываю на показания Иден и на результаты дополнительного, более подробного, осмотра места происшествия.
Тиммонс снова потрогал себя за челюсть.
— Подобные дела раскрываются довольно редко, — глухо сказал он.
Кастильо гордо поднял голову.
— Я рассчитываю на положительные результаты.
Из реанимационного отделения вышла медсестра, которая обратилась к Крузу:
— Мисс Кэпвелл пришла в сознание. Вы уже можете пройти к ней.
— Спасибо, — ответил Круз.
С этими словами Кастильо направился к двери.
Тиммонс последовал было за ним, однако Круз так многозначительно посмотрел на него, что окружной прокурор застыл на месте с идиотской улыбкой на устах.
Они поняли друг друга без слов.
Круз отправился в палату Иден в одиночестве.
Окружной прокурор, оставшись в приемном покое отделения реанимации, злобно пнул ногой некстати подвернувшийся стул.

В тот же час, в клинике доктора Роулингса, Келли Кэпвелл Перкинс укладывалась в свою постель.
Медсестра миссис Гейнор вошла в палату со стаканом в одной руке и маленьким блюдечком, на котором лежали две пилюли, в другой.
Она подошла к Келли, которая уже лежала под одеялом, и протянула ей таблетки вместе с водой.
Келли положила пилюли в рот и запила их.
— Ну, вот и хорошо, — сказала сестра Гейнор. — Это поможет тебе заснуть. Таблетки всегда помогают.
Келли, не скрывая своего отвращения к лекарствам, отвернулась.
— Я ненавижу снотворное!.. — тихо сказала она. — Мне уже надоело повторять об этом доктору Роулингсу каждый раз.
Миссис Гейнор нахмурилась.
— Никогда не спорь с врачом. Он лучше знает тебя. Если хочешь побыстрее выйти отсюда, слушайся его указаний во всем.
Направляясь к двери, она сказала:
— Спокойной ночи, Келли.
Когда за медсестрой закрылась дверь, Келли тут же выплюнула таблетки, которые она прятала за щекой, в ладонь. Этому ее научил Перл. Он всегда говорил о том, что лекарства, которые прописывает доктор Роулингс, предназначены лишь для того, чтобы сделать пациента покорным и никогда не рассуждающим животным.
С тех пор, как она последовала советам Перла и перестала принимать прописанные ей доктором Роулингсом пилюли, ее состояние резко улучшилось. Келли прекрасно почувствовала это, и теперь ее нельзя было заставить пить таблетки даже под угрозой остаться в клинике до конца своих дней.
Келли пускалась на самые разнообразные ухищрения, простейшим из которых было делать вид, что проглатываешь таблетки, а на самом деле прятать их за щекой.
После того, как Келли перестала принимать лекарства, которые ей прописали в клинике, ее сознание с каждым днем прояснялось все больше и больше.
За это Келли была бесконечно благодарна Перлу, который избавил ее от постоянно мучавших головных болей и нервных расстройств.
Эти лекарства, вопреки тому, что думали все вокруг, способствовали ухудшению состояния больного, а не его улучшению.
Когда шаги миссис Гейнор затихли в коридоре за дверью палаты Келли, она мгновенно вскочила с постели и приоткрыла дверь.
Здесь было тихо.
Осторожно на цыпочках ступая по покрытому линолеумом полу, Келли направилась к изолятору, в котором сейчас содержался Перл.
Доктор Роулингс закрыл за собой дверь изолятора и включил свет.
Перл лежал на своей кровати, с головой накрывшись простыней.
Услышав шаги, он приподнялся.
Увидев, как Перл протирает глаза, доктор Роулингс медоточивым голосом сказал:
— Проснулись? Вот и прекрасно...
Перл раздраженно отшвырнул в сторону простыню.
— Человек просыпается тогда, когда его будят, — не скрывая своего презрения, произнес Перл. — Ну, что вам нужно на этот раз?
Роулингс широко улыбнулся.
— Я просто хотел узнать, каково ваше самочувствие. После недавнего кризиса ваша психика находится в состоянии резкого подъема.
Перл спрыгнул с кровати и прошелся по комнате, разминая ноги.
— У меня не было никакого срыва, — уверенно сказал он. — А потому можете не ставить себе в заслугу улучшение моего состояния.
Роулингс подошел к нему поближе.
— Но ведь вы катались в истерике и плакали, — доверительным тоном сказал он. — Вы взяли на себя ответственность за смерть брата. В психиатрии подобное поведение называется нервным срывом вне зависимости от того, признает это пациент или нет.
Перл возмущенно посмотрел на главного врача клиники. — Ничего подобного. Не было никаких слез и признаний. Вы всеми правдами и неправдами вбивали мне в голову эти идеи. Похоже, все психиатры расправляются со своими пациентами подобным же образом. Вы используете человеческие слабости.
Он с ненавистью посмотрел на Роулингса, который, как ни в чем не бывало, пожал плечами.
— Я объективно оцениваю своих пациентов, — снисходительно, произнес он.
Перл не дал ему договорить.
— Извините, доктор! — возбужденно воскликнул он. — Вы забываете одну маленькую истину...
Роулингс, повернувшись, удивленно посмотрел на него.
— О чем вы говорите? Перл гордо вскинул голову.
— Я — не ваш пациент! И никогда им не буду. Вы можете держать меня здесь сколько угодно, но я все равно выберусь отсюда.
Роулингс презрительно поджал губы.
— Мистер Брэдфорд, осмелюсь вам напомнить, что у вас в этой клинике очень шаткие позиции. На вашем месте я бы серьезно задумался о своей психике и о будущем вообще. Вы попали сюда на вполне законных основаниях и находитесь здесь потому, что у вас сильно расшатаны нервы и больны психические центры. Если о вас не позаботятся здесь, то о вас не позаботятся никто и нигде. Вы должны отдавать себе в этом полный отчет.
— Только не надо меня запугивать, доктор! — с презрением воскликнул Перл. — Я уже слышал от вас немало угроз! Вам ничего не удастся сделать! Я не из тех, кого вам удастся запугать вашими методами! Я все равно найду способ расправиться с вами! И любым способом я доберусь до правды.
Роулингс нахмурился.
— Какую правду вы желаете узнать, мистер Брэдфорд? Я не понимаю, о чем вы говорите. По-моему, все ваши слова сейчас объясняются помутнением разума.
Перл медленно покачал головой.
— Нет, доктор, вы меня прекрасно поняли. И не надо говорить мне, что это не так. Официальное признание в не выполнении своего врачебного долга, в том, что причиной моей смерти была ваша халатность...
Улыбка больше не появлялась на лице доктора. Он понял, что обвинения Перла весьма серьезны и этот пациент для него просто опасен. Необходимо будет применить все, пусть даже самые крайние меры для того, чтобы заставить этого проходимца замолчать.
Если Перл докопался до правды, то нужно сделать так, чтобы правда вместе с ним навсегда была погребена в недрах клиники.
Тем временем Перл продолжал бросать в лицо Роулингса гневные слова обвинения:
— Ведь если Брайану угрожала опасность, то вы должны были предпринять предупредительные меры, защитить его. Вы виноваты! Не сомневайтесь, мой друг, вы ответите за моего брата!
Роулингс судорожно сглотнул и, пытаясь сохранять самообладание, воскликнул:
— Довольно! Мне надоел этот бред! Я уже достаточно наслушался. Если вы не прекратите, то я немедленно вызову санитара, который быстро вправит вам мозги.
Перл мгновенно изобразил на лице покорную мину.
— Хорошо, я успокоился, — миролюбиво сказал он. — А теперь расскажите мне правду о моем брате.
Роулингс скривился.
— Правда — это субъективное понятие, мистер Брэдфорд, — в его словах слышалось отвращение к самому понятию правды.
Перл порывисто взмахнул рукой.
— Выйдите из философских дебрей, мистер Роулингс. Причиной самоубийства Брайана была депрессия, это очевидно. Скажите, почему вы так тщательно скрываете обстоятельства его смерти? Объясните мне.
Почувствовав, что для него становится опасным даже сам этот разговор, Роулингс воскликнул:
— Вам с каждым днем становится все хуже, мистер Брэдфорд! Параноидальный бред прогрессирует с каждой минутой.
Он еще не успел повернуться к двери, как Перл уже оказался там. Закрыв собой выход, он воскликнул:
— Не увиливайте от ответа на прямой вопрос, доктор! Я полагаю, что наш разговор еще не закончен.
Роулингс пошел на попятную.
— Хорошо, мы продолжим беседу, если вы будете говорить по существу, — примирительным тоном сказал он.
Перл хитро улыбнулся.
— Да, нам есть о чем поговорить по существу, доктор Роулингс, — сказал он, отходя от двери. — Я рассчитываю на ваше понимание. По-моему, вам пора вспомнить о совести и, покаявшись, облегчить свою душу.
Он подошел к Роулингсу и, стараясь не слишком напугать его, положил руки ему на плечи.
Роулингс с недоумением посмотрел на пациента.
— Что вы делаете?
Руки Перла стали медленно скользить по плечам главного врача клиники, приближаясь к его горлу.
— Предупреждаю — не делай этого! — взвизгнул Роулингс.
— Не надо бояться, — успокаивающе произнес Перл. — Я тихий, спокойный человек, а мои расшатанные нервы — это ваша заслуга.
Роулингс напуганно рванулся к двери, однако, Перл, крепко схватив его за плечи, удержал доктора на месте.
— Давайте сядем за стол переговоров, — сквозь зубы процедил Перл. — Будьте откровенны со мной, доктор Роулингс. Кажется, вы обожаете эту фразу.
В разговоре между врачом и пациентом наступил кульминационный момент.
Перл явно намеревался не выпустить Роулингса из своей комнаты, не добившись от него честного ответа на прямо поставленный вопрос.
Поскольку Роулингс никак не демонстрировал склонности к сотрудничеству с Перлом, пришлось его припугнуть.
Перл замахнулся кулаком на Роулингса. Однако в этот момент в дверь изолятора постучали. Это была Келли.
— Перл, ты здесь? — негромко спросила она. — Отзовись.
Перл оглянулся, и этим немедленно воспользовался доктор Роулингс.
— На помощь! — заверещал он. — Помогите!
Услышав его крик, в коридоре показались медсестра, миссис Гейнор, и санитар с дегенеративным лицом и пудовыми кулаками.
Они увидели стоящую возле дверей изолятора Келли, и бросились к ней.
— Что здесь происходит? Келли, почему ты покинула палату? — закричала медсестра Гейнор.
Девушка пыталась убежать, но санитар грубо схватил се за руки.
— Немедленно в палату! — скомандовала Гейнор. Келли попыталась отбиваться, но все было напрасно.
Санитар держал ее, словно железными щипцами.
— Оставь меня! Отпусти! — кричала Келли, безнадежно пытаясь отбиваться.
— Я отведу ее в палату, — торопливо сказала Гейнор. — А ты посмотри, все ли в порядке с доктором Роулингсом.
Санитар передал девушку медсестре.
Если с санитаром Келли трудно было справиться, то с медсестрой она разобралась быстро. Спустя несколько секунд Келли резко оттолкнула ее от себя и завизжала:
— Не трогайте меня! Там Перл! Я хочу знать, что происходит!
Миссис Гейнор разъяренно заорала:
— Прекрати сопротивляться! С тобой мы разберемся позже...
Когда санитар влетел в комнату, его глазам предстала невероятная картина.
Перл душил главного врача клиники за горло. Тот хрипел и размахивал руками, безуспешно пытаясь освободиться.
Санитар рванулся к Перлу и, сковав его своими ручищами, оттащил в сторону.
Келли бросилась к своему другу.
— Перл, как ты? С тобой все в порядке? Отпустите же его!
Но санитар хорошо знал свой долг. Он надежно изолировал своего пациента от доктора Роулингса.
— Со мной все нормально, — задыхаясь от напряжения, проговорил Перл. — Мне осточертела его наглая ложь.
Медсестра Гейнор подбежала к доктору Роулингсу и стала ощупывать его, словно боялась, что Перл нанес ему какие-нибудь ощутимые повреждения.
— Доктор Роулингс, с вами все в порядке? — озабоченно спросила она.
У главного врача клиники было такое красное лицо, как будто он полчаса варился в кипятке.
Откашлявшись, он ткнул пальцем в Перла.
— Этот маньяк набросился на меня! — истерично воскликнул Роулингс.
— Это — чистейшая правда! — воскликнул Перл. — Я буду избивать его до тех пор, пока он не расскажет все о моем брате. Ты ответишь за все!
Размахивая руками, главврач завизжал:
— Увести его, немедленно увести! Оденьте на него смирительную рубашку! Посадите его в самый строгий изолятор! Я больше не желаю выслушивать этот бред параноика!
Санитар утащил сопротивляющегося Перла по коридору.

Хейли решила выяснить, кто же такая на самом деле эта таинственная сексуальная незнакомка, которая представляется столь же таинственным именем Роксана.
Взглянув на часы, Хейли поняла, что уже опаздывает.
Было начало одиннадцатого, а Роксана назначила встречу Тэду в десять в баре на побережье.
Схватив с собой бумажку с написанным адресом, она выскочила на улицу и взяла такси. Спустя пятнадцать минут Хейли была уже возле места, назначенного Роксаной для встречи.

Сантана едва успела добежать до женского туалета.
Ее вытошнило сразу же, едва она успела открыть дверь кабинки.
Лишь спустя несколько минут ей удалось с большим трудом привести себя в порядок, но бледность не проходила, а под глазами обозначились черные круги.
Все это было следствием происшедших сегодня вечером событий. Она укоряла себя за то, что произошло и, в тоже время, боялась признаться мужу в том, что это именно она была тем самым злосчастным водителем, который сидел за рулем автомашины, сбившей Иден.
К тому же, Сантана не чувствовала за собой вины. Ей казалось, что это был простой несчастный случай, который произошел из-за того, что она была слишком возбуждена.
К тому же на дороге был сильный туман. А рядом с ней в кабине автомобиля сидел Кейт Тиммонс, который мешал ей вести машину.
Хотя в глубине души Сантана понимала, что она виновата и глубоко виновата — ей хотелось все происшедшее списать на плохую погоду и случайное стечение обстоятельств.
В любом случае совесть ее была нечиста. Она сама понимала это. Это заставляло ее страдать и мучаться еще больше.
Что будет, если Круз узнает о ее вине? Что будет, если об этом станет известно полиции, всему городу? Суд, тюрьма? Да, наверное. Но не это самое страшное. Ведь она больше никогда не сможет жить в Санта-Барбаре, не сможет спокойно смотреть в глаза никому из тех, с кем была знакома.
Но ведь Кейт Тиммонс виноват в происшедшем не меньше, чем она, а, может быть, и больше.
Именно, поддавшись на его уговоры, Сантана покинула дом, именно он заставил ее ехать на мыс Инспирейшн, туда, где они когда-то впервые провели ночь. Именно он мучил ее и не давал ей покоя, не давал спокойно расстаться.
А потом, что было потом?
Когда Сантана сбила Иден, он выходил из машины, но ни словом, ни жестом не намекнул на то, что произошло на самом деле. Тиммонс скрыл от нее правду. И, хотя он уверяет Сантану в том, что не виноват, что ничего не видел, она не верит ему. Но почему Кейт не захотел помочь Иден? Неужели испугался за свою профессиональную карьеру? Или, может быть, здесь был какой-то другой расчет, пока неизвестный Сантане?
Эти вопросы мучил и ее и не давали покоя.
Но Сантана слишком много времени провела в туалете. Это могло вызвать подозрения у Круза. Нужно было возвращаться.
Сантана кое-как торопливо припудрилась и, сунув дрожащими руками в сумочку пудреницу, вышла в коридор.
Когда она вернулась в приемный покой реанимационного отделения, Круза здесь уже не было.
Лишь Тиммонс хмуро стоял у двери, бросив на Сантану тяжелый взгляд. Когда она остановилась рядом с ним, Кейт осторожно приоткрыл дверь и посмотрел внутрь.
Немного поколебавшись, Сантана так и не осмелилась войти в палату. Там сейчас находились лечащий врач, медсестра и Круз.
Кастильо подошел к кровати, на которой неподвижно лежала Иден, и наклонился над ней.
Она лежала с закрытыми глазами.
— Иден, ты слышишь меня? — тихо произнес Круз.
Внезапно она открыла глаза и удивленно посмотрела на Круза. Кастильо присел рядом с ней на краешек кровати.
— Что произошло? — тихо спросил он.
У Иден на глаза навернулись слезы, и она молча отвернулась.
— С тобой всегда что-то происходит, — озабоченно сказал Круз.
Иден сделала слабую попытку улыбнуться.
— Это судьба... — едва слышно произнесла она. Круз покачал головой.
— В таком случае, наши судьбы связаны навсегда, — философски заметил он. — Как твое самочувствие?
Иден едва заметно шевельнула уголками губ и снова отвернулась.
И без слов Кастильо стало понятно, что чувствует она себя далеко не лучшим образом.
Действительно, ее лицо потеряло привычный румянец, нос стал тонким и острым, глаза впали.
Круз с нежностью погладил ее по щеке.
— Что же там все-таки произошло? — спросил он. — Как ты очутилась на шоссе в такой поздний час в таком месте?
По ее щеке катилась слеза.
— Я просто... Я хотела... развеяться.
Иден было очень трудно говорить. После каждого слова она делала небольшую паузу, чтобы набраться сил.
— Я приехала туда... и решила прогуляться... Я пошла по обочине шоссе... потом я услышала звук колес какого-то автомобиля, скрежет тормозов, удар и... полный провал памяти... не помню ничего. Я не знаю, что
Круз бережно вытер слезу с ее щеки.
— Зачем ты гуляла в такое время?
Подслушивавший этот разговор окружной прокурор понял, что для него настал момент вмешаться, иначе Круз, наверняка, выпытает у Иден что-нибудь разоблачительное.
С присущей ему наглостью он распахнул дверь в палату и шагнул через порог.
— Вы не возражаете, если я войду? — нарочито вежливо сказал он.
Круз озабоченно оглянулся.
— А Сантана еще здесь?.. — спросил он. Тиммонс хитро улыбнулся.
— Мне позвать ее?
— Да, — кивнул Кастильо.
— Хорошо, я схожу за ней.
Хотя окружному прокурору пришлось покинуть палату в реанимационном отделении, однако, свое дело он сделал.
Разговор между Иден и Крузом пошел в другом направлении.
— А что, Сантана здесь? — едва слышно прошептала Иден.
— Да. Я просил ее поехать со мной.
Круз поднялся.
В палату вошла Сантана. Она выглядела такой испуганной, что на ней лица не было.
— Здравствуй, Иден, — дрожащим голосом сказала она. — Я очень рада, что ты жива.
Иден ничего не успела ответить. Вошедший следом за Сантаной окружной прокурор тут же добавил:
— Ты выглядишь очень хорошо, Иден. Несколько царапин лишь подчеркнули твою красоту. Надеюсь, что у тебя все будет в порядке в самом ближайшем будущем.
— Спасибо, — безразлично сказала Иден. Тиммонс заискивающе улыбнулся.
— Я решил помочь Крузу в поимке преступника, — торопливо сказал он. — А теперь расскажи, что произошло? Круз мрачно посмотрел на окружного прокурора.
— Я только что собирался задать этот вопрос, — он повернулся к Иден. — Расскажи, кто это был?
Чтобы не выдать себя, Сантана испуганно отвернулась. Иден на мгновение прикрыла глаза, словно пытаясь что-то вспомнить.
— Ну, так что? Ты видела что-нибудь? — озабоченно спросил Круз.
— Да, — спустя несколько мгновений ответила она. — Я видела.
Тиммонс от страха не знал, куда деть руки. Лицо его побелело и покрылось испариной. Он должен был благодарить бога за то, что сейчас никто не смотрел на него.
В этот момент все зависело от того, что видела и что может об этом рассказать Иден. Если она хоть словом заикнется о том, что видела за рулем Сантану и Тиммонса, то он погиб.
Точно такие же мысли метались в голове у Сантаны. Она дышала так тяжело, будто громадный камень придавил ей грудь и горло.
Круз внимательно посмотрел на внезапно замолкшую Иден.
— Что? Что ты видела? Какая это была машина?
— Я увидела машину, а потом она наехала на меня, — сказала Иден. — Это все...
Круз растерянно оглянулся. Он успел заметить на лице окружного прокурора выражение торжества. Сантана кусала ногти.
Вообще, в их внимании к этому делу было что-то необычное, но, пока необъяснимое для Круза. Кастильо задумчиво опустил голову.

ГЛАВА 6

Доктор Роулингс намерен вплотную заняться непокорным пациентом. Методы работы окружного прокурора вызывают недоумения у полиции. Обвинение Джулии Уэйнрайт предъявить невозможно.

Сестра Гейнор положила руку на плечо Келли. Девушка неуютно поежилась.
— Пойдем, Келли, — сказала миссис Гейнор, — мистера Капника в изоляторе уже нет и тебе незачем о нем беспокоиться. Сейчас нужно вернуться в свою палату.
Келли едва шагала, мрачно опустив голову. Медсестра шла рядом с ней, нравоучительно размахивая рукой.
— Келли, тебе нужно смириться. Не стоит больше искать твоего друга. Это бессмысленно. Доктор Роулингс сам разберется со всеми своими пациентами. Если он считает, что вам сейчас не нужно встречаться, значит, он прав. Все-таки за плечами доктора Роулингса долгая медицинская практика и нужно доверять его профессиональной компетенции. Все, что от тебя сейчас требуется — это терпение. Келли, ведь ты же была одной из лучших наших пациенток. Ты всегда вела себя тихо, не вмешивалась в чужие дела, тем более, если они касались взаимоотношений между обслуживающим персоналом и больными. Если ты сейчас будешь вести себя так же, как и прежде, обещаю тебе, доктор Роулингс будет относиться к тебе совсем по-другому. Вспомни, сколько неприятностей вы доставили клинике — этот побег вместе с твоим другом, мистером Капником, ссора с доктором Роулингсом, нежелание подчиняться правилам внутреннего распорядка клиники. Мне кажется, что в последнее время ты перестала должным образом относиться к лекарственным препаратам и методам лечения, прописанным тебе здесь. Это нехорошо, Келли. Ты должна обещать мне, что впредь будешь вести себя по-другому.
Всю дорогу до своей палаты Келли молча слушала эти нудные наставления. Когда они уже подошли к дверям ее палаты, Келли умоляюще посмотрела на медсестру.
— Я буду вести себя хорошо, — сказала она, — только скажите мне, пожалуйста, где мистер Капник?
Сестра Гейнор надменно посмотрела на пациентку.
— Разумеется, я не могу доверить тебе столь важную информацию. Доктор Роулингс очень строго следит за тем, чтобы его распоряжения не нарушались.
Келли взмолилась:
— Я обещаю, что не выдам вас. Ну, пожалуйста, скажите, где он?
Медсестра решительно покачала головой.
— Об этом не может быть и речи. Келли, ты должна понять, что есть информация, которая никоим образом не должна быть известна больным. К тому же, ты уже несколько раз была замечена в нарушении больничного режима, а это говорит не в твою пользу.
Келли взволнованно подалась вперед.
— Но я хочу только знать, что он в безопасности.
Сестра Гейнор уверенно подняла руку.
— Можешь не беспокоиться, с ним все в порядке. Но сейчас для нас главное не это.
— А что же?
— Главное, что ты сейчас в безопасности от него. От этого мистера Капника тебе только неприятности доставались. Вспомни, каждый раз, когда ты нарушала больничный режим, в этом был замешан мистер Капник. И вообще, — она брезгливо поморщилась, — этот новый пациент ведет себя отвратительно. Не хочет подчиняться распоряжениям лечащего врача, не выполняет правила, которые установлены и соблюдаются здесь уже долгие годы, дурно влияет на других пациентов. Это совершенно неприемлемое поведение и доктор Роулингс тысячу раз прав, когда изолирует его от остальных больных.
Келли пожала плечами.
— Но ведь Перл ничего дурного не совершил.
— Как это не совершил? — взорвалась медсестра. — А что, по-твоему, побег четверых пациентов из клиники — это легкая детская забава? Ведь это могло закончиться для кого-нибудь из вас глубокой психической травмой. Люди, которые проходят курс лечения в нашей клинике, больны. Они не могут вот так сразу, без подготовки, вернуться назад в коллектив. Они должны пройти курс психологической реабилитации и изучить правила поведения в обществе. Ведь если бы доктор Роулингс вовремя не вернул вас в клинику, еще не известно, какие последствия мог бы иметь этот побег. А кто был виноват во всем? Да, да, именно, твой друг Леонард Капник. Его возмутительное поведение едва не погубило плоды многолетней кропотливой работы. Ведь и Оуэн Мур, и Джимми Бейкер уже несколько лет находятся в клинике. С такими пациентами нужно быть особенно внимательными. Да и твоя психика, Келли, была под угрозой. В общем, с тебя достаточно знать, что он в безопасности. А сейчас возвращайся в палату. Мы проводим здесь сеанс групповой терапии. Постарайся сегодня быть активной участницей группы. Между прочим, тебя здесь давно ждут.
Медсестра открыла дверь в палату, где сидели Элис и еще двое пациентов — пожилой седоволосый мужчина по имени Джеффри и молодой человек с абсолютно безразличным потухшим взглядом — Ральф. Келли знала их только по именам. С недавних пор они стали проходить сеанс групповой терапии вместе. Когда медсестра Гейнор закрыла за собой дверь, Келли смущенно сказала:
— Прошу прощения за то, что заставила вас ждать. Я искала мистера Капника. Утром его забрали из изолятора, и я хотела узнать, где он.
Сестра Гейнор провела ее к своей кровати и усадила.
— Я объяснила Келли, — сказала она, обращаясь к остальным пациентам, — что мы не будем искать мистера Капника. Доктор Роулингс будет наблюдать и лечить мистера Капника. Это все, что вам надо знать. Будьте уверены в том, что с ним все будет в порядке.
Медсестра подошла к равнодушно взиравшему на все молодому человеку и ласково погладила его по плечу.
— Ральф, ты ведь тоже был раньше агрессивным и не хотел подчиняться правилам нашего внутреннего распорядка? А доктор Роулингс помог тебе.
Келли повернулась к молодому человеку.
— А как он это сделал, Ральф? — спросила она.
Тот абсолютно не реагировал на происходящее вокруг, словно находясь за какой-то прозрачной, невидимой, но весьма прочной оболочкой. Сестра Гейнор улыбнулась.
— Ральф не любит об этом говорить. Это только добавило любопытства Келли.
— Почему? Это было очень плохо? Ральф, почему ты молчишь?
Сестра Гейнор погладила молодого человека по голове, словно ягненка.
— Главное, что теперь Ральф может жить среди людей, — с удовлетворением заключила она. — Ты не представляешь себе, каким буйным и агрессивным он был раньше. А теперь посмотри — само послушание. Теперь он может быть членом общества — а раньше это было невозможно и очень опасно. Теперь все хорошо. Посмотри, как он чудесно выглядит.
Келли беспокойно прикусила губу. Судя по всему, Ральф подвергся шоковой терапии. Вот что угрожает Перлу. Не всякий может выдержать такое тяжелое испытание. Одни, такие как Ральф, становятся тихими и послушными, как безобидные ягнята, другие — вовсе не выдерживают. Келли уже слышала о нескольких случаях смерти при применении электрошоковой терапии. Это бывает, когда сердце пациента не выдерживает слишком больших электрических воздействий. В любом случае, такой удар по нервной системе не проходит бесследно. Ей нужно срочно предпринимать какие-то меры для того, чтобы спасти Перла. Нужно выяснить, где он теперь находится и предупредить его о том, что готовит доктор Роулингс. Может быть, если получится, удастся организовать побег из этого проклятого места. В любом случае, сначала нужно найти Перла. Но кто ей может помочь в этом, кто?
В это время Перл находился в палате под номером семьсот два. Он пытался выяснить у незнакомого ему прежде пациента все, что ему известно о Брайане.
— Брайан Брэдфорд — так звали моего брата, — сказал Перл. — Ты помнишь его? Расскажи мне о нем.
Тот ошеломленно покачал головой.
— Я б мог поклясться, что Брайан — это ты. Я не верю.
Перл непонимающе мотнул головой.
— Чему ты не веришь?
— Что он умер. Он бы этого не допустил. Когда мне сказали, что с ним случилось такое, я не поверил, и до сих пор считаю, что они обманывают.
Перл нахмурился.
— А чего бы он не допустил? О чем ты говоришь?
— Он был наготове. Он чего-то ждал и был готов к этому.
Перл нахмурился.
— Чего он ждал. Я не понимаю, о чем ты говоришь? Как этого можно было ожидать.
Больной упрямо помотал головой.
— Нет, он обо всем знал. Он боялся. Он говорил мне о том, что он боится.
— Погоди, погоди, — Перл схватил собеседника за руку. — Ты хочешь сказать, что Брайан боялся за свою жизнь? Он этого боялся?
Но больной вдруг резко выдернул свою руку и направился к двери.
— Эй, эй, погоди, — воскликнул Перл. — Не уходи, подожди минутку. Куда ты? Для меня это очень важно. Я должен знать, что случилось с моим братом.
Больной осторожно подошел к двери и приложил палец к губам.
— Тихо, там кто-то идет.
Перл кивнул головой.
— Да, мы будем говорить потише. Только прошу тебя, расскажи мне все, что ты знаешь. Что с ним случилось?
Больной нерешительно оглянулся на дверь.
— О том, что произошло, знает Макинтош.
Перл наморщил лоб.
— Кто?
— Макинтош, — повторил его собеседник.
Но Перл так и не успел выяснить до конца, о ком идет речь. Дверь палаты резко распахнулась, и на пороге показался доктор Роулингс. Его глаза горели возбужденным огнем, губы дрожали.
— Так ты не отступаешь? — угрожающе произнес он. — Что ж, Капник, мы посмотрим. Ну, что ж, я обещаю тебе веселую жизнь.

Окружной прокурор решительным шагом вошел в кабинет, где оформлялось задержание Джулии Уэйнрайт.
— Доброе утро, мисс Уэйнрайт, — сказал Тиммонс с ядовитой улыбкой. — Правда, я не думаю, что вы можете согласиться с моими словами. Для вас это утро не слишком доброе.
Она вызывающе вскинула голову.
— Вы разговариваете со мной как официальное лицо или как простой посетитель?
Тиммонс не скрывал своего удовлетворения.
— Я нахожусь здесь именно как окружной прокурор, мисс адвокат. Мои права дают мне возможность присутствовать здесь и даже задать вам несколько вопросов. Если вы откажетесь отвечать на них, то вам могут грозить куда более крупные неприятности.
Джулия усмехнулась.
— Вообще-то допросы — прерогатива полиции, — она выразительно посмотрела на присутствующего при разговоре детектива Уитни. — Если они меня задержали, то пусть они и допрашивают.
Тиммонс не дал ответить Уитни.
— Послушайте, мисс Уэйнрайт, — резко сказал он, — вы задержаны по обвинению в сопротивлении полиции и управлении транспортным средством в нетрезвом состоянии. Если этого вам недостаточно, то я могу устроить вам обвинение в отказе сотрудничать с властями. Это вряд ли улучшит вам настроение.
Джулия резко взмахнула рукой.
— Я нахожусь в более выгодном положении, чем другие ваши подопечные.
Тиммонс ехидно улыбнулся.
— Интересно, в чем же состоит выгодность нашего, с позволения сказать, положения. По-моему, вы сейчас не более чем обычный гражданин, который задержан за правонарушение.
Джулия гордо вскинула голову.
— Я знаю свои права, вот в чем мое отличие.
Уитни робко возразил:
— Но никто и не думает нарушать наши права, мисс Уэйнрайт. Мы просто хотим знать, что вы делали на дороге, ведущей к мысу Инспирейшн?
— Ах, вон оно что! — воскликнула Джулия. — Можете дальше не продолжать, я знаю, что случилось вчера с Иден Кэпвелл на дороге к мысу Инспирейшн. Все ваше любопытство мне тоже понятно. Хотите повесить на меня вину за это дело. А почему вы считаете, что я должна пойти вам навстречу?
Тиммонс присел на краешек стола.
— Если ты поможешь нам, Джулия, то власти снимут с тебя обвинение в нападении на сотрудников полиции, находившихся при исполнении служебных обязанностей. Мы же хотим задержать того, кто сбил Иден Кэпвелл, не так ли?
Джулия заупрямилась.
— Я буду говорить только в присутствии адвоката, — безаппеляционно заявила она. — Все иные формы допроса будут являться незаконными, и вы, господин окружной прокурор, не хуже меня осведомлены об этом.
Тиммонс нервно рассмеялся.
— Да здесь два адвоката — ты и я. Чего же ты еще хочешь? Неужели этого недостаточно для того, чтобы провести элементарный допрос?
Но Джулия держалась стойко.
— Я присутствую здесь не в качестве адвоката, а в качестве задержанного, а, судя по тому, как вы со мной разговариваете — в качестве подозреваемого в совершении преступления. То, что ты, Кейт, и я, имеем право заниматься адвокатской практикой, еще ничего не означает. В данном случае, я не намерена защищать себя сама. Согласно закону, я имею на это полное право. Кейт, ты, как окружной прокурор, должен в первую очередь, позаботиться о том, чтобы штат выделил мне адвоката. А уж потом в его присутствии я решу, давать мне показания или нет.
Тиммонса начала раздражать эта настойчивость Джулии.
— Ну, и чего же ты хочешь? — раздраженно бросил он. — Чего ты пытаешься добиться?
Джулия немного успокоилась.
— Я хочу вежливости и учтивости — во-первых, и соблюдения моих гражданских прав — во-вторых. Если вы будете продолжать разговаривать со мной в таком же духе, я подам на вас в суд по обвинению в оскорблении личности.
Тиммонс потерял самообладание.
— Единственный иск, который здесь составят, — заорал он, вскакивая со стола, — будет обвинение против тебя, из-за которого ты потеряешь право на занятие адвокатской практикой!
Такое поведение окружного прокурора было столь неожиданным, что все присутствующие в комнате, в том числе Брик Уоллес, оцепенело уставились на Тиммонса. Воспользовавшись всеобщим замешательством окружающих, Тиммонс стал разглагольствовать, высоко подняв указательный палец.
— Ты уже потеряла свои водительские права, твое имя появится в газете. Ты представляешь себе — огромные аршинные заголовки над твоей фотографией: «Уважаемый адвокат задержан в нетрезвом состоянии».
Лишь огромным усилием воли Джулия заставила себя не разрыдаться — слишком оскорбительными и вызывающими были эти заявления окружного прокурора. Но и ответить она ничего не могла, потому что находилась в слишком невыгодном положении. Самое большее, на что она была способна сейчас отказаться от дачи показаний. К сожалению, у нее в руках не было ни единого аргумента в свою пользу. Ведь она действительно нарушила закон — в нетрезвом состоянии находилась за рулем автомобиля, сопротивлялась полицейским при задержании. С такими фактами в руках не то, что защищаться, даже возражать что-либо было невозможно.
Окружной прокурор прекрасно понимал это. Именно слабость позиции Джулии объясняло его наглое поведение. К тому же, у него были личные поводы к тому, чтобы как можно быстрее запугать ее и добиться выгодных для себя показаний. К сожалению, об этом никто, кроме Сантаны и его самого, не знал. Тем не менее, настойчивость Тиммонса в этом деле и его наглое поведение вызывали подозрение у детектива Уитни. Он почувствовал, что здесь что-то не так. Однако никакими конкретными фактами подтвердить свои догадки не мог. Поэтому он оставался лишь статистом в этой словесной перепалке между окружным прокурором и Джулией Уэйнрайт.
— Ну, так что? — победоносно заявил Тиммонс. — Ты будешь говорить или нет? Твое молчание наводит меня на мысль о том, что ты явно что-то скрываешь. Слишком неадекватно ты реагируешь на мои вопросы.
После некоторого замешательства она, наконец-то, пришла в себя. Поскольку у нее оставался лишь единственный шанс хоть как-то защитить себя, она решила воспользоваться им.
— Господин окружной прокурор, я с вами не хочу разговаривать, — заявила она, демонстративно поворачиваясь к нему спиной.
Окружной прокурор сделал из этого заявления собственный вывод:
— Чем больше ты будешь упрямиться и не отвечать на вопросы, тем большие подозрения возникают у меня и у полиции, — самоуверенно заявил он. — Мы вынуждены думать, что с тобой на дороге ночью случилось нечто большее, чем нам пока что известно. Ты же не остановилась на два сигнала дорожной полиции. Хотя даже находящийся в нетрезвом состоянии водитель не может не заметить перед собой полицейскую машину и инспектора со светящимся жезлом в руке. Я думаю, что после такого тебе нужно без всяких сомнений идти на сотрудничество с властями.
Джулия протестующе вскинула руку.
— Это уже похоже не на обвинение. Это пахнет шантажом.
Тиммонс пропустил ее слова мимо ушей.
— Леди, ваша машина конфискована полицией. Если мы найдем какую-либо улику, то все будет быстро раскрыто. Так что, если твоя память вдруг к тебе вернется, и ты захочешь сделать заявление, то позови меня.
Смерив ее полным презрения взглядом, Тиммонс кивнул детективу Уитни. Пойдем отсюда. Тяжело вздохнув, Пол направился за окружным прокурором к выходу из кабинета. Брик Уоллес утешающе похлопал Джулию по плечу.
— Ничего страшного, все в порядке. Не расстраивайся.
Она вытерла проступившие в уголках глаз слезы.
— Он не имеет права так разговаривать со мной, — ее голос дрожал от возбуждения и обиды.  — Я не буду делать никаких заявлений и вообще разговаривать с ним до тех пор, пока он будет нарушать мои гражданские права. Он ничего не сможет сделать. Во всяком случае, у меня есть право хранить молчание.
Брик на мгновение задумался.
— А ты действительно была на дороге, ведущей к мысу Инспирейшн?
Она пожала плечами.
— Самое ужасное, Брик, состоит в том, что не помню этого. Если в руках окружного прокурора окажется хотя бы малюсенькая улика, клянусь тебе, Брик, мне не сдобровать. Сейчас все козыри в руках у него. Я, конечно, могу возражать, отказываться от дачи показаний, делать заявления, но если у него будет хоть что-то мало-мальски весомое против меня, ты не представляешь, Брик, что будет.
Тиммонс шел по коридору, сунув руки в карманы брюк, и весело насвистывал что-то. Уитни смотрел на него с таким изумлением, как будто перед ним был живой Микки Маус. Только когда они вошли в рабочий кабинет Круза Кастильо — там же стоял стол Уитни — Пол понял, что на самом деле окружной прокурор сильно возбужден и лишь старается скрыть свое состояние, нарочито изображая спокойствие.
— Кейт, я не понимаю, что ты делаешь, — растерянно произнес Уитни. — Мы же не можем подозревать ее в том, что именно она была в той машине. У нас пока для этого нет никаких оснований.
Тиммонс нервно взмахнул рукой.
— Но ведь она была на дороге к мысу. А в каком состоянии ее задержали? Ты же не можешь этого отрицать?
Пол на мгновение задумался.
— Но ведь мы не можем выдвигать обвинение, не имея на руках никаких фактов и улик.
Окружной прокурор отмахнулся.
— Мне просто нужно выяснить, что она видела. Уитни пожал плечами.
— А она думает, что мы подозреваем ее и вполне законно возмущается. Если бы у нас были какие-то факты, мы элементарно должны были предъявить ей обвинение. А так все это действительно смахивает на обыкновенный шантаж с целью добиться выгодных показаний. Только мне непонятно, какую выгоду мы можем извлечь из всего этого.
Тиммонс остановился возле окна, нервно барабаня пальцами по подоконнику.
— Как ты думаешь, Пол, — сухо сказал он, — что такое предварительный допрос?
Уитни поморщился.
— Ты намерен вдаваться в процессуальные тонкости, Кейт? — недоуменно спросил он.
Тиммонс резко повернулся и смерил его высокомерным взглядом.
— Предварительный допрос, мой друг, это лучший способ выяснить истину, — наставительно сказал он. — Так что тебе придется еще очень многому учиться, приятель.
Джулия нервно расхаживала по кабинету.
— Да он просто пытается запугать тебя, — сочувственно сказал Брик.
Джулия сокрушенно махнула рукой.
— Да я была слишком близко к месту, где произошел наезд, как ты этого не понимаешь? И окружной прокурор хочет сыграть именно на этом. Черт меня дернул оказаться там в такое время. Сама не понимаю, как это произошло.
Но Брика не смутило это заявление Джулии.
— Ну, и что в этом такого? — пожал он плечами. — Скажи им, что ты ни при чем. Ты бы знала, если бы сбила кого-нибудь.
Джулия резко повернулась к нему.
— Да нет же, Брик, как ты не понимаешь, — вырвалось у нее, — в том-то и дело, что я не знаю, я не уверена в этом. После того, как я села в машину, я ничего не помню. Со мной после этого момента могло случиться все, что угодно. Я даже представить себе этого не могу. Я могла врезаться в фонарный столб и узнала бы об этом только после того, как мне показали бы мою разбитую машину. Вот в чем состоит проблема. Ты же видишь, что с обвинениями окружного прокурора я могу справиться, но только до тех пор, пока они не подкреплены материальными свидетельствами. Если они смогут найти улики, мне конец.

Дюжий санитар, которого привел с собой доктор Роулингс, скрутил Перла и потащил его по коридору. Перл пытался возмущаться.
— Куда вы меня тащите? — орал он.
Но Роулингс молча шагал впереди, всем своим видом давая понять, что не намерен больше нянчиться с пациентом. Наконец он открыл дверь в конце коридора, и санитар грубо втолкнул Перла внутрь. Это была весьма скудно обставленная больничной мебелью комната с окрашенными в белый цвет стенами. Роулингс повернулся к Перлу и угрожающе сказал:
Теперь при вас будет охранник, так что вы никуда не сможете сбежать. Один раз у вас такое уже получилось. Я не думаю, что вам удастся повторить подобное. Теперь я предпринял надлежащие меры.
Роулингс сделал знак санитару.
— Проведите его к кушетке.
Охранник затолкал Перла в угол и, повинуясь знаку, который сделал ему Роулингс, вышел из комнаты. Фигура соглядатая маячила в маленьком зарешеченном окошечке двери. Перл недоуменно огляделся по сторонам.
— Помнится, вы говорили, что теперь я буду находиться в другой комнате, — сказал он.
— Да, — загадочно улыбаясь, ответил Роулингс. — Они будут забирать вас отсюда, и провожать вас в вашу новую комнату.
Он стоял посреди комнаты, заложив руки за спину, как надзиратель в тюремной камере. Перл с подозрением посмотрел на главного врача клиники.
— Кто они? — непонимающе спросил он. — О чем вы говорите?
Роулингс ухмыльнулся.
— А почему это я должен отвечать на ваши вопросы? Насколько мне помнится, вы никогда не были честны со мной.
Перла терзали смутные догадки относительно того, что ожидает его в ближайшем будущем. Но он постарался отогнать мысли об этом, чтобы постараться выяснить главное — то, что более всего интересовало его сейчас.
— Что ж, доктор Роулингс, — еле сдерживаясь, сказал он, — у каждого заключенного есть право на последнюю просьбу.
Роулингс усмехнулся. Роль надзирателя подходила ему более всего.
- Что же за просьба у вас, мистер Капник? — с ударением на последнем слове сказал Роулингс. — Я, пожалуй, выслушаю вас.
Не скрывая своей ненависти, Перл ответил:
— Я задам вам только один прямой вопрос, а вы дадите на него один честный ответ, договорились?
Роулингс издал нервный смешок.
— Если этот вопрос касается того, что будет с вами, то вы это скоро узнаете и без моих объяснений.
Перл отрицательно покачал головой.
— Нет, не об этом.
— Тогда о чем же?
Перл был так возбужден, что на лбу его проступили капельки пота. Кулаки ежесекундно сжимались и разжимались. Если бы не присутствие за дверью широкоплечего санитара, он наверняка бы бросился сейчас на Роулингса. Однако Перл отдавал себе отчет в том, что в данный момент это бессмысленно. Ему все равно не дадут расправиться с доктором так, как он этого желает. Поэтому он лишь угрожающе подался вперед и, глядя исподлобья на Роулингса, сказал:
— Я хочу знать, почему вы запугали моего брата Брайана Брэдфорда до смерти? Я имею в виду буквальный смысл этого слова — именно до смерти. Что послужило этому причиной? За что вы так обращались с моим братом?

Сегодня утром Круз прибыл на работу непривычно поздно, непривычно и для себя, и для других. Разговор с Сантаной выбил его из колеи. Подъехав на машине к полицейскому участку, он еще несколько минут сидел в машине, мучительно размышляя над тем, что произошло вчера вечером. Он не сомневался в том, что Сантана сказала ему правду. Но всю ли правду? Если все обстоит так, как она рассказала, то почему она так нервничает? Любая другая женщина на ее месте уже бы давно успокоилась бы и рассказала о подобного рода событии если не со смехом, то, во всяком случае, спокойно. Если она отказала в домогательствах Тиммонсу, если между ними ничего не было, то почему она так нервничает? Почему у нее дрожат руки, испуганно бегают глаза, бледнеют щеки, когда она упоминает об этом? Ее объяснения вызывали у него больше вопросов, чем ответов на них. Что на самом деле произошло между Кейтом Тиммонсом и его женой? Почему они отправились в какой-то мотель? Или Тиммонс боялся, что Круз снова может застать у него дома? Может быть, здесь замешано что-то другое? Но что? Означает ли утренняя истерика Сантаны, что она действительно скрывает от него нечто более важное? Что же это может быть? Неужели она побоялась сказать ему правду до конца? Они переспали? Если так, то Круз обошелся со своим соперником слишком милостиво, лишь однажды съездив ему по челюсти. Однако, с другой стороны, что еще он мог предпринять в подобной ситуации? Избить Тиммонса до полусмерти? Но это смешно. Они не дети, и не подростки, чтобы выяснять отношения на кулаках. К тому же, окружной прокурор — человек мстительный и злопамятный. Правда, это совершенно не пугало Круза. Он просто не знал, как поступить. Эта мучительная затянувшаяся неопределенность в отношениях с Сантаной не давала ему жить. Каждый раз, когда ему казалось, что он нашел пути для примирения с женой, на свет божий выплывало нечто такое, что разом перечеркивало все предпринятые им усилия. Это либо оказывался очередной нервный срыв у Сантаны, либо ее выдуманный — а теперь, как оказалось, реальный — флирт. Скорее всего, это был даже не флирт, а роман. Только вот, какой продолжительности и интенсивности — этого Круз не знал.
А тут еще это происшествие с Иден. Слава Богу, что она осталась жива. И даже смогла придти в сознание. Но ведь дело могло закончиться гораздо хуже. Ей еще повезло, что наезд оказался не столь ужасным по своим последствиям, и что пожилой пенсионер, проживавший в окрестностях мыса Инспирейшн, обнаружил ее буквально через несколько минут после катастрофы. Если бы она пролежала там до утра, еще неизвестно, что могло бы случиться. Был ли этот наезд случайным или преднамеренным, еще предстояло выяснить. В любом случае, весь этот клубок событий, происшедших за один вечер, вызывал у Круза острое чувство собственного бессилия и уж никак не способствовал улучшению рабочего настроения.
Часы на стене кабинета Круза показывали уже половину девятого, когда он перешагнул через порог. Пол Уитни встретил его недоуменным взглядом.
— Что-то случилось?
Круз сокрушенно махнул рукой.
— Обычные дела.
Уитни сочувственно кивнул головой.
— Понимаю. Сложности с Сантаной?
Круз поморщился.
— Извини, Пол, но я не хотел бы говорить об этом.
Уитни развел руками.
— Как знаешь. Вообще-то, пока тебя не было, тут произошло много любопытного.
Круз постарался поскорее забыть о семейных неурядицах.
— А что такое? Есть какие-нибудь новые сведения?
— Да. Во-первых, здесь был окружной прокурор.
Круз нахмурился.
— Что ему было надо?
Уитни загадочно улыбнулся.
— Он был сильно возмущен тем, что Иден перевели из больницы, не поставив его в известность.
Круз раздраженно махнул рукой.
— Это не его дело, пусть не встревает. Я имею на это полное право. Она единственная свидетельница происшедшего и может дать ценную информацию. Больница — это не то место, где ей сейчас следует находиться. Слава богу, врачи не возражали против ее выписки. Думаю, после того, как она окончательно оправится от пережитого и придет в себя, мы сможем узнать что-либо любопытное.
Уитни пожал плечами.
— Разумеется, Круз. Я думаю, что ты прав. Примерно то же самое я ответил окружному прокурору. Правда, мне не показалось, что я смог убедить его.
— Да черт с ним, — бросил Круз. — Это его проблемы. Я сейчас не собираюсь думать о том, как мне пригнуться перед Кейтом Тиммонсом. К тому же, за ним числятся кое-какие долги.
Уитни непонимающе воззрился на начальника.
— О чем это ты, Круз?
Тот раздраженно отвернулся.
— Хватит об этом.
Лицо Уитни стало более серьезным.
— Не знаю, Круз, порадуют ли тебя другие известия.
Кастильо мрачно усмехнулся.
— Ты знаешь, за последнее время со мной произошло столько, что я уж и не знаю, есть ли на свете что-либо такое, что могло по-настоящему расстроить меня. Давай, выкладывай.
Пол тяжело вздохнул.
— Ну, что ж, ничего не поделаешь. В общем, мы задержали адвоката Джулию Уэйнрайт.
Круз пожал плечами.
— Неужели ты думаешь, что я об этом не знаю?
Уитни удивился.
— А откуда ты знаешь?
Круз поморщился.
— Для этого совершенно не нужно быть провидцем. Достаточно иметь в машине полицейскую рацию. Похоже, ты совершенно забыл о том, что я твой начальник и мне по должности положено знать, по крайней мере, столько же, сколько тебе. Ну, что, тебе достаточно моих объяснений?
Пол улыбнулся.
— Разумеется, Круз. Как же я сразу не подумал?
Кастильо подошел к помощнику и похлопал его по плечу.
— Ладно, ты мне лучше скажи, есть ли какие-нибудь новые факты, касающиеся этого дела?
— После того, как мы задержали ее, машина Джулии была отправлена на экспертизу. Данные вот-вот должны принести.
— А как она сама себя чувствует?
Пол невесело усмехнулся.
— А как бы ты сам себя чувствовал наутро после такой попойки? Она сама говорит, что намешала не меньше десятка разных сортов спиртного. Ты представляешь, какая у нее сейчас голова?
— Да, — задумчиво протянул Круз, — я ей не завидую. Ну, ладно, давай дальше. Ты проводил предварительный допрос?
Уитни кивнул.
— Да. Только не я, а мы.
Кастильо недоуменно посмотрел на подчиненного.
— Кто это мы?
Тот развел руками.
— Я ж тебе говорил, Круз. Здесь был окружной прокурор. Он проявил такой жгучий интерес к этому делу, что я ничего не мог с ним поделать. Он решил сам провести предварительное дознание.
— Мать твою, — вырвалось у Круза. — Извини, Пол. 'Этот окружной прокурор начинает действовать мне на нервы. Что ему надо было? Какого черта он лезет не в свои дела? В его обязанности входит надзор за следствием, а не проведение самого расследования. По-моему, этого права у нас еще никто не отнимал. А если ему очень хочется заниматься дознаниями, пусть переходит на службу в полицию. Я думаю, что тебе уже давно нужен собственный помощник, Пол.
Уитни оценил шутку и расхохотался.
— Боюсь, Круз, что ты ошибаешься. На месте начальника полицейского департамента Санта-Барбары я бы его даже в патрульные полицейские не поставил. Так, может быть, где-нибудь бумаги со стола на стол перекладывать. Это ведь тоже увлекательная и требующая большого таланта работа. Насколько я понимаю, именно этим он и занимается в своем ведомстве. А между делом шляется по ресторанам и флиртует с чужими женами.
Уитни понял, что ошибся, только тогда, когда Круз яростно сверкнул глазами. Пол тут же перешел на другую тему.
— Да, так вот мне пришлось провести предварительное дознание вместе с ним. Точнее говоря, я почти не участвовал в допросе, потому что Тиммонс не давал мне и слова сказать. Короче говоря, можешь сам взглянуть. Я вот тут составил протокол.
Он протянул Кастильо бумагу, в которой вместо показаний задержанного было написано: отказалась говорить до прибытия адвоката. Круз скептически просмотрел бумагу.
— Да, немного же она вам сказала.
Уитни сокрушенно махнул рукой.
— Да это все окружной прокурор виноват. Он с такой яростью набросился на нее, что она мгновенно отказалась говорить.
Круз вернул протокол Полу.
— Интересно, а что он хотел от нее услышать?
Уитни развел руками.
— Он пытался обвинить Джулию в наезде на Иден Кэпвелл.
Кастильо изумленно поднял голову.
— Вот как? Чем же он обосновывал свои обвинения?
— Да в том-то и дело, что ничем. Собственно говоря, у нас и до сих пор нет никаких улик, говорящих о ее виновности. По-моему, он взял на себя слишком много. Хотя не знаю, какой у него в этом интерес. Может быть, он хочет выслужиться перед городскими властями? Ведь мэр города водит тесную дружбу с СиСи Кэпвеллом. А возможно, у него какие-то иные причины. В общем, я не знаю.
Круз с сомнением потер висок.
— В любом случае, она не сказала ничего в свое оправдание.
Уитни кивнул.
— Тиммонс, конечно, перестарался. На ее месте я бы тоже молчал.
Кастильо стал задумчиво прохаживаться по кабинету.
— Честно говоря, Пол, я даже не могу представить, что она в чем-то замешана. Ведь мы с тобой хорошо знаем Джулию.
Уитни развел руками.
— Да, разумеется, мы с ней хорошо знакомы. Но, Круз, ведь ты не станешь отрицать факты — мы задержали се в полумили от того места на берегу, где сбили Иден Кэпвелл.
Круз тяжело вздохнул.
— Где, ты говоришь, ее задержали?
— На Бич-роуд. Это совсем недалеко от мыса Инспирейшн.
Круз покачал головой.
— Да, не лучшее место она выбрала для своих ночных прогулок. Но ведь все-таки она была задержана не там, где была сбита Иден? Может быть, она ни в чем не виновата?
Пол пожал плечами.
— А вдруг она что-то видела?
— Понятно, — согласился Круз. — Ладно, до тех пор, пока продолжаются поиски, давай-ка подержим окружного прокурора подальше от мисс Уэйнрайт, хорошо?
Пол улыбнулся.
— Постараюсь.
— И еще, Пол, — добавил Кастильо, — ни в коем случае информация о месте пребывания сейчас Иден Кэпвелл не должна просочиться за пределы этого кабинета.
Уитни пожал плечами.
— Да ведь я же не знаю, где она находится. Круз несколько смущенно сказал:
— Ты должен понять меня. Пол. Это слишком важное дело и касается оно не только меня, точнее, не столько меня, сколько Иден. Она уже и так достаточно пострадала. Я думаю, что мы сейчас должны оградить ее от излишних переживаний насколько это возможно.
— Ну, что ты, Круз, не надо извиняться. Я и так все понимаю. Разумеется, ты прав.
Пол уже выходил из кабинета, когда телефон на столе Круза зазвонил.
— Алло. Я слушаю.
В трубке послышался голос Сантаны:
— Круз, это я.
— Привет, Сантана.
Она не успела еще сказать ни слова, как Круз предложил:
— Послушай, давай встретимся в полдвенадцатого, у меня, как раз будет перерыв.
— Послушай, — взволнованно сказала она. — Я подумала...
По ее голосу Круз понял, что его ждут сообщения не из самых приятных.
— Что-то случилось?
— Да, — растерянно сказала она, теребя в руке пузырек с пилюлями. — Лучше бы ты приехал домой. Пусть у нас будет меньше времени, но я должна тебе кое-что сказать.
Круз нахмурился.
— Это важно?
— Да. Я хотела бы сделать это дома.
Он тяжело вздохнул.
— Ясно. Если ты так хочешь, я сделаю это.
— Да, — немедленно откликнулась она. — Спасибо, Круз. Приезжай, я буду тебя ждать.
Она уже собиралась положить трубку, но Круз попросил ее:
— Подожди. Я хотел бы задать тебе еще один вопрос.
— Да, я слушаю.
— Кейт Тиммонс имеет к этому отношение?
Умоляющий тон ее голоса вдруг сменился на холодный и резкий:
— Давай не будем об этом говорить сейчас, Круз, — сказала она.
Но Круз настаивал на своем.
— И все-таки мне хотелось бы услышать объяснение. Это как-то связано с Кейтом Тиммонсом или нет?
Немного поколебавшись, она ответила:
— Да, связано.
Круз медленно опустил руку и положил трубку на рычаг телефонного аппарата. Итак, его подозрения оправдались. Сантана сказала ему не всю правду. Круз стал морально готовиться к худшему.

По окончании сеанса групповой психотерапии Келли и Элис остались в палате вдвоем. Келли беспокойно расхаживала из угла в угол, стараясь унять дрожавшие руки. Элис озабоченно подошла к ней и заглянула в лицо.
— Элис, я должна узнать, что они делают с Перлом? Я очень боюсь за его судьбу. Я не знаю, где он сейчас. Они скрывают, куда его перевели. Думаю, что доктор Роулингс собирается сделать с ним что-то ужасное. О, Элис, это я виновата.
Она в отчаянии опустила голову. Из ее глаз стали капать слезы. Чтобы успокоить подругу, Элис стала поглаживать ее по плечу.
— Да, это я виновата, — повторила Келли. — Он пришел сюда, чтобы помочь мне. Теперь пришла очередь помогать ему. Элис, они делают с ним что-то плохое.
Элис испуганно посмотрела на подругу.
— Да, да, — сказала Келли. — Я уверена, ему угрожает опасность. Нам обязательно нужно выбраться отсюда. Я еще не знаю, как, но мы должны отсюда выбраться.
Она выглянула в окошечко двери и тут же спряталась, увидев маячившую там фигуру санитара.
— Доктор Роулингс снова запретил нам выходить из палаты, но сейчас нужно обязательно помочь Перлу. Иначе, я не знаю, что с ним будет. Нужно что-то сделать. Что-то сделать...
Она снова стала метаться по палате, заламывая руки.

Круз взглянул на часы. Время сегодня летело так стремительно, что он даже не успел заметить, как за служебной текучкой прошло уже два часа. Часовая стрелка приближалась к одиннадцати.
Кастильо отложил в сторону папку с результатами экспертизы и поднял трубку внутреннего телефона.
— Пожалуйста, пусть Джулия Уэйнрайт зайдет ко мне. Это инспектор Кастильо, — сказал он.
Спустя несколько минут дверь его кабинета открылась и в двери показалась Джулия. На ее лице было написано такое смущение, что Крузу пришлось опустить глаза, чтобы не напугать ее.
— Круз, — виновато сказала она. Он встал со стула.
— Да, Джулия, заходи.
— Ты хотел меня видеть?
Поскольку предполагался официальный разговор, Круз одел пиджак. Стараясь не смотреть ему в глаза, она сказала: оп
— Наверное, ты уже слышал, что меня арестовали.
Круз не скрывал своего дурного настроения.
— Да, слышал, — мрачно сказал он. — Я даже ознакомился с результатами предварительного дознания.
Джулия нахмурилась.
— Да, Тиммонс и этот детектив, твой помощник, задавали мне вопросы, на которые я не хотела отвечать. Но теперь я готова ответить.
Круз задумчиво посмотрел на папку с документами.
— Хорошо. Но для начала я тебе кое-что хочу показать.
— Что?
— Вот, взгляни, — он протянул ей папку. — Это данные о твоей машине, полученные нашей службой экспертизы.
Джулия развернула папку и бегло просмотрела сухие цифры отчета.
— Что это значит?
— Я знаю, что ты боялась, что тебя заподозрят в этом деле, — сказал он. — На твоем автомобиле нет следов столкновения.
Она прижала папку к груди и облегченно вздохнула.
— О боже, Круз. Тиммонс так разговаривал со мной, что я решила...
— Что могла убить Иден? — сухо закончил за нее Кастильо. — Да, ты могла это сделать.
В его голосе не было сочувствия к ней.
— Тебе просто повезло, Джулия, — осуждающе сказал он. — Ты не имела права быть на работе в таком состоянии.
Она виновато посмотрела на него.
— Я знаю, ты прав.
Круз пристально посмотрел ей в глаза.
— Джулия, ты действительно не помнишь, что произошло с тобой на дороге?
Она молча кивнула.
— Так ты не видела там никакой другой машины? — продолжил Кастильо.
Она смущенно пожала плечами.
— Я действительно ничего не помню. Извини, Круз. Сейчас я противна сама себе. Может быть, потом я что-нибудь вспомню. Но сейчас мне не за что даже зацепиться. Моя память чиста, как новая простыня.
У нее на глазах проступили слезы. Голос Круза немного потеплел.
— Хорошо. Если у тебя будет что-нибудь новое, обязательно дай мне знать. А сейчас ты можешь идти.
Она положила папку на стол и неуверенным шагом направилась к двери. Очевидно, ее мучили какие-то сомнения. Наконец, у порога, она решительно вывернулась на Кастильо и, невпопад размахивая руками, сказала:
— Круз, я хотела извиниться перед тобой. Я недолжна была, я понимаю, но... извини. Поверь, я больше этого не сделаю, никогда. Прости меня, Круз.
Ее последние слова окончательно растопили холод в их разговоре. Круз сочувственно кивнул.
— Да, Джулия, я знаю, каково тебе было.
Он подошел к ней и, дружески обняв, похлопал по плечу. Слезы на ее глазах просохли.
— Ладно, Джулия, — сказал Круз, — я попрошу Уитни принять твое заявление, и ты можешь быть свободна.
Она смущенно улыбнулась.
— Хорошо, Круз, я буду там, в дежурной части.
Когда она вышла за дверь, Круз озабоченно посмотрел на часы и потянулся рукой к телефону. Однако позвонить ему не дали — в дверь кабинета, не спрашивая разрешения, вошел окружной прокурор.
— Так, так, — насмешливо воскликнул он. — Кастильо! Наконец-то у нас будет собрание с начальником полицейского департамента.
Не скрывая своего раздражения, Круз швырнул трубку на рычаг телефонного аппарата и повернулся к Тиммонсу.
— Какое еще совещание? — недовольно сказал он. — Что, прямо сейчас?
— Да, — ехидно улыбнулся окружной прокурор. — Так, небольшой разговор за ленчем.
Кастильо хмуро покачал головой.
— Боюсь, Кейт, что я не смогу принять участия в этом совещании.
Тиммонс сделал удивленную мину.
— Вот как? Почему?
Круз демонстративно посмотрел на часы.
— У меня другие планы. Извини, Кейт, я тороплюсь.
Без особых церемоний отодвинув в сторону окружного прокурора, Кастильо направился к двери. Но от Тиммонса было не так-то легко отделаться. Он схватил Круза за полы пиджака и въедливо спросил:
— Интересно, а какие же у тебя планы?
Круз смерил его откровенно презрительным взглядом.
— Это мое дело.
Мстительная улыбка Тиммонса не обещала ничего хорошего Крузу.
— Вот станешь начальником департамента полиции, — с угрозой в голосе сказал он, — тогда и будешь распоряжаться. Пока что я хорошо помню, кто твой начальник.
Ничуть не смутившись, Круз резко ответил:
— Мой начальник обычно сообщает мне о собрании не за пять минут до начала.
Не желая продолжать этот затянувшийся, по его мнению, разговор, Круз открыл дверь. Тиммонс, словно привязанный, тянулся за ним.
— И куда же ты теперь? — стараясь скрыть свое разочарование, спросил он.
Не останавливаясь, Круз грубо бросил:
— Не твое, собачье, дело.
Но Тиммонс не унимался.
— А я бы хотел знать. Особенно, если учесть, что этот вопрос касается твоей карьеры.
Круз резко обернулся.
— А мне плевать, если даже это будет стоить мне карьеры. Я иду домой, чтобы поговорить с моей женой. Видимо, она хочет сказать мне что-то важное для нас обоих. И этот вопрос не терпит отлагательства.

ГЛАВА 8

Окружной прокурор намерен сделать Джулию Уэйнрайт государственным защитником. Келли приступает к осуществлению своего плана. Сантане грозят крупные неприятности из-за того, что муж решил взять выходной. Перл близок к знакомству с электрошоком.

Шагая по коридору вместе с медсестрой миссис Коллинз, другая сотрудница клиники доктора Роулингса — миссис Ходжес — жаловалась ей на свою загруженность в последнее время.
— Я так устала, — недовольно бурчала она. - Ни минуты покоя, с ума можно сойти. Почему я каждый раз должна заменять Марту, когда она болеет?
Миссис Коллинз махнула рукой.
— И не говорите, сестра Ходжес, по-моему, главный врач слишком перегружает вас, — лицемерно посочувствовала она. — Мне непонятно, зачем все время нужно обращаться к вашим услугам? Неужели с этим больше никто не может справиться?
Миссис Ходжес покосилась на свою спутницу и уже собиралась сказать что-то едкое. Однако в этот момент из-за поворота, навстречу им вышла Келли с большой тележкой, нагруженной грязной посудой и салфетками. Очевидно, она развозила пищу по палатам больных, которые не могли посещать столовую.
— Миссис Ходжес, — приветливо воскликнула Келли, — может, вы хотите, чтобы я взяла что-нибудь для вас на кухне?
Взгляд миссис Ходжес так красноречиво говорил о том, что прелести больничной кухни — совсем не для ее желудка, что Келли смущенно опустила глаза.
— Нет, — ядовито ответила медсестра, — я пойду обедать домой. Но мне приятно видеть, что ты, Келли, пытаешься быть полезной хоть чем-то в нашей клинике.
— Да, мэм, — тихо ответила Келли.
— Что ж, ступай, — повелительно проговорила миссис Ходжес и посторонилась, пропуская Келли дальше по коридору.
Когда Келли миновала ее, миссис Ходжес с ядовитой улыбкой обратилась к медсестре Коллинз:
А вам, дорогая, желаю приятно провести время. Сегодня утром привезли парочку буйных больных. Я думаю, что они не позволят вам скучать.
Обменявшись взаимоуничтожающими взглядами, медсестры разошлись — миссис Коллинз направилась в другое крыло здания, где находились вновь прибывшие больные, а сестра Ходжес открыла дверь кабинета доктора Роулингса.
Оказавшись одна в пустом коридоре, Келли быстро покатила тележку перед собой. Остановившись у палаты с номером семьсот два, она осторожно приоткрыла дверь и позвала:
— Элис, Джейсон, вы здесь?
Из-за двери высунулись голова Элис и тот высокий пациент, который принял Перла за его брата Брайана.
— Ну, что, все в порядке? — спросил Джейсон. Келли радостно улыбнулась.
— Да, все прекрасно. Ходжес идет домой.
Джейсон опасливо выглянул в коридор.
— А кто вместо нее?
Келли пожала плечами.
— Не знаю, наверное, сестра Коллинз, но она ушла в другое крыло. Да, в общем, какая разница?
Келли возбужденно махнула рукой.
— Пошли отсюда. Нам некогда здесь задерживаться.
Джейсон вышел за порог.
— А ты принесла форму?
Келли кивнула.
— Да, как и договаривались. Вот.
Она сунула руку куда-то под бумажную скатерть, которая свисала с тележки, и достала оттуда два измятых больничных халата. Элис радостно захлопала в ладоши.
— Пошли, — сказал Джейсон. Толкая тележку вместо Келли, он первым зашагал по коридору. Девушки быстро направились за ним.
Во второй половине дня в полицейском участке стало чуть поспокойнее. Задержанных в такое время дня почти не бывало. То ли разморенный солнцем и сытным обедом гражданин Санта-Барбары был менее склонен к правонарушениям, то ли еще по какой-то причине, но в такое время в работе полицейских всегда наступала передышка.

Когда Джулия вошла в дежурную часть полицейского департамента, здесь кроме сержанта, дежурившего у входа, никого не было видно. Он проводил Джулию равнодушным взглядом, как будто уже забыл о том, что собственноручно выписывал ей протокол держания не далее, как сегодня утром.
Джулия стала заглядывать во все кабинеты, разыскивая окружного прокурора Кейта Тиммонса. Спустя несколько минут ей, наконец, повезло. Тиммонс стоял за поворотом коридора, разговаривая по телефону-автомату спиной к ней. Услышав за спиной шаги, он тут же повесил трубку.
— А, это вы, миссис Уэйнрайт, — весело сказал Тиммонс. — По-моему, вы несколько задержались у судьи.
— Где Брик? — недовольно спросила она. Тиммонс развел руками.
— Ну, я думаю, что мистер Уоллес — человек слишком занятой, чтобы без дела слоняться по коридорам полицейского участка. Вообще-то, я отправил его отсюда сразу после того, как ты ушла.
— Черт, — вполголоса выругалась она.
Тиммонс разглядывал ее с таким любопытством, как будто Джулия только что побывала на луне.
— Что ты так на меня таращишься? — недовольно буркнула она. — И вообще, мне непонятны причины твоего веселья.
Тиммонс наигранно расхохотался.
— Я вижу, что ты была у судьи. Ну, и как прошла встреча?
Джулия метнула на него пламенный взгляд.
— Никак, — резко ответила она. Тиммонс пожал плечами.
— Что, неужели вы не встретились? Этого же не может быть.
Джулия хмуро посмотрела на него.
— Ты же отлично знаешь, что мы не встретились. Я даже знаю, почему он меня не принял.
Тиммонс продолжал кривляться.
— Ну, и ну. Расскажи мне, чтобы судья Харви не принял такого перспективного адвоката? Для этого нужны какие-то из ряда вон выходящие обстоятельства.
Джулия взбеленилась.
— Прекрати паясничать, Кейт! — заорала она. — Я знаю, что это ты во всем виноват.
— Я? Да при чем тут я?
Джулия едва сдержалась, чтобы не вцепиться окружному прокурору в волосы. Хотя ей очень хотелось это сделать. Его наглое поведение просто ошеломляло ее.
— Ты же наверняка сказал судье, что я согласна. Вот почему он отказался принять меня. Я даже понимаю его, что толку обсуждать уже решенный вопрос. Тем более что у тебя наверняка были аргументы, которые позволили убедить его.
С восхитительным нахальством Тиммонс потрепал ее по щеке.
— Джулия, не расстраивайся, это наверняка будет самая лучшая сделка, которую тебе когда-либо приходилось заключать в своей жизни. Лучших условий и быть не может. Тем более, в таком положении, в котором ты оказалась из-за своих ночных забав.
Она возмущенно всплеснула руками.
— Да лучше пара наручников на запястье, чем работа под твоим стальным башмаком в адвокатуре.
Тиммонс, как ни в чем не бывало, направился к автомату с кофе, взял пластиковый стаканчик, и сунул его в прорезь. Пока стаканчик заполнялся пахучей черной жидкостью, Тиммонс невозмутимо ответил:
— Насчет наручников — это ты хорошо заметила. Думаю, что мне не составит никакого труда устроить тебе такую радость. Правда...
Он на мгновение умолк. Джулия выжидательно посмотрела на него.
— Ну, так что? Что тебя останавливает? Давай, одевай на меня наручники. Я перед тобой. И никуда не собираюсь бежать. У тебя вполне достаточно оснований для того, чтобы посадить меня в тюрьму с самыми отпетыми уголовниками.
Тиммонс мягко улыбнулся.
— Придется выдать тебя другому штату. У нас на всех наручников не хватит.
Джулия пожала плечами
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Кейт? Ты сегодня целый день мелешь какую-то чепуху. Если ты хочешь, чтобы я подверглась какому-либо наказанию, давай решай все дело через суд, пусть там рассматривают мое заявление, полицейский протокол, результаты задержания. Но вот что это за сделка, о которой идет речь? Ты что, хочешь, чтобы я — так сказать, в виде наказания — пошла работать в твое подчинение в государственную систему защиты? Я не понимаю, зачем тебе это надо?
Тиммонс отхлебнул кофе и с наслаждением причмокнул губами.
— На удивление прекрасный кофе, — закатив глаза от удовольствия, сказал он.
Джулия от возмущения схватила его за руку.
— Ты не отвечаешь, Кейт. Я не понимаю, что за удовольствие для тебя в том, чтобы я работала в твоем ведомстве? Ведь мы же не выносим друг друга?
Тиммонс с таким неудовольствием поморщился, как будто Джулия мешала ему наслаждаться амброзией.
— Джулия, я не понимаю, почему ты говоришь все время за других? Я привык все время отвечать только за себя. Рекомендую тебе последовать моему совету.
Джулия презрительно поджала губы.
— Только не надо лицемерить. Сейчас мы с тобой наедине, Кейт. Нас никто не подслушивает, можешь честно признаться себе в том, что ты не любишь меня точно так же, как и я тебя.
Тиммонс с сожалением поставил недопитый стаканчик кофе на стол и укоряюще покачал головой.
— Милочка, по-моему, тебе давно пора расширить кругозор. Ты должна была давно уже понять, что ограниченных людей всегда постигает на определенном этапе неудача.
Она с крайним изумлением воззрилась на него.
— Что я должна расширить?
Тиммонс вздохнул так тяжело, как, наверное, вздыхает учитель, в семнадцатый раз пытающийся вдолбить нерадивому ученику теорему Пифагора.
— До сих пор, Джулия, твоя практика шла довольно гладко. Нужно признать, что тебе попадались весьма и весьма непыльные делишки. То-се, пятое-десятое. Ну, так, была парочка грязных скандалов с разводами... Признай, Джулия, что это все чистейшая ерунда.
Она вызывающе смотрела на него.
— К чему ты клонишь Кейт? Может, перестанешь говорить загадками?
Тиммонс причмокнул губами, как будто у него во рту остался неприятный привкус.
— Ладно, теперь с этим покончено, — сказал он. — Но вот когда дело дошло до такого, как Марк Маккормик — а ведь его действительно можно назвать ни кем иным, как термитом — то что же мы видим? Наш уважаемый и всеми ценимый и превозносимый прессой адвокат вдруг забывает о своих прямых обязанностях. Джулия, ведь никого нельзя бросать на съедение волкам. Не забывай о том, что мы живем в стране, где каждый имеет право на защиту адвоката. Все люди рождены равными, хотим мы этого или нет. И когда ты выбирала профессию юриста, ты должна была в первую очередь запомнить главный принцип юриспруденции — презумпцию невиновности. Даже такой термит, как Марк Маккормик, нуждается в справедливом суде.
Джулия не могла не съязвить по такому удобному поводу.
— Я буду иметь это в виду, — с милой улыбкой на устах сказала она, — когда пред судом окажешься ты, Кейт.
Наслаждавшийся успехом окружной прокурор едва не поперхнулся, услышав такие слова.
— Ах, вот оно что, — рассмеялся он. — Да, мне приятно было бы увидеть тебя в окружении разнообразных падших душ. Представляешь себе, что такое работа государственным защитником? О, я уверен, тебе попадутся великолепные экземпляры. По сравнению с Марком Маккормиком, эти ребята просто сама невинность. Но все они имеют право на справедливый суд, также как ты, я и любой бродяга с улицы. Мы не должны делать никаких различий между неизвестно каким путем получившим американское гражданство мексиканцем, несчастным беженцем из коммунистической Румынии, добропорядочным столяром-краснодеревщиком из Коннектикута и дочкой миллионера, которая случайно сбивает на машине пешехода. У всех у них есть своя доля обязанностей, но и своей долей прав они должны воспользоваться. Если же ты, как юрист, будешь отрицать эти мои слова, то я вынужден буду просто посадить тебя за решетку, а твои слова посчитать нарушением юридической клятвы. Вспомни, какие слова ты говорила при получении диплома юриста. Служить закону и только закону. Если же отказываешься повиноваться — будь добра последовать в тюрьму вместе с другими правонарушителями.
Джулия дышала так тяжело, как будто одно только нахождение в комнате вместе с окружным прокурором лишало ее кислорода.
— Так вот, значит, о чем ты договорился с судьей, — возбужденно воскликнула она.
— Да, — сладко улыбнулся окружной прокурор. — В течение шести месяцев ты будешь защищать всех самых отпетых типов. Ну, я говорю о бродягах, хулиганах, насильниках, убийцах. Все они такие же граждане этой страны, как и Марк Маккормик. А ты будешь их добрым ангелом-хранителем.
Джулия криво усмехнулась.
— Ну, а ты, Кейт, конечно, будешь этому радоваться и тихонько посмеиваться в кулачок, стоя в стороне от всего этого. Да, судя по твоему лицу, ты только об этом и мечтаешь.
Ничуть не смутившись, он заявил:
— Да, мисс Джулия Уэйнрайт, вам придется поработать государственным защитником в ведомстве окружного прокурора. Это весьма интересное занятие. Никаких богатых клиентов, никаких разводов — настоящий рай, тишь да благодать. Только вот что, госпожа независимый защитник — вам придется изменить свои методы. В работе государственного защитника есть своя специфика. Теперь ты должна отдавать себя целиком даже таким делам.
Джулия решительно помотала головой.
— Никогда, — заявила она. — Лучше тюрьма или смерть, чем работать в одной компании с тобой.
Она хотела было уже уйти, однако окружной прокурор довольно бесцеремонно схватил ее за локоть.
— Нет, нет, мисс Уэйнрайт, зачем же так грубо? — успокаивающе сказал он. — Ни о какой тюрьме, тем более, о смерти и речи быть не может. Вы приговариваетесь не к такому строгому наказанию. Отнюдь. Тебе просто вынесен приговор — работа государственным защитником. Видимо, судья предпочитает использовать твои услуги в интересах штата. Он очень трепетно относится к твоей карьере. Так что, если бы ты и попросила девяносто дней тюрьмы, он бы этого явно не понял. И потом, ты же не на меня будешь работать. Я буду лишь отбирать для тебя дела.
Джулия мрачно взглянула на него.
— Ах, вот о чем ты мечтал. Ты будешь подсовывать всякий мусор, а я должна буду безропотно повиноваться. Только не говори мне, что ты в этом абсолютно беспристрастен. Я ведь знаю, что тебе хочется именно этого.
Тиммонс промолчал.
— Ладно, — мстительно сказала Джулия, — я буду заниматься тем, что мне поручат в службе окружного прокурора, но предупреждаю тебя, Кейт, — она вдруг повысила голос, — ты об этом очень пожалеешь и уверяю тебя, пройдет совсем немного времени, прежде чем ты убедишься в том, что я права.
Тиммонс улыбнулся так широко, словно Джулия сообщила ему о смерти богатого дядюшки, оставившего окружному прокурору умопомрачительное наследство.
— Наоборот, Джулия, — с энтузиазмом сказал он, — я не могу пожалеть о том, чего страстно жажду. Вот увидишь, все еще только начинается.
Она молча смерила его взглядом, а затем решительно зашагала по коридору. Глядя ей вслед, Тиммонс негромко хихикал в кулак.

Сантана давно уже не испытывала такого удовольствия от обычной возни на кухне. Точнее, это была не совсем обычная работа — Сантана готовила ужин для всей семьи. Причем, не простой, а торжественный. А значит, и блюдо нужно было приготовить необычное. Она мелко нарубила овощи, залив их тонким прозрачным, как слеза, но удивительно ароматным, крепким соусом. Приготовила чилли, постаравшись, чтобы на этот раз он получился не слишком жгучим. Затем приступила к приготовлению традиционных мексиканских колбасок, завернутых в тонкие лепешки из рисовой муки.
За этим занятием ее и застал звонок в дверь.
— Сейчас, сейчас, — крикнула Сантана, поспешно снимая с шеи фартук и вытирая им руки.
Звонок повторился вновь.
— Уже иду, — крикнула Сантана, бросаясь к двери. Распахнув дверь, Сантана в оцепенении застыла.
Очевидно, так чувствует себя каждый виновный в правонарушении, увидев перед собой полицейского при полном параде. Высокий широкоплечий мулат с сержантскими нашивками на униформе почтительно снял фуражку и наклонил голову.
— Добрый день, мэм, — сдержанно сказал он.
Она застыла на пороге в ужасе, не зная, что делать. Сантана сейчас даже не чувствовала страха, она была просто парализована — настолько неожиданным было по появление полицейского в ее доме. Все еще держа II памяти все, что произошло с ней предыдущим вечером, она была уверена в том, что пришли за ней. Пика она растерянно смотрела на полисмена, тот вытащил зажатый под локтем большой пакет.
— У меня поручение для мистера Кастильо, — вежливо сказал полицейский.
Сантана с таким облегчением вздохнула, что полисмен участливо посмотрел на нее.
— С вами все в порядке, мэм? Она постаралась взять себя в руки.
— Да, да, конечно, не беспокойтесь, — торопливо сказала Сантана. — Но, к сожалению, Круза сейчас нет. Он отправился по делам, но сказал, что скоро вернется.
Полицейский в нерешительности топтался на пороге.
— Вы можете подождать его, если хотите, — предложила Сантана.
Она уже чувствовала себя гораздо спокойнее. Но полисмен с сожалением посмотрел на часы.
— Нет, я должен идти. Если вы не возражаете, мэм, я попросил бы вас передать вот этот пакет ему. Здесь содержится важная информация.
Сантана приняла пакет и, не скрывая любопытства, посмотрела на надпись.
— Отдел технической экспертизы, — вслух прочитала она.
На ее лице появилась заискивающая улыбка.
— Простите, сержант, вы не могли бы мне сказать, что здесь, в этом пакете? Или это огромная тайна?
Она старалась вести себя как можно естественней, чтобы не вызвать у полицейского излишних подозрений. Еще не хватало, чтобы она случайным словом или неосторожным поведением выдала себя.
— Нет, — улыбнулся полисмен, — ничего секретного в этом нет, это просто отчет о вчерашнем наезде. Отдел технической экспертизы составил некоторые предварительные данные по тем немногочисленным вещественным доказательствам, которые мы нашли на месте наезда.
— Быстро сработали, — рассмеялась Сантана. — Молодцы.
— О да, — подтвердил полисмен, — они у нас хорошо работают. Кстати говоря, должен вам заметить, мэм, что ваш муж, мистер Кастильо, является одним из наших лучших полицейских инспекторов. Он не дает засиживаться этим лентяям из тех отделов на конторских стульях.
Сантана мило улыбнулась.
— Благодарю вас. И что? Удалось этим лентяям, как вы выражаетесь, из технического отдела узнать что-нибудь новое?
Полицейский замялся.
— Не бойтесь, я никому не расскажу, — рассмеялась Сантана.
Полицейский еще немного поколебался, а затем, махнув рукой, сказал:
— Да в общем, мэм, мне и самому немного известно. Я этот отчет не читал. Мне только рассказали в двух словах, что здесь. В общем, они нашли на дороге несколько осколков.
Сантана едва не выдала себя. Дернувшись вперед, она взволнованно переспросила:
— Осколков? От чего?
Полицейский развел руками.
— Они говорят, что это от передних фар автомобиля.
Сантана прикусила губу, чтобы хоть немного скрыть возбуждение.
— А что это дает? — порывисто дыша, спросила она. — Разве можно что-нибудь определить по маленьким осколкам?
Полицейский усмехнулся.
— Ну, разумеется. Странно, ваш муж — инспектор, и до сих пор не рассказал вам ничего о том, что любую машину можно отследить даже по тормозному следу на асфальте. А уж при наличии осколков от фар, проделать это не составляет ни малейшего труда. Все очень просто. У каждого автомобиля есть какие-то свои специфические особенности.
Сантана криво улыбнулась.
— Но это мне, конечно, известно. Но ведь фары то, точнее, осколки от них — это не слишком убедительное доказательство? Как узнать — какой машине они принадлежат?
Полицейский пожал плечами.
— Проще простого. Вернее, это я, конечно, немного загнул, потому что вы сами должны понимать, что установить конкретную машину не всегда легко, однако марку автомобиля и тип кузова они могут узнать довольно просто даже по совершенно малюсеньким кусочкам стекла.
Сантана даже не обратила внимания на то, что, слушая полицейского, стала растерянно грызть ногти. И ей еще повезло, что попался такой словоохотливый полисмен, который не обратил на нее внимания.
— Ну, и что же можно определить по маленьким кусочкам стекла на дороге? — растерянно спросила она.
— То, что фары сделаны из стекла, уже, во-первых, само по себе доказательство.
Сантана метнула на него удивленный взгляд.
— Как это?
Полицейский развел руками.
— А вот так. Не знаю, известно вам это или нет, но я последнее время очень многие компании, например, японские, стали делать передние фары не из стекла, а из прочной прозрачной пластмассы, не уступающей по своим светопропускающим свойствам стеклу. Они, эти фары, и разбиваются совсем по-другому. По ним достаточно один раз ударить носком ботинка, и они разлетятся вдребезги. А вот что касается стекла, тут нужно приложить немало усилий, чтобы разбить такую фару. То, что мы нашли на дороге эти осколки, означает лишь одно — машина, которая сбила мисс Иден Кэпвелл, летела на высокой скорости и даже не притормозила перед столкновением. Иначе фара бы просто не разбилась.
Сантана судорожно сглотнула. Услышать такие слова для нее было равносильно смертному приговору. Она чувствовала, как с каждой секундой ее смуглая кожа покрывается румянцем. Чтобы полицейский не успел обратить на это внимание, она решила свернуть разговор.
— Да, да, благодарю вас, я уже все поняла. Конечно, осколки стекла на дороге — это весьма ценная улика. Я надеюсь, что они помогут вам найти машину и водителя, который виновен в наезде на мисс Иден Кэпвелл.

Келли и ее спутники остановились за углом коридора, неподалеку от двери кабинета доктора Роулингса.
Келли отставила в сторону уже ненужную тележку с посудой и шепнула Элис и Джейсону:
— Вы оставайтесь здесь, а я пойду к нему в кабинет. Я постараюсь отвлечь его внимание, а потом впущу в кабинет тебя, Джейсон. Увидев нас двоих на пороге, он, конечно же, что-то заподозрит, а может быть, сразу позовет санитара. Нам нельзя так рисковать. Мне нужно идти одной.
Джейсон растерянно почесал затылок.
— А ты не боишься?
Она решительно мотнула головой.
— Нет. Перлу сейчас угрожает смертельная опасность. И кроме меня ему некому помочь. Я не должна забывать о том, что он прибыл сюда, чтобы помочь мне. А теперь, когда он оказался в трудном положении, я должна прийти ему на помощь. Это было бы, по меньшей мере, неблагородно с моей стороны, если бы я не предприняла ничего для того, чтобы спасти его. Доктор Роулингс собирается применить к нему электрошок.
При этих словах Элис вздрогнула, а Джейсон от ужаса прикусил кулак.
— Ты уверена в этом? — испуганно прошептал он. Келли услышала где-то неподалеку в коридоре шаги.
Не успев ответить, она бросилась к тележке и подняла край бумажной скатерти.
— Быстрей, прячьтесь сюда, — громко прошептала Келли.
Джейсон и Элис мгновенно нырнули под край скатерти и спрятались внутри тележки. Келли поспешно поправила скатерть и, сделав вид, будто усиленно занята пересчитыванием тарелок и пластиковых стаканчиков, даже не обратила внимания на прошедшего мим санитара. Тот с некоторым подозрением посмотрел на пациентку, однако не найдя ничего дурного в том, что девушка занималась посудой, медленно прошествовал мимо. Когда он исчез за углом, Келли еще некоторое время подождала для перестраховки, а затем наклонилась и приподняла край скатерти.
— Можете вылезать. Все спокойно. Они выбрались наружу.
Келли выглядела очень взволнованной. Она тяжело дышала, на ее висках вы ступили капельки пота. Джейсон с сомнением покачал головой.
— Нет, по-моему, тебе все-таки не следует туда идти. Вряд ли ты сможешь в таком состоянии что-нибудь делать.
Но Келли нетерпеливо помахала рукой.
— Нет, нет, именно в таком состоянии я и должна появиться у доктора Роулингса. Иначе как же он сможет поверить в то, что со мной случился нервный срыв. Я и должна выглядеть так, как выгляжу сейчас. Ведь сбираюсь просить у него помощи. Иначе мне никак не  удастся отвлечь его внимание.
Но Джейсон все еще не мог решиться пустить девушку одну в кабинет главного врача клиники.
— А ты уверена, что он сейчас там?
Это было единственное, чего боялась и опасалась Келли. Если доктора Роулингса не окажется сейчас на месте, то весь план может провалиться.
Но сейчас у Келли не было времени ни на раздумья, ни на колебания.
— Мне нужно идти, — тихо сказала она.
Несмотря на то, что она произнесла эти слова слабым, едва различимым голосом, в них было столько убежденности и решимости, что Джейсон кивнул головой.
— Да, ты права, нужно идти. Да хранит тебя бог.
Келли для пущей убедительности немного растрепав волосы на голове и расстегнув несколько пуговиц на халате, направилась к двери кабинета Роулингса. Остановившись перед дверью, она еще несколько секунд потратила на то, чтобы обменяться успокаивающими жестами со своими спутниками, которые испуганно выглядывали из-за поворота коридора.
Затем она решительно шагнула вперед и постучала в дверь. Как ни странно, никакой реакции не последовало — Келли не услышала знакомого скрипучего голоса доктора Роулингса. Девушка решила, что, наверное, от волнения постучала слишком слабо, и на этот раз уже кулаком загремела в дверь. Снова никакой реакции.
— Откройте же, — взмолилась Келли. — Помогите мне!
Это был крик отчаянья. Похоже, что доктора Роулингса не было в его кабинете, и план Келли начинал рушиться.
Однако в тот самый момент, когда она уже собиралась уйти, дверь кабинета доктора Роулингса неожиданно распахнулась, и на пороге возникла фигура миссис Ходжес. Она уже сменила больничный белый халат и грубые тапочки на вязаный свитер, ровно отутюженные брюки с аккуратными стрелками и белые кроссовки.
На несколько мгновений возникла немая сцена — Келли изумленно смотрела на медсестру, а та, в свою очередь, на невесть зачем появившуюся пациентку. Первой пришла в себя миссис Ходжес.
— Что тебе нужно, Келли? — напустив в голос строгости, произнесла она.
Вот тут-то и пригодилось волнение, которое испытывала Келли. Она весьма натурально вытерла со лба пот и тряхнула головой.
— Миссис Ходжес, мне нужна помощь.
— Что с тобой?
Келли стала беспомощно озираться по сторонам, заламывая руки.
— Я очень боюсь, миссис Ходжес, мне страшно.
Медсестра тоже почему-то испуганно огляделась по сторонам, словно боялась, что кто-то, кроме Келли, застал ее за каким-нибудь постыдным занятием.
— Ты одна? — подозрительно спросила миссис Ходжес.
Келли стала отчаянно трясти головой.
— Да, да, одна. И это меня ужасно пугает. Миссис Ходжес, вы должны что-нибудь сделать. Вы должны помочь мне, я так больше не могу. Мне очень страшно.
Медсестра поморщилась.
— Келли, ты не должна себя так вести. В клинике ни с кем ничего дурного не может случиться. Успокойся и возвращайся в свою палату.
Келли испуганно трясла головой.
— Нет, я не могу, я не хочу. Там никого нет. Я одна. Мне стало очень страшно. Эти стены как будто сжимаются и хотят проглотить меня.
Медсестра хмуро посмотрела на нее.
— Келли, по-моему, у тебя разбушевалась фантазия. Да, кстати, а почему ты одна? Где твоя соседка по палате, Элис?
Келли махнула рукой куда-то в неопределенном направлении.
— Она ушла на процедуры.
Миссис Ходжес с сомнением посмотрела на нее.
— Разве в такое время Элис ходит на процедуры?
Келли едва не выдала себя. Она засуетилась еще больше и стала плаксиво канючить:
— Миссис Ходжес, я ничего не знаю. Элис нет в палате, мне очень страшно. Сделайте, пожалуйста, что-нибудь.
Миссис Ходжес, очевидно, решила что процедуры, прописанные Элис, сейчас не имеют для нее никакого значения, поскольку она намеревается идти отдохнуть после тяжелой смены. Ее ждет сытный обед и спокойный сон. А появление здесь этой возбужденной пациентки может только добавить лишних хлопот. Поэтому она постаралась выпроводить Келли во что бы то ни стало.
— Милочка, успокойся, — строго сказала она. — Тебе нужно отправиться в свою палату и позабыть обо всех твоих вымышленных страхах. Ничего пугающего кругом не происходит. Тебе не стоит вообще думать об этом. Ступай. Если я увижу кого-нибудь из сестер или санитаров, я попрошу присмотреть за тобой. Можешь спокойно ложиться в свою постель и отдыхать. Мне сейчас некогда заниматься тобой.
У Келли на глазах проступили весьма естественного вида слезы. Мало того, что доктора Роулингса не оказалось на месте, и план ее разваливался как карточный домик, да и еще в его кабинете оказалась эта занудливая миссис Ходжес, которой самое время было бы уже расправляться с каким-нибудь постным салатом. Однако поскольку сложилась такая ситуация, Келли не было другого выхода — отступать было некуда. Очевидно, миссис Ходжес придется изолировать. Но для того, чтобы это сделать, нужно хотя бы на несколько мгновений отвлечь ее внимание. Пока Келли это не удается. Вот почему из глаз у нее брызнули слезы.
— Помогите мне, мне больше не на кого надеяться. Я думала, что доктор Роулингс будет на месте и поможет мне. Но..., — она умокла.
Миссис Ходжес торопливо оглянулась, бросив взгляд на дверь, которая вела во внутреннее помещение, располагавшееся за стеной кабинета Роулингса.
— Главный врач клиники сейчас занят, — строго сказала медсестра.
Келли не успокаивалась.
— Ну, тогда вы, сестра, поговорите со мной. Мне очень страшно. Вы понимаете, я так боюсь, что даже не могу заставить себя вернуться в свою палату.
Миссис Ходжес посмотрела на девушку с такой укоризной, словно та вырвала у нее изо рта последний кусок хлеба или лишала всякой надежды на лучшее будущее.
— Я уже закончила работу и иду домой. Я ведь тебе уже говорила, что мне сейчас некогда заниматься тобой. Попроси какую-нибудь другую сестру. Я не могу задерживаться.
Всхлипывая, Келли размазывала по щекам слезы.
— Ну, хорошо, я не буду вас беспокоить! — в сердцах воскликнула она. — Но, может, вы сжалитесь и дадите мне какое-нибудь лекарство? Мне сейчас очень плохо.
Сестра Ходжес тяжело вздохнула.
— Келли, я не имею права. Ты же знаешь, что такими вопросами в нашей клинике занимается только главный врач. Его сейчас здесь нет. А я не могу взять на себя такую ответственность.
Это прозвучало не слишком убедительно, а потому Келли принялась штурмовать этот неприступный бастион в том месте, где оказалась едва заметная брешь.
— Ну, пожалуйста, — взмолилась она. — Ведь это вам ничего не стоит. Мне все равно нужно принимать лекарство через пятнадцать минут по расписанию. Если я сделаю это немножко раньше, со мной ничего дурного не случится. Наоборот, я успокоюсь и пойду к себе в палату. И мне больше не понадобится никакая помощь. Прошу вас, не откажите мне, пожалуйста.
Сестра Ходжес решительно махнула рукой.
— Об этом не может быть и речи. Нам всем, и больным, и обслуживающему персоналу, необходимо строго придерживаться правил, которые установлены в клинике доктором Роулингсом. Если ты или я начнем нарушать распорядок, то что же получится? Больные начнут принимать лекарства, когда им заблагорассудится, медперсонал перестанет четко исполнять свои обязанности. Здесь будет не клиника для лечения людей с расстройствами нервной системы, а какой-то рок-фестиваль.
Очевидно, она так ненавидела рок-музыку, что в ее словах не могло существовать никакого более ужасного ругательства, чем то, к которому она прибегла.
— Келли, каждый из нас должен выполнять то, что ему положено, и никак иначе.
— Ну, пожалуйста, — рыдала Келли. — Мне так плохо. Я чувствую себя так, как будто через десять минут умру. Вы не представляете, как это ужасно. Неужели вам трудно разрешить мне принять таблетку чуть-чуть раньше положенного срока? У меня сердце колотится так, что я скоро умру.
Келли уже и не пыталась сдерживать себя. Ей действительно было так плохо, что еще несколько мгновений, и она упала бы. Правда, это случилось бы по совершенно иной причине, нежели та, о которой девушка рассказывала медсестре. Но, в общем, сейчас для нее это не имело ни малейшего значения. Если ей не удастся изолировать сестру и разузнать, где находится доктор Роулингс, то все рухнет, и Перл не сможет спастись. Миссис Ходжес по-прежнему стояла, как неприступная стена, однако в ее голосе что-то дрогнуло.
— Келли, ты не умрешь, ты не можешь умереть, — уже менее уверенно, чем обычно, сказала она.
Девушка стала испуганно озираться по сторонам.
— Ну, хотя бы впустите меня в кабинет. Я хочу побыть вместе с вами. Мне очень плохо одной, вы понимаете, миссис Ходжес? Я сейчас боюсь быть одна, мне нужно хоть с кем-нибудь поговорить. А еще лучше — принять лекарства. Вот увидите, мне сразу станет лучше, даже если я просто войду.
Медсестра в изнеможении застонала и отступила в сторону, пропуская Келли в комнату. Келли быстро вошла в кабинет и тут же увидела на письменном столе доктора Роулингса предмет, который мгновенно заинтересовал ее. Это была связка ключей. Всхлипывая и размазывая слезы по щекам, Келли подошла к столу и повернулась так, чтобы заслонить от медсестры ключи.
— Вы должны извинить меня, — сквозь слезы проговорила Келли. — Но мне действительно необходим сейчас кто-нибудь. Я очень боюсь находиться в палате одна. Если вы позволите мне принять сейчас лекарства, то клянусь вам, я сразу же пойду к себе в палату. Вот увидите, мне будет легче.
Зачем-то выглянув в коридор, медсестра закрыла дверь в кабинет. Остановившись у двери, миссис Ходжес надменно сложила руки на груди и покачала головой.
— Келли, мне совсем не нравится твое поведение. Ты излишне возбуждена. По-моему, ты навоображала себе какой-то чепухи и сама не отдаешь отчета в том, что говоришь.
Келли плакала, все ниже и ниже опуская голову.
— Ладно, — смилостивилась медсестра. — Вижу, что тебе больше ничего не поможет. Стой здесь, я сейчас приду.
Она открыла дверь в дальней стене кабинета и отправилась за лекарствами. Келли, убедившись в том, что миссис Ходжес занята, тут же метнулась к двери и сделала знак рукой высунувшемуся из-за угла коридора Джейсону. Тот мгновенно влетел в кабинет, держа в руке плотно свернутый белый медицинский халат. Келли показала ему, куда встать, и он прижался к стене рядом с дверью, за которой исчезла миссис Ходжес. Келли едва успела осторожно прикрыть дверь и повернуться, как в комнате возникла фигура медсестры. Она держала в руке пузырек с таблетками и маленький стаканчик с водой. Не заметив Джейсона, она направилась к испуганно застывшей у двери Келли.
Джейсон бросился на миссис Ходжес и скрутил ее халатом. Медсестра выпустила из рук лекарства и, взвизгнув, стала отбиваться.
— Что такое, что происходит? — кричала она. Несмотря на то, что Джейсон был широкоплечим
парнем, не менее шести футов ростом, ему было довольно нелегко справиться с кричавшей и отбивавшейся женщиной. Наконец ему удалось зажать ей рот ладонью, немного утихомирить.
— Мы делаем это для того, чтобы оградить от вас нашего друга Перла, — возбужденно воскликнула Келли. — Вы собираетесь убить его.
Доктор Роулингс распахнул дверь палаты интенсивной терапии, в которой на кушетке, туго связанный по рукам и ногам широкими ремнями, лежал Перл.
— Итак, — сладостно улыбаясь, произнес Роулингс, — время вашей отсрочки завершено. Пора приступать к делу.
Перл пытался бодриться.
— А не рановато ли, доктор? Я думал, что перед таким ответственным мероприятием вам самому неплохо было бы отдохнуть как следует.
Улыбка не сходила с лица Роулингса.
— Я уже отдохнул, Можете не беспокоиться. И вообще, мистер Брэдфорд, со здоровьем у меня все в порядке. Так что, можете не беспокоиться. Вам, скорее, нужно было бы подумать о собственном здоровье. У вас, мистер Брэдфорд, не все в порядке с психикой. Поскольку вы сами не можете прийти себе на помощь, я решил позаботиться об этом.
Перл почувствовал, как цепкий, липкий страх заползает ему в душу. Ощущение при этом было таким, словно чьи-то грязные, но очень мягкие пальцы трогали его сердце.
— Похоже, вам очень нравится мучить людей, доктор Роулингс, — вызывающе заявил Перл.
Заложив руки за спиной, Роулингс подошел к Перлу и, снисходительно опустив голову, рассмеялся.
— Нет, мне совсем не нравится заниматься этим, — с улыбкой сказал он. — Я делаю это, скорее, по необходимости.
Перл посмотрел на него с презрением.
— Разве нет? А как же мой брат? Вы так перестарались, что он не смог оправиться. Вы убили его. Убили!
Последние слова он уже выкрикивал, не стараясь сдерживать свою ярость и ненависть. Однако это никак не подействовало на Роулингса, который, склонив голову, по-прежнему снисходительно улыбался.

Закрыв дверь за полицейским, Сантана тут же бросилась к телефону. Набрав номер, она услышала женский голос:
— Ведомство окружного прокурора слушает.
— Здравствуйте, — торопливо сказала Сантана. — Мне нужен Кейт Тиммонс.
— Его здесь нет, — ответила секретарша. Сантана нервно кусала губы.
— А где он может быть?
— Позвоните в полицейский департамент, — равнодушно ответила секретарша. — Насколько мне известно, с утра он был в участке. У него какие-то дела там.
Сантана нервно перебирала пальцами.
— Я уже звонила в полицейский участок. Мне ответили, что там его нет.
— Ну, не знаю, — ответила секретарша. — Может быть, вам стоит позвонить ему домой? Возможно, он отправился туда из полицейского участка.
— И домой я тоже звонила, — растерянно произнесла Сантана. — Его там нет.
— Ну, что ж, оставьте сообщение, я передам мистеру Тиммонсу, — сказала секретарша.
В это время Сантана услышала шаги за дверью в прихожей и торопливо сказала в трубку:
— Нет, нет, ничего не надо, я потом сама перезвоню.
Она едва успела бросить трубку на рычаг и сунуть конверт с результатами анализов, проведенных службой технической экспертизы в стопку журналов на столе, как дверь распахнулась, и в дом вошел Круз. Увидев его, она поспешно вскочила и направилась к мужу. Он остановился у двери гостиной и внимательно посмотрел на жену. Смутившись, она тут же стала поправлять на себе блузку.
— Думаю, что тебе будет лучше сесть — неожиданно сказал Круз.
— Почему? — удивилась она. Круз взволнованно облизнул губы.
— Вообще-то, у меня есть одна новость.
Она недоуменно посмотрела на него.
— Новость? Какая же? Ты был на службе?
Круз решительно покачал головой.
— Нет, но я сделал кое-что необычное.
Она испуганно посмотрела на мужа.
— Что же ты такое сделал?
Круз несколько нерешительно взглянул на нее.
— Вообще-то я только что звонил в полицейский департамент...
Сантана почувствовала, как холод заползает в ее сердце. Неужели он что-то узнал? Может быть, ему сообщили о каких-то новых результатах расследования? Что вообще может быть? Почему он так по-необычному взволнован?
Однако на самом деле все оказалось гораздо проще. Круз усмехнулся.
— Я разговаривал с шефом полиции. Он дал мне выходной.
Она вытаращила на него глаза.
— Выходной? В кои-то веки? А как же твои дела? Расследование?
Он махнул рукой.
— Ничего, там есть кому заняться моими делами. Пол давно мечтает о самостоятельной работе. Сейчас ему предоставилась прекрасная возможность.
У Сантаны на лице было по-прежнему написано такое недоумение, что Круз поторопился успокоить ее.
— Не бойся, ничего страшного. Я решил отдохнуть. В общем, я решил забыть о работе и заняться домом. Пусть даже нам грозит полное разорение.
Он выглядел так смущенно, словно нашкодивший ребенок. Сантана не выдержала и бросилась ему на шею.
— Круз, милый, дорогой, я даже не знаю, что сказать. Ты уверен, что это возможно?
Он мягко улыбнулся.
— Согласись, Сантана, что я и так слишком много времени провожу на работе. Ничего страшного не произойдет, если меня не будет там всего лишь один день, даже полдня.
Он посмотрел на часы.
— Ведь уже наступило время обеда. Да, в общем, по большому счету, у меня никаких особенных дел сегодня и нет. Единственное, что меня интересует, это результаты технической экспертизы. Но с ними ничего не случится, если они пришлют мне эти бумаги сюда, домой.
Обнимая его, Сантана покосилась на стопку журналов, лежавших на столе рядом с телефоном. Только бы он ничего не заметил. Главное для нее сейчас — первой узнать о том, что написано в этих документах. Есть ли в результатах экспертизы какие-либо данные, которые позволят с неопровержимой точностью указать на то, что именно она виновата в наезде на Иден. Если она обнаружит там такие данные, то следует непременно связаться с окружным прокурором. Он наверняка что-нибудь придумает, ведь, в конце концов, в этом деле замешан он сам. И для него нет никакого смысла покидать Сантану одну на произвол судьбы. Если все получится так, как она рассчитывает, что им обоим удастся избежать огласки этого дела, предприняв контрмеры.
— Ты молодец, Круз, — прошептала она ему на ухо. — Ты просто здорово все это придумал. Я бы даже и мечтать об этом не могла. Ведь мы столько времени не были вместе.
Ее возбуждение Круз отнес на совершенно другой предмет. Ему казалось, что жена действительно очень рада видеть его дома. На самом деле, разумеется, все было не так. Точнее, Сантана была бы несказанно рада такому поступку мужа, случись он, к примеру, вчера днем. Но теперь, после того, что произошло ночью у мыса Инспирейшн, все ее мысли были направлены на совершенно иное — ей нужно было как можно быстрее выпутаться из всей этой передряги. Круз же ни о чем подобном не подозревал. Его лицо сияло от удовольствия.
— Я думаю, что нужно помочь тебе с ужином. Раньше я хорошо готовил. Хочу вновь вернуть к жизни свои способности.
Она ласково посмотрела на него.
— Нет, нет, ничего не нужно, я сделаю все сама.
Он пожал плечами.
— Ну, почему же? Ведь мне так хочется.
— Нет, нет и нет, — решительно заявила она. — Ты не будешь ничего готовить. Ты просто будешь сидеть на диване и отдыхать как король. Я пойду принесу тебе холодного чая.
Она уже направилась было в кухню, однако Круз удержал ее за руку.
— Подожди.
Сантана испуганно посмотрела на него, однако в следующую секунду поняла, что бояться нечего. Глаза Круза были полны любовного желания. Он посмотрел на Сантану так, словно видел ее в первый раз в жизни и мгновенно влюбился. Губы его потянулись к ее лицу, он медленно обнял ее и прижал к себе. Однако она не смогла как следует ответить на его горячий поцелуй. Это было похоже, скорее, на уступку настойчивым домогательствам. Растерянно опустив глаза, Сантана спустя несколько секунд сказала:
— Я так взволнована из-за этого неожиданного решения остаться дома.
Он ласково погладил ее по волосам и чмокнул в щеку.
— Ну, ладно, иди.
Не отрывая от него взгляда, она медленно отправилась на кухню. Круз долго и пристально смотрел ей вслед, затем направился к телефону. Он набрал номер полицейского участка и стал терпеливо ждать ответа. Пока в его кабинете никто не снимал трубку, Круз задумчиво снял верхний журнал со стопки, лежавшей на столике, и рассеянно пролистал его. Выглянув из кухни, Сантана обмерла — уголок конверта торчал из-под журналов, предательски напоминая о себе.

Джейсон усадил медсестру миссис Ходжес на стул и крепко привязал ее халатом за руки к спинке стула.
— Я ждал этого, — с каким-то мрачным удовлетворением произнес он. — Наверное, каждый пациент, который сидит в этой клинике, мечтает именно вас, врачей и их подручных, посадить в смирительные рубашки. Вот что должно быть по-настоящему. Не мы, а вы — сумасшедшие. Вам доставляет удовольствие мучить и убивать нас. Вы пытаетесь представить нас ненормальными, а на самом деле, ненормальные не мы.
Миссис Ходжес, всегда такая грозная и неприступная, на сей раз скисла.
— Это вам даром не пройдет, — хныкая, произнесла она.
Джейсон усмехнулся.
— Это мы уже слышали. И нас это не пугает. Сейчас главная задача — добраться до Роулингса. А уж потом мы посмотрим.
— Вы опоздали, — мстительно воскликнула медсестра. — Уже поздно, вы уже ничем не сможете ему помочь.
Покрепче завязывая узлы, Джейсон сказал:
— Ничего страшного, еще не поздно. У нас еще есть время. И вообще, это не должно вас беспокоить. Вы сидите тихо и постарайтесь не шуметь. Вам же будет лучше.
Медсестра плаксиво протянула:
— Ничего у вас не выйдет, вы не сможете помочь своему другу. Вы уже опоздали. У вас ничего не получится.
Келли отрицательно помотала головой.
— Он только что был в порядке. Я была у него и виделась с ним.
— Ах, вот как, — зло усмехнулась медсестра. — Следующий раз тебе так не покажется. Сейчас он с доктором Роулингсом в палате интенсивной терапии.
Джейсон вытащил из кармана халата обрывок белой простыни.
— Больше вам не придется болтать вашим языком, миссис Ходжес, — усмехнувшись, сказал он.
С этими словами Джейсон завязал рот медсестре и, убедившись в том, что узлы завязаны туго, махнул рукой Келли.
— Пошли.
Оставив медсестру в кабинете, они направились к двери. Позабыв о ключах, Келли пришлось затем еще раз вернуться в кабинет. Затем она заперла дверь на замок и побежала следом за Джейсоном.
Перлу оставалось только сжимать кулаки. Доктор Роулингс знаком показал санитару, что тот может приступать к сеансу.
— Ну, вот, — удовлетворенно потирая руки, сказал Роулингс, — мы готовы. Я думаю, что теперь, мистер Капник, после нашего более близкого знакомства, ВЫ не сможете пожаловаться на недостаток внимания к вам.
Перл демонстративно фыркнул.
— Доктор Роулингс, может быть, не надо слов? Они только лишний раз подчеркивают вашу садистскую сущность.
Роулингс пропустил мимо ушей замечание пациента.
— Я все-таки хотел бы сказать кое-что, касающееся вашего брата, мистер Капник, — с ударением на последнем слове сказал он. — У вас ошибочное мнение о том, что произошло с ним в этой клинике.
Тем временем санитар переключил несколько тумблеров на большом электрическом пульте, стоявшем в углу, а затем, взяв специальную повязку с закрепленными на ней электродами, обернул ее вокруг головы Перла. Возбуждение и страх, охватившие Перла, составляли сейчас такой чудовищный коктейль, что он едва смог выговорить:
— Ошибку совершили вы, доктор Роулингс, но это была очень дорогая ошибка. Она стоила моему брату жизни. Но вы за это ответите.
Роулингс хмыкнул.
— Боюсь, что вы неправильно понимаете то, что здесь произошло. Этому молодому человеку просто не запрещали поступать здесь так, как ему заблагорассудится. Я же...
— Вы виноваты в его смерти! — выкрикнул Перл, не давая Роулингсу закончить.
— Я этого не хотел, — повысив голос, повторил Роулингс.
Перл дернулся, который раз безуспешно попытавшись освободиться.
— Вы думаете, что я вам поверил? Доктор Роулингс, вы погрязли во лжи и даже не замечаете теперь, когда говорите правду, а когда врете. Вам самому требуется курс лечения.
Роулингс с нескрываемым отвращением посмотрел на пациента.
— Ну, ладно, я думаю, мы можем закончить этот бесплодный разговор. Мистер Капник готов к процедуре. Санитар, приступайте.

Глава 10

Джине грозит самое страшное, что может быть в ее жизни — нищета. Опасность все еще угрожает Перлу. Джулия Уэйнрайт не испытывает особого энтузиазма по поводу предстоящей работы.

Джина возбужденно расхаживала по кабинету.
— Что мне теперь делать? — воскликнула она. Тиммонс ухмыльнулся.
— На твоем месте я бы задумался прежде всего над тем, как сохранить свою шкуру целой и невредимой.
Джина обиженно вскинула голову.
— Но я ни в чем не виновата. Я не заслужила подобного отношения к себе. В своих рецептах я использовала только самые лучшие компоненты. Я покупала все свои продукты у самых лучших поставщиков. Они еще ни разу не подводили никого. До этого случая моя продукция была наверняка самой лучшей в городе. Мое печенье ели нее. Я даже кормила им Брэндона. Как видите, с ним до сих пор ничего не случилось.
Тиммонс развел руками.
— Но, как видишь, вчера случилось. И думаю, тебе есть смысл задуматься над этим.
Нервно хрустя пальцами, Джина снова стала мерить комнату шагами.
— Наверное, всему виной этот злополучный рецепт, который я взяла у Розы! — в сердцах воскликнула она.
Тиммонс изумленно воззрился на Джину.
— Ты о ком говоришь?
Та удрученно махнула рукой.
— О Розе Андрейд.
Окружной прокурор поднял брови.
— Это мать Сантаны?
Вместо ответа Джина возбужденно спросила:
— Так что, мне грозит тюрьма?
Тиммонс прятал в уголках рта издевательскую усмешку.
— В общем, может повернуться по-всякому. Ты ж сама понимаешь, Джина, что в таких делах трудно загадывать что-нибудь наперед, — уклончиво ответил он. — Может быть, тебе удастся отделаться каким-нибудь легким порицанием, а может быть, штрафом. Но вполне можно допустить и мысль о том, что судья сочтет твои действия криминалом. Тогда и в самом деле, тебя упекут за решетку с какими-нибудь отравительницами собственных мужей, воровками и тому подобное. Думаю, что это не самая блестящая перспектива для тебя. Очевидно, ты привыкла к другому. Но, к сожалению, никто ничего гарантировать не может.
Разумеется, это не успокоило Джину.
— Нет, ты все-таки скажи, какова вероятность того, что меня посадят в тюрьму? — не отставала она от окружного прокурора.
Он развел руками.
— В общем, это зависит от пострадавших.
— А что может произойти? — испуганно спросила Джина.
Окружной прокурор задумчиво потер переносицу.
— Они свяжутся со своими адвокатами и затем, в зависимости от требования пострадавших, выставят тебе иск. Так что. Джина, можешь смело приготовиться к тому, что тебя ожидает не больше, не меньше, как судебный процесс.
Джина возмущенно воскликнула:
— Но ты же прекрасно знаешь, что у меня сейчас нет денег. Все, что есть, заняты в производстве. А оборот у меня пока что не такой большой, чтобы я могла распоряжаться какими-то свободными средствами.
Тиммонс усмехнулся.
— Ну, чем же я могу тебе помочь. Джина? Если у тебя нет денег, то это твои проблемы. Единственное, что я посоветовал бы тебе сделать, это оформить банкротство.
Она растерянно опустила руки.
— Но кого же мне обвинить? Я бы могла притянуть к ответственности СиСи?
Окружной прокурор расхохотался.
— Думаю, что это совершенно бесполезное занятие. Джина. До тех пор, пока он не делает шоколадных чипсов и кремовых батончиков, тебе абсолютно не в чем обвинить его. Как он сможет отвечать за тебя?
Она обессиленно опустилась на стул.
— Тебе наплевать на меня. Мне нужен Мейсон.
Тиммонс удивленно посмотрел на нее.
— А чем тебе поможет Мейсон?
Джина капризно надула губы.
— Мейсон — единственный, кому я здесь доверяю. Он всегда хорошо относился ко мне, и я уверена, что он мог бы помочь мне в такой трудной ситуации.
Тиммонс развел руками.
— Но Мейсон — государственный обвинитель, то есть прокурор. Во-вторых, насколько мне известно, он уединился со своим горем и бутылкой.
Джина недовольно посмотрела на Тиммонса.
— Но ведь ты его начальник. Ты окружной прокурор, а он находится у тебя в подчинении. Заставь его защищать меня, и дело с концом. Тебе ведь ничего не стоит отдать такое распоряжение. До тех пор, пока он работает в твоем ведомстве, он будет выполнять все, что ты прикажешь.
Окружной прокурор присел на краешек стола рядом с Джиной.
— Я, конечно, попробую сделать все, что от меня зависит, но, Джина, ты же сама должна понимать, ситуация сложилась нестандартная, ты находишься в весьма щекотливом положении. Несколько человек отравились твоей продукцией, иск против тебя выдвигает министерство здравоохранения, то есть государство, от имени которого выступаем и мы. Ты должна уяснить себе, что мы не слишком вольны в своих действиях.
Джина недовольно отвернулась.
— А я-то думала, что ты, как окружной прокурор, обладаешь неограниченной властью в судебных делах.
Тиммонс польщенно улыбнулся.
— В общем, ты не далека от истины. Однако в данном случае мне будет очень и очень сложно.
Последние слова он произнес таким тоном, что Джина услышала совершенно недвусмысленный подтекст. Она преданно посмотрела в глаза Тиммонсу:
— Кейт, ну ты же не допустишь, чтобы я потеряла все, что заработала таким тяжелым трудом. У меня ведь больше ничего нет. Ты же знаешь, после развода с СиСи мне приходилось рассчитывать на свои собственные силы, а это так трудно для такой хрупкой женщины, как я. Чтобы быстро добиться успехов в бизнесе, нужно быть более жестким и пробивным человеком.
Окружной прокурор сочувственно покачал головой.
— К сожалению, ты сейчас угодила в такую передрягу, что минимальное, что тебе грозит — это потеря всех денег. Они наверняка смогут ободрать тебя, как липку. Во всяком случае, у них есть для этого все возможности. Подумай сама, столько пострадавших — скандал на целый штат. Достаточно пролистать любую подшивку газет, чтобы убедиться в том, что подобные процессы всегда заканчиваются в пользу потребителей. Так что...
Он с сомнением покачал головой. Джина взвинчено воскликнула:
— Осторожней, Кейт! Ты ведь тоже можешь пострадать в результате этого, — в ее голосе прозвучала неприкрытая угроза.
Тиммонс настороженно повернулся к Джине.
— Что ты сказала?
Она резко взмахнула рукой.
— Не прикидывайся простачком, Кейт. Я же знаю, что ты не такой на самом деле. Ты все понял.
Тиммонс криво усмехнулся.
— А что я должен был понять? Ты ведь еще ничего не сказала? Мне остается только догадываться.
Джина бросила на него такой злобный взгляд, что будь у окружного прокурора послабее нервы, он наверняка бы вышвырнул ее из кабинета.
— Ты мог понять, о чем я говорю и без лишних слов, — процедила она сквозь зубы. — Но если тебе требуются более подробные объяснения, изволь. Когда я буду давать показания, я могу невзначай заговорить не о Розином рецепте, а о тайной связи ее дочери с окружным прокурором Санта-Барбары, не говоря уже о других секретах, о которых я осведомлена не хуже, чем их обладатели.
Тиммонс понял, что дело пахнет жареным, и пошел на попятную.
— Ну, ладно, — примирительным тоном сказал он, — я же не отказывался тебе помочь. Я просто сказал, что это очень сложно. И в такой ситуации, которая сложилась, мне придется действовать очень тонко и осмотрительно. Ты сама понимаешь, каких это требует усилий. Стоит не дожать или пережать в каком-нибудь месте, и вся тонкая цепочка в каком-нибудь месте может мгновенно разорваться. А ты, вместо того, чтобы вникнуть в мое положение, начинаешь обижаться, злиться. Зачем? Я сделаю все, что смогу. Ты должна положиться на меня.
Джина поняла, что ее угроза подействовала и, подскочив к столу, решительно заявила:
— Во-первых, мне нужен адвокат. Во-вторых, мне нужна пресс-конференция и, в-третьих, залог по первому требованию.
Тиммонсу вдруг в голову пришла спасительная мысль. Он даже сам удивился, как это не додумался до этого раньше.
— Джина, не беспокойся, все прекрасно! — воскликнул он с улыбкой. — У меня есть адвокат для тебя. Причем, такой адвокат, который тебе понравится. У него есть опыт в делах и похуже. Я думаю, что с тобой ничего страшного не случится. Ты можешь не травиться и не вешаться, и не бросаться в воду от отчаянья.
Окружной прокурор направился к двери.
— Ладно, мне пора идти, — продолжил он, — а ты, ты пока разбирайся тут с мистером Слейтером. Думаю, что у тебя есть прекрасная перспектива. Но только при одном условии, — он поднял вверх указательный палец.
Джина обернулась к нему.
— Что ты имеешь в виду?
Он загадочно улыбнулся.
— Прошу тебя, больше не пеки печенья. Это не слишком хорошо у тебя получается.
На прощание одарив Джину ослепительной улыбкой, окружной прокурор покинул кабинет. Она тяжело вздохнула и уселась на стул.

Келли и Джейсон тащили Перла под руки по полутемному коридору. Он был почти без сознания. Голова его бессильно запрокинулась назад, ноги волочились по полу. Время от времени Перл что-то бормотал, словно в бреду. Завернув за угол, беглецы оказались в едва освещенном тускло горевшей лампочкой холле. Здесь, испуганно прижавшись к стене, стояла Элис. Келли быстро сказала ей на ходу:
— Пошли. Нам нужно срочно уводить отсюда Перла, иначе нас поймают. Они наверняка уже спохватились и начали разыскивать нас.
Но Элис, словно парализованная, стояла на месте. Ее онемевшие от ужаса глаза говорили о том, что им вряд ли удастся дождаться от нее помощи.
— Ты что, Элис? — обеспокоенно спросила Келли. — Ты не хочешь идти с нами? Ты боишься? Не бойся, пойдем же.
Она схватила девушку за рукав и потащила за собой.
Но та, упираясь, стала отчаянно мотать головой. Перл, который мгновение назад пришел в себя, растягивая слова, произнес:
— Келли, не трогай ее. Может быть, эта больница — единственное, что у нее сейчас есть. Не надо заставлять ее делать то, чего она сделать не может. Элис, если ты должна оставаться, оставайся.
Он обессиленно опустил голову. Элис в порыве благодарности бросилась к нему и, обняв, поцеловала в щеку. Затем она прижалась к Келли, и та почувствовала, как по щеке Элис катятся горячие слезы.
— Ну, хорошо, хорошо, Элис, не расстраивайся, — торопливо произнесла Келли. — Оставайся здесь. Я скоро вернусь за тобой.
Эта трогательная сцена несколько затянулась. А потому Джейсон, опасливо оглянувшись, воскликнул:
— Да торопитесь же! Нам пора. Они сейчас включат свет, и мы окажемся у них в руках. Пошли.
Перл снова вскинул голову и воскликнул:
— Погодите, погодите! Одну минуту. Мне нужно знать, кто такой Макинтош. Почему мой брат умер?
— Перл, мы потом поговорим об этом, — обеспокоенно воскликнула Келли. — Идем, нам нельзя задерживаться. Джейсон прав.
В этот момент в нескольких метрах позади них в коридоре раздался шум шагов. Очевидно, за ними уже бежали санитары. Джейсон отпустил Перла, передав его Келли, а сам бросился на санитаров, словно разъяренный зверь. Он стал расшвыривать в стороны дюжих молодцов в больничной униформе, которые преследовали их. Хрупкая Келли не смогла удержать разом навалившегося на нее Перла, и он упал. Джейсон все еще сдерживал натиск разъяренных санитаров, и только по этой причине Перла и Келли не схватили тут же, на месте.
— О боже мой. Перл! — завизжала она. — Поднимайся, скорей, хоть как-нибудь. Нам нужно уходить отсюда. Я не могу держать тебя. Идем.
Кое-как поднявшись, он одной рукой оперся на плечо Келли и вместе с ней поковылял по коридору. Чувствуя, что они не справляются с буйным пациентом, один из санитаров бросился назад по коридору. Очевидно, за подмогой. Перл и Келли успели свернуть за угол, но в этот момент девушка почувствовала, как тело Перла обмякло, и он с тихим стоном опустился на пол.
— Что случилось?
Он громко застонал, показывая на щиколотку.
— Я подвернул ногу. Черт побери, в самый ненужный момент. Так, наверное, всегда происходит.
Она потащила его за руку, пытаясь поднять с пола.
— Давай я помогу тебе. Ты сможешь идти?
Он удрученно покачал головой.
— Нет, я, наверное, не смогу.
Она подхватила его под руки.
— Давай, я помогу тебе. Нам нужно бежать. Иначе нас поймают. Поднимайся. Ты должен встать.
Перл дышал так тяжело, словно ему только что пришлось пробежать марафонскую дистанцию. На лбу его выступили крупные капли пота, руки дрожали.
— Нет, я не могу, — обреченно прошептал он. — Лучше иди одна. Спасайся. Если тебя поймают, то тебе придется очень плохо. Роулингс не простит того, что ты помогла мне сбежать. Давай же, у тебя совсем мало времени.
Он обессиленно прислонился к стене. Некоторое время она растерянно оглядывалась по сторонам, а потом снова нагнулась к нему.
— Перл, миленький, ну постарайся же, я тебя очень прошу. У тебя все должно получиться. Ну, пересиль себя. Давай вместе, я помогу тебе.
Она снова попыталась приподнять его, однако все было бесполезно. Он махнул рукой.
— Нет, не надо. У тебя ничего не получится. Ты видишь, я сейчас вообще ни на что не способен. Беги! Тебе нужно скрыться. Если Роулингс поймает тебя, то он сделает с тобой то же самое, что с моим братом. Он убил моего брата, он убьет и тебя. Беги! Все, что ты можешь сейчас сделать — это обратиться к кому-нибудь за помощью. Может быть, тебе удастся позвонить.
Она удрученно покачала головой.
— Кто мне поверит, Перл? Я ведь уже один раз пыталась такое сделать. Я звонила Иден, просила, чтобы она приехала сюда вместе с Крузом Кастильо, однако Круза не было, а его помощник не мог справиться с Роулингсом. Это совершенно бесполезный вариант. Нам никто не сможет помочь, кроме нас самих. Давай же, попробуй подняться еще раз. Я не уйду отсюда без тебя.
В этот момент в коридоре вспыхнул свет и раздался громкий сигнал тревоги.
— О боже мой, — в ужасе прошептала Келли. — Не может быть. Так быстро. Что же делать?
Из последних сил она смогла помочь Перлу подняться. Он стоял, прислонившись к стене, тяжело дыша.
— Ты напрасно все это затеяла, Келли. Со мной у тебя ничего не получится. Беги одна. У тебя еще есть шанс спастись.
Она растерянно металась по коридору, стараясь найти какой-нибудь выход из положения.
— Перл, погоди, я сейчас что-нибудь придумаю, — бормотала она. — Должно же быть что-то.
Перл обессиленно махнул рукой.
— Смотри, здесь какая-то дверь рядом.
Келли метнулась к двери и подергала за ручку. Дверь оказалась заперта.
— Что здесь, — озабоченно сказала она, — куда это ведет?
В этот момент из-за угла выскочила насмерть перепуганная Элис. Она размахивала руками и что-то мычала. Келли резко обернулась и почувствовала, как кровь отливает у нее от лица.
— Что, доктор Роулингс? — упавшим голосом спросила она.
Элис принялась трясти головой.
— О нет, этого не может быть.
Келли стала безнадежно дергать ручку двери, но затем, вдруг вспомнив, обернулась к Элис.
— У тебя же где-то ключи от комнат. Дай я посмотрю, может быть, подойдет к этой двери.
Трясущимися от страха руками, Элис достала из кармана халата всю связку ключей, которые Келли захватила в кабинете доктора Роулингса. Где-то вдалеке в коридоре был слышен его голос.
— Элис! — кричал он. — Элис!
Келли стала по очереди совать ключи из связки в дверной замок. Один из ключей, к счастью, подошел. Голос Роулингса слышался уже совсем близко.
— Элис, — быстро сказала Келли, — иди, как-нибудь постарайся задержать его. Нам нужно совсем немного времени, чтобы спрятаться здесь. Да, и еще. Дай мне больничный халат, я думаю, он нам пригодится.
Элис торопливо стащила с себя халат миссис Ходжес и протянула его подруге. Спустя несколько мгновений, Элис уже исчезла за поворотом. Келли помогла Перлу пойти в комнату и заперла за собой дверь. Это оказалась маленькая комната для обслуживающего персонала. Па полках у стены аккуратными рядами были сложены бумажные простыни и салфетки, в углу стояли швабра и ведро с водой. Осторожно, чтобы не издать ни единого лишнего звука, Келли повернула в замке ключ и шепнула Перлу:
— Тихо, доктор Роулингс уже где-то здесь рядом. И действительно, в коридоре послышался его возмущенный голос.
— Элис, а где твоя подруга Келли? И где этот беглец мистер Капник? Элис, почему ты молчишь? Я уверен, что ты все знаешь.
Затаив дыхание, беглецы замерли за дверью. Только бы Элис хватило мужества не выдать их. В глубине души Келли надеялась на подругу. Она знала, что Элис, такая хрупкая и беззащитная с виду, в момент опасности не подведет. Может быть, она не сделает какого-то героического поступка, не решится на отважный шаг, но в одном Келли была уверена — Элис не выдаст.

Джине не долго пришлось ждать. Спустя несколько минут дверь кабинета, в котором она сидела в унылом одиночестве, распахнулась, и на пороге вновь показался Кейт Тиммонс с сияющей улыбкой на лице.
— Вуаля, — сказал он, делая руками театральный жест. — Миссис Кэпвелл, разрешите вам представить вашего адвоката.
Джина удивленно повернулась к двери.
— И кто же это? — скептически спросила она. — Неужели ты за три минуты успел разыскать Мейсона?
— Нет, — рассмеялся окружной прокурор, — думаю, что Мейсона удалось бы разыскать только одному господу богу или его земному противнику дьяволу. Я, по-моему, не принадлежу ни к одному из указанных персонажей, а потому я решил прибегнуть к услугам другого адвоката. Но уверяю тебя, эта кандидатура тебя вполне устроит.
Он сделал шаг в сторону, и пригласил в кабинет Джулию Уэйнрайт. Увидев ее, Джина даже подскочила на стуле.
— Джулия? Этого не может быть. Ты что, теперь работаешь в ведомстве окружного прокурора?
Та вошла в кабинет, Вызывающе закинув голову и проигнорировала вопрос Джины. Вместо нее ответил Кейт Тиммонс.
— Мисс независимый адвокат решила немного помочь государству и выступить на его стороне.
На лице Джины появилась удовлетворенная улыбка.
— Так что, я не должна платить ни копейки? — радостно спросила она. — Это вообще не будет ничего мне стоить?
Джулия стояла посреди комнаты, надменно сложив руки на груди.
— На то я и государственный защитник, — хмуро бросила она.
Джина развела руки и патетически воскликнула:
— Боже, до чего же я люблю эту страну! Здесь все-таки, оказывается, есть такие приятные вещи, о которых даже не подозреваешь. Вот, например, государственный защитник. Подумать только, а я то думала, придется выложить какой-нибудь акуле все свои денежки.
Джулия недовольно поморщилась.
— Одну минуточку, — сказала она. — Джина, я бы порекомендовала тебе умерить пока что свои восторги.
Миссис Кэпвелл недоуменно посмотрела на своего адвоката.
— А в чем дело? Или ты отказываешься защищать меня?
Джулия решительно направилась к столу, возле которого стоял окружной прокурор. Он вертел в руках пакет с печеньем от миссис Кэпвелл. Точнее, упаковку от печенья, поскольку содержимое пакета уже перекочевало в другой мешок, и было снабжено пластиковой биркой. Судебный исполнитель Слейтер сейчас был занят тем, что относил эти важные вещественные доказательства судебным экспертам. Джулия осторожно двумя пальцами взяла упаковку, на которой было изображено радостно улыбающееся лицо владелицы пекарни, и брезгливо понюхала его. Джина недоуменно отступила в сторону.
— Что все это означает?
Джулия с отвращением вернула пакет окружному прокурору и с милой улыбкой сообщила:
— Поначалу я должна ознакомиться со всей информацией, касающейся этого дела. Нужно почитать твои показания. Я так думаю, что ты наверняка где-то наврала. Если это так, то мне будет очень трудно тебя защищать.
Джима возмущенно вскинула руки.
— Да ты что, Джулия! Ты пытаешься издеваться надо мной, что ли? Я сказала чистую правду и всегда говорю чистую правду, сколь бы дорогой она для меня пи была.
Джулия скептически улыбнулась.
— То, что ты только что сказала, весьма мало похоже на правду, — констатировала она. — Ты бы лучше подумала о своей пекарне и о том, что ты там лепишь и из каких продуктов.
Окружной прокурор укоризненно покачал головой.
— Джулия, что ты говоришь? Мы должны всецело заботиться о малом бизнесе. Именно он является основой экономики в Соединенных Штатах. Что б мы делали, если б не такие предприимчивые люди, как Джина Кэпвелл? Нельзя также забывать, что именно на их благополучии держится порядок, стабильность и процветание. Средний класс — вот опора нашего общества, — с пафосом заключил он.
Джина благодарно взглянула на окружного прокурора.
— Да, да, он говорит чистую правду.
Тиммонс вдохновенно продолжил:
— Джулия, где же твой праведный гнев по поводу несправедливых обвинений, обрушившихся на маленького, ни в чем не виновного человека, по поводу справедливости, которая должна торжествовать всегда и везде? Я думал, что ты, как адвокат, должна выступать на стороне побитой собаки.
Это сравнение несколько покоробило Джину, но в собственных интересах она решила промолчать. Что касается Джулии, то она мрачно усмехнулась и махнула рукой.
— Кейт, давай оставим в покое бедных животных.
Но Тиммонс все еще не унимался. Он решил до конца продемонстрировать перед Джиной свое служебное рвение, что, впрочем, совершенно противоречило его служебным обязанностям, как государственного обвинителя.
— Кстати говоря, Джулия, своим адвокатским красноречием ты можешь исправить тяжелое положение одинокой женщины, которая вынуждена самостоятельно пробиваться в этой жизни.
— Одинокой, работающей женщины! Матери-одиночки! — с жаром добавила Джина, размахивая руками. — Точно, окружной прокурор прав, я уже об этом думала. Джулия, вы же с Крузом друзья, уговори его взять со мной в суд Брэндона. Ты представляешь, как это подействует на присяжных и судью? Они должны совершенно четко понять, что я невинная жертва, ставшая таковой лишь по воле случая. Сердца у них сразу же смягчатся, и они вынесут мне оправдательный приговор. Представляешь, как здорово? Мы обязательно должны сделать это.
Джулия едва не рассмеялась.
— Да, представляю себе, — иронически сказала она. — Материнство и яблочный пирог против Соединенных Штатов. О, извините, против Министерства здравоохранения. Это не совсем одно и то же. Интересно, что же перевесит на чаше весов правосудия? Хотя, впрочем, ответ и без того очевиден. Джина, может быть, ты успела еще что-нибудь придумать? Я вижу, в предприимчивости тебе не откажешь. Ты не зря занимаешься малым бизнесом. Ну, давай, выкладывай, я ведь твой защитник, я должна знать все, что у тебя на уме.
Джина изобразила саму скромность.
— Я решила всецело отдаться на милость семьи, — потупив глазки, сказала она. — Что он может мне сделать? Особенно если учесть, что все мои деньги сейчас находятся в руках у кого-то другого. Он должен принять во внимание, что моих собственных сбережений едва ли хватит на покупку одного костюма. Я ведь сугубо деловая женщина и, в сущности, не владею никакими свободными средствами.
Джулия ядовито улыбнулась.
— Я думаю, что нам стоит сейчас оставить вопрос о денежном ущербе.
Джина пожала плечами.
— Я не понимаю, почему. Ведь для меня это самое главное. Если я не смогу рассчитаться по искам, предъявленным в суд на мое имя, то меня попытаются засудить и посадить в тюрьму. Самое главное для нас с тобой — добиться снижения или полной отмены денежной компенсации.
Джулия не без удовольствия отрицательно покачала головой.
— Нет, дорогая Джина, вопросы денежной компенсации не входят в круг дел, на которых я специализируюсь.
Джина непонимающе смотрела на нее.
— Как, а разве юристу не все равно, какими делами заниматься?
У Джулии был такой победоносный вид, словно она уже присутствовала на процессе, который вынес обвинительный приговор Джине Кэпвелл.
— Возможно, некоторым юристам и все равно, какими делами заниматься, но у меня узкая специализация. Я работаю только с уголовными делами.
Джина оцепенело посмотрела на Джулию, а затем перевела полный недоумения взгляд на окружного прокурора.
— Кейт, — вопросительно протянула она, — что все это означает?
Тиммонс постарался замять этот неприятный разговор.
— Я думаю, что Джулия поможет тебе с бумагами о банкротстве, — поспешно сказал он. — Ведь так, Джулия, дорогая?
Эти слова доставили Джулии такое неудовольствие, что она резко обернулась и пронзила окружного прокурора полным ненависти и презрения взглядом. Это, впрочем, ничуть не смутило Тиммонса, который едва удержался от желания удовлетворенно потереть руки. Пряча улыбку, он опустил голову и сделал вид, что занят разглядыванием каких-то бумаг на столе Слейтера.
— Ладно, — медленно проговорила Джулия, — мы поговорим о всех тонкостях этого дела попозже, если ты не возражаешь. А сейчас мне хотелось бы перемолвиться с Кейтом несколькими словами. Но наедине, если ты не возражаешь.
Джина безразлично пожала плечами.
— Ну, конечно. Можете разговаривать о чем угодно и сколько угодно. Меня сейчас интересует только один вопрос — мой процесс будут показывать по телевидению?
Тиммонс шумно вздохнул.
— А как бы ты хотела, Джина? Тебе сейчас очень нужна публичная огласка? Или достаточно того, что появилось во всех газетах штата?
Джина развела руками.
— Ну, разумеется, мне ни к чему эта шумиха, хотя, возможно, кто-то другой посчитал бы это дополнительной рекламой. Но мне такой рекламы не нужно.
Ничего не ответив, окружной прокурор так выразительно посмотрел на Джину, что она поняла все без слов.
— О нет, — простонала она. — Неужели нельзя избавиться от этих телевизионщиков? Ну, зачем, зачем им это нужно? Почему они обязательно хотят вытащить из суда каждое дело, а потом облить всех грязью? Ты же не представляешь, Кейт, что со мной будет. Они изобразят меня отравительницей, мелким жуликом и что мне тогда останется? Оправдываться опять же через те же самые газеты и то же самое телевидение? Но ведь у зрителя будет готов уже прочный образ, который обязательно вобьют ему в голову эти журналюги, а я потом должна буду соскребать с себя помои.
Тиммонс неумолимо покачал головой.
— Боюсь, что здесь, Джина, я тебе ничем не смогу помочь. В этом деле ты остаешься один на один с прессой. Я никак не могу запретить им делать их дело. Может быть, если б это касалось какого-нибудь исключительно важного и крупного иска, то ссылаясь на важность, можно было бы добиться проведения закрытого заседания. Однако боюсь, что тебе, Джина, нужно сейчас, с самого начала приготовиться к тому, что процесс будет публичным и гласным. Тебе нужно свыкнуться с мыслью о том, что после начала процесса в каждом номере газеты, в каждом выпуске телевизионных и радионовостей будет полоскаться твое имя. Они вытащат на свет божий все, что только смогут узнать о тебе. В ход пойдет все: и подробности вашего развода с СиСи Кэпвеллом, и интимные детали из вашей совместной жизни, и твое веселое бурное прошлое, и твои нынешние делишки в свободное от работы в пекарне время. Никто из них не остановится перед тем, чтобы ткнуть ногой бедное издыхающее животное.
На этот раз Джина не выдержала.
— Это ты меня называешь издыхающим животным? — возмущенно воскликнула она. — Я не собираюсь позволять каким-то щелкоперам затаптывать в грязь мое достоинство. Я им еще покажу.
Джулия нетерпеливо повернулась к Джине.
— Может, ты, наконец, оставишь нас вдвоем? Я же тебе уже сказала, мне нужно поговорить с Кейтом наедине
Джина недовольно фыркнула и стремительно выскочила из кабинета. При этом у нее был такой вид, словно здесь ей нанесли глубочайшее оскорбление.
Подождав пока за ней закроется дверь, Джулия сказала:
— Ну, ладно, Кейт, допустим, я буду заниматься этим делом. Но, судя по ее поведению, ты ей уже что-то наобещал. Ну, давай, сознавайся. Что ты ей сказал?
Тиммонс с горячностью воскликнул:
— Да ничего я ей не говорил. Ничего не обещал, кроме процесса. Только процесс. И все. Да и вообще, что с тобой, Джулия? Ты боишься, что твои высокие идеалы пострадают от соприкосновения с нашей окостеневшей и замшелой правовой системой? Или тебе просто противно заниматься такими мелкими делишками? Да, наверное, я требую от тебя слишком многого. Трудно после громкой шумной славы, заработанной на процессе Дэвида Лорана переходить к таким, вроде бы незаметным делам, которые, тем не менее, требуют не меньшей тщательности и аккуратности.
Джулия горделиво выпятила грудь.
— Знаешь что, господин окружной прокурор, — с демонстративным высокомерием заявила она. — Этот процесс станет началом конца твоей карьеры. За каждое подобное дело я буду сжимать кольцо вокруг тебя и всей твоей несведущей шайки, которую ты называешь твоими помощниками. Ты еще мечтать будешь о том, чтобы я вернулась на свое место, чтобы я стала настоящим защитником, а не каким-то там государственным.
Тиммонс рассмеялся, опускаясь в кресло.
— Я знаю, почему ты так говоришь, Джулия, — заметил он. — Ты просто ненавидишь мужчин. Ведь это так, правда?
Джулия театрально вскинула руки.
— О чем ты говоришь, Кейт? О каких мужчинах ты ведешь речь? Где они? Покажи мне хоть одного вокруг. Они все куда-то исчезли, провалились сквозь землю, испарились. Нет их, нет, понимаешь? И никто — к тебе это относится еще в большей степени — не сможет убедить меня в том, что где-то здесь, рядом со мной по земле ходят мужчины. Я их в упор не вижу.
Судя по внешнему виду окружного прокурора, столь резкое заявление ничуть не испугало, не ошеломило и даже не удивило его. Он совершенно равнодушно перенес эту гневную филиппику и, рассеянно вертя в руке пустой пакет из-под печенья от миссис Кэпвелл, заявил:
— Я бы предпочел увидеть тебя за закрытой дверью. Думаю, что так было бы лучше для всех. В первую очередь, для тебя самой.

Голос доктора Роулингса затих где-то дальше по коридору. Очевидно, он потащил Элис к себе в кабинет, чтобы там узнать у нее, куда подевались беглецы — Келли и Перл. А они тем временем, стараясь не издать ни звука, сидели в подсобном помещении, ожидая, пока уляжется шум. Сигнал тревоги по-прежнему разносился по всем коридорам. Это неприятное зудение вызывало у Келли такое отвращение, что она едва сдерживала себя. Чтобы хоть немного отвлечься, она стала стаскивать с ноги Перла ботинок.
— Что ты делаешь? — удивленно прошептал он. — Не надо, мне же больно.
Она упрямо мотнула головой.
— Нет, надо посмотреть. Может быть, у тебя там что-то серьезное?
Следом за ботинком она стащила носок и стала разглядывать чуть посиневшую и опухшую лодыжку. Осторожно притронувшись пальцами к распухшему месту, она спросила:
— Здесь больно?
Перл поморщился.
— Да, очень неприятно.
Она озабоченно разглядывала ногу.
— Но, знаешь, Перл, насколько мне известно, перелом выглядит не так. Это похоже на вывих. Вот видишь, здесь опухоль...
Надрывный вой сирены внезапно стих. В коридоре воцарилась полная тишина. Перл настороженно прислушался. Спустя несколько мгновений в коридоре снова послышался голос доктора Роулингса.
— Элис, перестань хныкать, — раздраженно восклицал он, — идем со мной. Ты должна показать, где прячутся Келли и Леонард Капник.
Беглецы явственно расслышали громкий плач Элис, который гулким эхом разносился по коридорам.
— Да прекрати же, — завизжал доктор Роулингс, — прошло уже столько времени, а ты все плачешь и плачешь. Ты напрасно надеешься ввести меня в заблуждение своим ревом. Я знаю, что когда нужно, у тебя сразу же прорезается голосок. Ах ты, мерзавка.
Келли со страхом подобралась к двери, чтобы получше расслышать, что происходит в коридоре.
— Сестра, — громко распорядился главный врач клиники, — проводите Элис к себе. Распорядитесь, чтобы все оставались в своих палатах до тех пор, пока мы не найдем Келли и мистера Капника.
Перл сокрушенно покачал головой и прислонился к дверному косяку.
— Черт побери, — прошептал он. — Это я виноват. Не надо было вам всего этого делать. Я бы и сам как-нибудь выкрутился. Я уже не впервые попадаю в такие ситуации. Вы не должны были рисковать собой. Я представляю, какое теперь наказание ожидает эту бедную девочку. Она и так почти не разговаривает, а теперь, после такого потрясения наверняка замкнется в себе.
Но Келли отрицательно мотнула головой.
— Нет, Перл, ты плохо знаешь Элис. Она выкрутится, она обязательно выкрутится. На самом деле она очень хороший и верный товарищ. Ты не обращай внимание на то, что она такая испуганная и хрупкая с виду. Она нас не подведет. И доктор Роулингс ничего не сможет сделать.
Перл прикрыл глаза рукой и громко простонал.
— Что с тобой? Что? — обеспокоенно спросила Келли, заглядывая ему в лицо. — Тебе плохо? Ты не потеряешь сознание? Что они тебе дали?
Он убрал руку и с трудом открыл плотно сжатые веки.
— Келли, ты не должна беспокоиться за меня. Это обыкновенный наркотик. Со мной скоро все будет в порядке. Сейчас ты должна подумать о себе. Ты просто изумительная девушка.
Он сделал попытку улыбнуться, однако это ему удалось не слишком хорошо. Келли внезапно приложила палец к губам, услышав за дверью громкие шаги. Возле беглецов по коридору прошли несколько санитаров. Они шумно переговаривались между собой, выражая свое недоумение по поводу того, что эти беглецы словно сквозь землю провалились. Когда шум за дверью утих, Келли тяжело вздохнула.
— Мне так страшно, Перл, — едва слышно промолвила она. — Если бы ты знал, как я боюсь этого доктора Роулингса.
Перл покачал головой.
— Если бы не ты, Келли, то через пару минут я бы уже остался без мозгов. Только тебе я обязан своим спасением.
Он взял ее руку в свою ладонь и проникновенно прошептал:
— Спасибо. Огромное тебе спасибо.

Джулия наклонилась над столом, за которым сидел окружной прокурор, и с ядовитой улыбкой на устах сказала:
— А ты действительно штучка. Ты знаешь об этом?
Тиммонс вяло отмахнулся.
— Джулия, прекрати. Лучше подумай о себе. Тебе сейчас предстоит много трудной и кропотливой работы. Лучше приготовься к ней как следует.
Но она не отставала от него.
— А ты, наверное, ждешь, что я сдамся, — ехидно сказала Джулия. — Думаешь, что я так же, как и все остальные, покорюсь тебе. Тебе бы, наверняка, хотелось бы увидеть, как я униженно прошу тебя о пощаде.
Тиммонс скривился.
— Ну, что ты такое болтаешь... Я уже не раз в жизни встречал похожих на тебя женщин.
Джулия притворно удивилась.
— Неужели?!! И, наверняка, все они бросались тебе в ноги, умоляя о великодушии и снисхождении. Или нет... Они, как разозленные тигрицы, бросались на дверь и скребли ее когтями...
Тиммонс весело вскинул голову.
— Вот-вот. Именно так. У тебя богатая фантазия, Джулия. Это поможет в твоей деятельности государственного защитника.
Джулия состроила брезгливую мину.
— И не подумаю.
Тиммонс, демонстрируя правила весьма приличного тона, откинулся назад на спинку стула и взгромоздил ноги на угол стола.
— Ну, так что же мешает тебе, Джулия, работать в ведомстве окружного прокурора? Неужели тебе не нравится атмосфера здесь? Или ты не хочешь выступать на стороне общества?
Джулия смерила его презрительным взглядом.
— Я не хочу принимать подобного предложения от такого слизняка, как ты. Мне это просто противно. Даже если бы ты остался последним мужчиной на Земле, я бы умерла от воздержания...
Тиммонс от удовольствия даже потер руки.
— Джулия, ты прекрасно угадала мои намерения. Что же, давай перейдем к непристойностям, меня это так заводит.
Обмен ударами продолжался.
— Такие люди, как ты, Тиммонс, вызывают во мне глубокую ненависть по отношению к адвокатам, — выпалила Джулия. — Именно ты олицетворяешь самую худшую и отвратительную их часть!
Тиммонс изобразил на лице показное любопытство.
— Вот как? Это похоже на исповедь. Джулия, неужели ты хочешь рассказать мне все свои тайны?
С широкой улыбкой на лице Джулия поинтересовалась:
— А тебе, наверное, хотелось бы узнать все, что у меня на душе, проникнуть во все самые отдаленные ее уголки?
Тиммонс уверенно кивнул.
— Ага, ты себе не представляешь, до чего любопытно проникнуть в душу адвоката!
— Что ж, если ты хочешь, я могу рассказать тебе самую большую свою тайну... — заговорщицки понизив голос, сказала Джулия. — Только поклянись, что никому об этом не расскажешь. Клянешься?
Окружной прокурор торжественно приложил руку к груди.
— Клянусь. Клянусь своей мамочкой, что никогда не выдам страшную тайну адвоката Джулии Уэйнрайт.
Она рассмеялась.
— Ну, так вот, самое мое большое желание состоит в том, чтобы все вокруг сгорело дотла, к чертовой матери! — не стесняясь в выражениях, воскликнула Джулия. — И чтобы мы все остались без работы!..
Тиммонс непонимающе переспросил:
— Кто это «мы»?
Джулия укоризненно покачала головой.
— Ай, ай, ай... Как у нас трудно с догадливостью! Ты же сам только что сказал об адвокатах. Вот и я тебе говорю о том, что мечтаю, чтобы адвокаты в этой стране остались без работы.
Тиммонс почесал подбородок.
— Хм... Ну, и что бы было в результате?
Джулия едко улыбнулась.
— В результате... ты бы пошел по миру с протянутой рукой! Думаю, что это было бы весьма забавное зрелище.
Окружной прокурор откинул голову и, внимательно посмотрев на Джулию, кисло сказал:
— Ты, что, думаешь, что ты мне нравишься?
Не скрывая своего отвращения, Джулия воскликнула:
— Отнюдь нет! Как я могу сметь надеяться на такое? А вот что нравится тебе, я вижу, вижу насквозь! Ты же загнал меня в угол. Вот что тебе по-настоящему нравится! Не правда ли?
Тиммонс почувствовал, что словесную перепалку на таком уровне он проигрывает. Красноречие Джулии ничуть не уступало его собственному красноречию. А поскольку она была разгневана и возбуждена, то незачем было даже пробовать тягаться с ней.
Каждое слово в устах умной и проницательной женщины, находящейся к тому же в таком взвинченном состоянии — это смертоносный снаряд, увернуться от которого у окружного прокурора не было ни сил, ни возможности.
Несмотря на его хитрость и изворотливость, его способности были все-таки ограничены. Именно в таких вот случаях он и прибегал к разного рода запрещенным или не слишком этичным приемам. Почувствовав, что терпит сокрушительное поражение, Тиммонс перешел к разговору на ином уровне.
— Джулия, ты ошиблась, — с откровенной холодностью в голосе сказал он. — Мне нравится, отнюдь не это.
Джулия с любопытством наклонилась над столом.
— Неужели ты хочешь рассказать мне свои тайны? — игриво воскликнула она. — Чувствую, что меня ожидает сенсация! Окружной прокурор намерен открыть душу независимому адвокату!.. Представляешь, какой леденящий душу заголовок мог бы появиться в одной из наших газет? «Что нравится окружному прокурору Кейту Тиммонсу?» Чувствую, что журналист, который напечатал бы подобную статеечку, немедленно получил бы приглашение в «Вашингтон Пост» или «Нью-Йорк Таймс». Ведь никто на свете не может похвастаться тем, что знает твои тайны. Ну, Кейт, расскажи, что ты любишь?
Тиммонс выдержал эффектную театральную паузу, затем припечатал Джулию к стене.
— Мне очень нравится убирать с дороги пьяных водителей! — жестко сказал он.
Язвительная улыбка мгновенно улетучилась с лица Джулии. Она выпрямилась, как гвоздь, и демонстративно отвернулась.
Перевес в схватке мгновенно оказался на стороне окружного прокурора. Пользуясь завидной форой, он продолжил:
— А ведь если бы мой племянник, четырехлетний мальчишка ростом не выше бампера, попал под колеса автомашины, которую вела пьяный адвокат Джулия Уэйнрайт, шансов на выживание у него сталось бы меньше, чем у какого-нибудь сумчатого медведя, проживающего в глухих лесах Тасмании. Интересно, в таком случае ты стала бы жаловаться его матери в том, что я обвиняю тебя?
Тиммонс встал со стула и начал расхаживать по кабинету. Джулия чувствовала себя так подавленно, что едва нашлась что сказать:
— Я не оправдываю себя, — еле слышно проговорила она. — Но хочу тебе напомнить, что я никого не сбила.
Тиммонс громко рассмеялся.
— Только по Божьей милости! Можешь считать, что тебе крупно повезло! Другие, оказавшись в подобной ситуации, расстаются с жизнями, или, что еще хуже, лишают жизни других.
Джулия униженно опустила голову. Несмотря на злобный тон окружного прокурора и его явную неприязнь к ней, в общем, он был прав. Она не должна была так безрассудно поступать вчера вечером!
Это было против правил Джулии. Но вчера на нее накатила такая глубокая тоска и полное безразличие к жизни. Именно этим и объяснялась та невероятная цепочка глупостей, которые она совершила.
Вот почему она не находила сейчас слов, чтобы возразить окружному прокурору. А он, чувствуя свое несомненное превосходство, продолжал бросать ей в лицо гневные слова:
— Я ненавижу таких адвокатов, как ты! Меня просто тошнит от них!
Тиммонс занял место в углу возле американского флага, и театрально размахивая рукой, стал патетически восклицать:
— Для таких гнусных типов закон, порядок, справедливость, правосудие всего лишь игра. Они вынуждены играть по правилам, а выходить за рамки закона значит для них получать дополнительный импульс, они только возбуждаются от того, что отступают в сторону. Они считают себя выше остальных. Они считают себя высшими существами. Такие, как ты и Кастильо, позволяют себе не позволять многих мелочей — вроде езды в нетрезвом виде или того, что ты собиралась сделать с Марком Маккормиком...
Джулия почувствовала, как руки у нее начинают дрожать.
— А кто тебе сказал про Марка Маккормика? — нерешительно спросила она.
Тиммонс победоносно улыбнулся.
— Я же не болванчик, малышка. Если ты думаешь, что никто вокруг не замечает того, что ты вытворяешь, это большая ошибка. Тем более, ошибкой с твоей стороны было бы недооценивать меня. Но не надо считать себя выше других!
— Трепло! — гневно бросила Джулия. — Да, я действительно иногда совершаю ошибки, но я не считаю, что это одна из них. Я не настолько самонадеянна, однако не могу не чувствовать своего превосходства над тобой. Сначала ты сделал из меня добычу, потом ты меня унизил... Вот это, по твоим словам, закон и порядок, господин окружной прокурор? Сексуальное поражение ничто по сравнению с этим!
Окружной прокурор подошел к Джулии и внимательным недвусмысленным взглядом окинул ее фигуру с ног до головы. Потом он демонстративно потянул носом воздух, словно оценивая аромат духов, которые использовала Джулия. На лице его появилось выражение явного неудовольствия.
— Нет, — со значением протянул он. — Тут ты ошибаешься. Насчет сексуального поражения ты пытаешься льстить себе!
Джулия порывисто шагнула в сторону.
— Знаешь, Тиммонс, если вытряхнуть твои мозги и напялить на голову мешок с прорезями, ты бы стал умнее. Хотя, как знать... Как знать... Все может быть...
Она вышла из комнаты, демонстративно хлопнув дверью. Тиммонс проводил ее взглядом и рассмеялся. В этот раз он очень понравился себе. Разговор, действительно закончился очень эффектной тирадой относительно закона и порядка. Даже такой красноречивый адвокат, как Джулия Уэйнрайт, ничего не смогла возразить.

ГЛАВА 12

Неожиданный визит Джины Кэпвелл к доктору Роулингсу. Джулия Уэйнрайт пытается вспомнить подробности своей неудачной поездки на автомобиле. Круз призывает на помощь гипнотизера.

Утро следующего дня в клинике доктора Роулингса началось для главного врача довольно неожиданно.
Как обычно в такое время, он сидел, склонившись над документами за рабочим столом в своем кабинете.
В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул Роулингс.
На пороге показалась медсестра миссис Ходжес.
— К вам посетитель, доктор, — сказала она. Роулингс недовольно скривился.
— Ну, кто там еще в такой час?
Сестра Ходжес с некоторым, как показалось Роулингсу, недоумением ответила:
— Это миссис Джина Кэпвелл. Роулингс отрицательно помотал головой.
— Я не принимаю в такое время посетителей.
Но было уже поздно. Не дожидаясь разрешения, в кабинет вошла Джина. На ней был эффектный ярко-синий костюм с широким металлическим поясом.
— Спасибо, что согласились принять меня, — не скрывая язвительной улыбки, сказала она. — Мне очень необходимо поговорить с вами.
Роулингс опустил голову, сделав вид, что занят изучением документов.
— Вообще-то, я занят, миссис Кэпвелл, — холодно произнес он.
Джина обернулась и выразительно посмотрела на медсестру, которая застыла в дверях, скептически наблюдая за не отличавшимся особой теплотой разговором.
— Я ни капли не сомневаюсь, что вы заняты, доктор Роулингс, — ехидно сказала Джина. — Однако я бы не осмелилась потревожить вас, если бы это не было столь важно.
Роулингс тяжело вздохнул. Отложив папку с документами в сторону, он выразительно посмотрел на медсестру и сделал едва заметное движение глазами в сторону двери.
Миссис Ходжес мгновенно испарилась, закрыв за собой дверь.
Роулингс сложил руки на груди и, надменно откинувшись на спинку стула, сказал:
— Что вам угодно, миссис Кэпвелл?
Снова не дожидаясь официального приглашения, Джина взяла стоявший в углу стул и, поставив его посреди комнаты, уселась.
— Мне сказали, что нужно ваше разрешение для того, чтобы повидать мою дочь Келли.
Роулингс ухмыльнулся.
— Вашу дочь?
Нисколько не смутившись, Джина поправилась:
— Мою падчерицу. Да, конечно, я оговорилась. Простите, доктор. Но, в общем, это не имеет особого значения.
Роулингс тяжело вздохнул и, демонстрируя осведомленность в семейных делах Кэпвеллов, сказал:
— Насколько мне известно, Келли ваша бывшая падчерица.
Джина нацепила на лицо радостную улыбку.
— Ну, вообще-то, когда я становилась женой мистера Кэпвелла, я брала на себя обязательства быть его  детям матерью всю жизнь... Я не могу спать спокойно тех пор, как Келли попала в вашу клинику.
Роулингс ответил ей такой же приторной улыбкой.
— Я бы хотел порекомендовать вам не принимать столь близко к сердцу все, что касается Келли. Можете спать спокойно, с ней все в порядке. В нашей клинике со всеми все в порядке.
Джина не растерялась.
— Я бы хотела сама в этом убедиться. Вы же пускали меня к ней до этого.
Роулингс покачал головой.
— Настоящий, серьезный курс лечения, который сейчас проходит Келли, к сожалению, не предусматривает визитов. Мне очень жаль, но это может только помешать полному излечению пациентки.
Джина теребила в руках сумочку. В ее голосе появилась некоторая растерянность.
— Что, даже члены семьи не могут навещать ее?
Роулингс удовлетворенно улыбнулся.
— Особенно члены семьи... Вы должны понимать, что мы не можем так сильно рисковать.
Однако Джина и в этом случае проявила невероятную изворотливость.
— Но ведь вы же сами только что сказали, что мы с ней не родственники? — мгновенно парировала она.
Но Роулингс демонстрировал полную неприступность.
— К сожалению, миссис Кэпвелл, я не могу позволить никаких исключений. Извините, я очень занят. Вы не могли бы покинуть мой кабинет?
С этими словами он демонстративно открыл папку с документами и стал изображать исключительную занятость.
Джина разочарованно посмотрела на него.
— Я не буду оспаривать вашего решения. Но, может быть, вы все-таки найдете возможность помочь мне?
Роулингс в изнеможении застонал и захлопнул папку.
— Каким же образом я могу вам помочь, миссис Кэпвелл? Я до сих пор не могу понять, чего же вам, собственно, надо?
Джина придала своему лицу таинственный вид и, наклонившись поближе к столу, за которым сидел Роулингс, сказала:
— Мне нужно кое-что узнать.

Озабоченно разглядывая полицейские протоколы, Круз Кастильо шел по коридору полицейского участка.
Недалеко от двери своего кабинета он увидел стоявшую к нему спиной Джулию Уэйнрайт.
Услышав за спиной шаги, она обернулась.
— О, Круз! — воскликнула Джулия. — Наконец-то, ты появился!
Кастильо вопросительно посмотрел на нее.
— Ты ко мне?
Джулия как-то растерянно пожала плечами.
— В общем, да. Хотя, честно говоря, мне нечего тебе сказать.
Круз открыл дверь своего кабинета и жестом пригласил Джулию войти.
— Я что-то не совсем понял, о чем ты говоришь... — озадаченно сказал он. — Ты смогла что-нибудь вспомнить?
Джулия развела руками.
— Ты знаешь, я, наверное, больше ничего не смогу вспомнить относительно этого вечера. Ну, то есть, кое-какие мелкие детали всплывают у меня в памяти, но, по-моему, это не имеет никакого смысла.
Круз бросил бумаги на свой стол и повернулся к Джулии.
— Так ты вспомнила что-нибудь относительно того вечера? Ты видела что-нибудь на дороге, ведущей к мысу Инспирейшн?
Джулия криво усмехнулась.
— Я не уверена в том, что это поможет...
Круз покачал головой.
— Ты напрасно так думаешь. В таком темном деле, как это, нам пригодится любая информация, какой бы мелкой и неважной она не показалась тебе на первый взгляд. Я веду это дело, и пока что у меня нет никаких, практически никаких зацепок. Может быть, если бы ты смогла хоть что-нибудь вспомнить, у меня бы появился ключ.
Джулия смущенно опустила глаза.
— В общем, я была не в лучшей форме... Кажется, — она сделала небольшую паузу, — я видела на той дороге машину.
Круз удовлетворенно кивнул.
— Но ведь это же прекрасно! Вот видишь, ты уже что-то смогла вспомнить. Может быть, ты разглядела марку или цвет автомобиля, ну, что-нибудь в этом роде? Подумай.
Джулия еще ничего не успела сказать, как дверь в кабинет Круза внезапно распахнулась, и на пороге показался окружной прокурор.
— Кастильо! — радостно воскликнул Тиммонс.
Но, увидев стоявшую в углу кабинета Джулию, он осекся.
— Так, так, так... Кажется, я вам помешал?..
Радостно потирая руки, он остановился рядом с Джулией и, многозначительно подняв брови, улыбнулся.
Она скептически оценила его театральные кривляния и отвернулась.
Стараясь не обращать внимание на ставшие для него привычными подколки со стороны окружного прокурора, Круз сказал:
— Кейт, вообще-то, мисс Уэйнрайт сообщила мне весьма любопытную информацию.
Тиммонс радостно потер руки.
— Вот как? Весьма и весьма любопытно. И что же такого тебе сообщила мисс Уэйнрайт?
— Она сообщила мне, что видела ту машину, которая совершила наезд на Иден Кэпвелл.
Тиммонс почувствовал, как руки его начинают покрываться потом.

Доктор Роулингс заинтересованно поднялся со стула.
— И что же вам так необходимо узнать, миссис Кэпвелл?
Джина удовлетворенно улыбнулась. Наконец-то, ей удалось найти ход, который, возможно, позволит вытянуть из этого сухаря хоть какую-нибудь информацию.
— Я хочу знать, когда Келли сможет выйти из больницы и предстать перед судом, — понизив голос, произнесла она.
Роулингс усмехнулся и развел руками.
— Но это невозможно предсказать! Видите ли, миссис Кэпвелл, процесс выздоровления психически больных пациентов не поддается никаким прогнозам и планированию. Здесь все зависит от душевного состояния самого больного, степени эффективности того или иного метода лечения, а так же желания пациента сотрудничать с лечащим персоналом. Так что относительно сроков, увы, я ничем помочь вам не могу. Мне кажется, что в данном случае полезнее для вас было бы запастись терпением и просто ждать.
Джина вскинула голову и посмотрела в глаза Роулингса.
— Но ведь, насколько мне известно, ей уже становится лучше. Ведь это так? Насколько я знаю, Келли уже поправляется...
Роулингс неопределенно помахал рукой.
— Да, вы правы. Однако до ее полного выздоровления еще очень далеко. Кстати, вы давно знаете Келли?
Роулингс постарался сменить тему разговора таким образом, чтобы это выглядело как можно естественнее. Тон его речи стал почти безразличным, словно он интересовался мелкими пустяками.
Этот маневр удался ему. Джина не придала значения вопросу Роулингса. Пожав плечами, она ответила:
— Да, я знаю ее уже несколько лет.
Роулингс едва заметно улыбнулся.
— В таком случае, вы наверняка, должны быть знакомы с ее друзьями.
— Безусловно, — ответила Джина. — Послушайте, доктор, я, конечно, не вправе давать вам советы. Однако мне кажется, что было бы очень неплохо, если бы вы смогли найти какое-нибудь лекарственное средство или метод лечения, которые позволили бы Келли быстро поправиться.
Роулингс усмехнулся.
— Зачем же?
— В таком случае она могла бы предстать перед судом. Это было бы...
Роулингс, не скрывая своего удивления, спросил:
— Миссис Кэпвелл, я никак не могу понять, почему вы так стремитесь поскорее увидеть Келли на суде? Причем не просто так, а по обвинению в убийстве. Это как-то не согласуется с вашим заявлением о том, что она вам очень дорога...
Джина вскочила с дивана и оскорбленным тоном заявила:
— Да я ее просто обожаю! Я уверена в том, что она невиновна и се оправдают.
Роулингс отвернулся, чтобы спрятать улыбку.
— А вот ее семья совершенно не уверена на этот счет... — ехидно заметил он. — Похоже, вы отличаетесь значительно большим оптимизмом.
— Они не знают того, что я знаю о Келли, — решительно заявила Джина.
Это заявление привело доктора Роулингса в такое возбуждение, что он поспешно обернулся и тут же спросил:
— Интересно, что же вы знаете? Вы не могли бы поделаться со мной?
Джина поняла, что поступает несколько опрометчиво, выдавая сразу же свою осведомленность в делах, касающихся пациентки доктора Роулингса. Но, слава Богу, она еще не успела наболтать так много, чтобы потом пожалеть об этом.
А потому ей не составило большого труда свернуть эту тему.
Уже с гораздо меньшим энтузиазмом она сказала:
— Она просто не в состоянии совершить подобного, я знаю ее лучше других...
Все это выглядело весьма неубедительно. Роулингс смотрел на Джину с явным разочарованием.
— Доктор, если бы могли хоть чем-то помочь, чтобы ускорить процесс выздоровления... — просительным тоном сказала Джина.
Он сухо отрезал:
— Мы сделали для нее все, что могли.
Каждый из них вел сейчас собственную игру.
Джину интересовали все возможные сведения о Келли, а доктор Роулингс пытался как бы исподволь, не в прямую, разузнать у Джины о том, что интересовало его больше всего.
— В нашей клинике применяются самые современные методы лечения, — сказал он и тут же, будто ненароком, спросил: — Кстати, вам незнаком один человек из числа друзей Келли? Вам говорит что-нибудь такое имя — Перл?
Джина недоуменно пожала плечами.
— Перл? Да это же дворецкий Кэпвеллов! Довольно неординарная личность... Честно говоря, мне довольно трудно представить, почему и в какой связи Келли могла упоминать о нем...
Роулингс едва не выдал себя.
Он резко повернулся к Джине и, мгновенно уцепившись за ее последние слова, спросил:
— А что вы о нем знаете?
Джина так брезгливо поморщилась, словно Роулингс пытался узнать у нее адрес городской помойки.
— Что я о нем знаю?.. — пробормотала она. — Да, в общем, не особенно много. Насколько мне известно, он любит устриц... Работал в рыбном ресторане... Вот и все... Я даже не могу себе представить, в связи с чем она упоминала Перла. Это такой незначительный, по-моему, человек, что Келли просто не могла интересоваться им. К тому же, подумайте сами, что такое дворецкий? Так, что-то незаметное.
Роулингс вдруг засуетился.
— Да, да. Возможно, вы правы. Это действительно что-то незначительное. Вряд ли это имеет отношение к делу. Вы должны извинить меня, миссис Кэпвелл, однако, я очень занят. Меня ждут важные дела.
Роулингс стал копаться в документах, лежавших на столе, давая ясно понять Джине, что разговор закончен. Джине все стало ясно.
Уже направляясь к двери, она остановилась и спросила:
— Простите, доктор, а можно я буду время от времени справляться у вас о состоянии здоровья Келли? Вы же не откажетесь давать мне такую информацию? Думаю, что для вас это будет не слишком обременительно.
Ядовито улыбнувшись Роулингс произнес:
— Только в допустимых размерах. Надеюсь, что для вас скоро будут хорошие новости.
Поскольку Джина все еще нерешительно топталась у выхода, Роулингс многозначительно произнес:
— Я вас больше не задерживаю, миссис Кэпвелл. Всего хорошего.
Джина униженно улыбнулась.
— Всего хорошего, доктор Роулингс. Благодарю вас за теплый прием.
Она вышла из кабинета и, чертыхаясь про себя, направилась по коридору к выходу.
Спустя несколько мгновений ее нагнала медсестра Ходжес.
— Миссис Кэпвелл...
Джина обернулась.
— Да, я слушаю.
— Позвольте вам напомнить, что вы должны на выходе сдать пропуск, который вам был выдан для посещения клиники.
Джина поморщилась.
— Пропуск? Какой пропуск?
Медсестра указала на бумажку, которая торчала у Джины из сумочки.
— Я говорю вот об этой бумаге.
— Ах! Да, да! — воскликнула Джина. — Конечно, конечно, не беспокойтесь...
Медсестра Ходжес проследовала по коридору к кабинету доктора Роулингса и без стука открыла дверь. Спустя несколько мгновений она исчезла за порогом.
Когда дверь за ней захлопнулась, Джина почувствовала, что кто-то дергает ее за рукав. Она обернулась, намереваясь возмущенно закричать, однако, увидела перед собой хрупкую темнокожую девушку, которая, низко опустив голову, стояла рядом с ней.
— Что? Что такое? — недовольно спросила Джина. — Тебе чего от меня надо? Что, хочешь, чтобы я тебя чем-нибудь угостила?
Но девушка упрямо замотала головой и, боязливо оглянувшись по сторонам, тихо произнесла:
— Келли...
Джина тут же замерла.
— Келли? Что Келли? Да, я приходила к ней.
Девушка ткнула пальцем в Джину и едва слышным голосом повторила:
— Келли...
Джина пожала плечами.
— Я не понимаю. Что, с Келли что-то случилось?
Девушка пыталась что-то сказать, однако от волнения у нее вырывались лишь какие-то бессвязные хриплые звуки.
Джина отвела девушку в сторону.
— Ты что, боишься меня? Не бойся, я действительно приходила, чтобы узнать о Келли. Ты хочешь что-то сообщить мне о ней? Ну, говори же. Я тебя внимательно слушаю.

Тиммонс немного пришел в себя.
Известие о том, что Джулия Уэйнрайт видела на дороге, ведущей к мысу Инспирейшн, машину, которая сбила Иден Кэпвелл, было для него ошеломляющим.
Взяв себя в руки, Тиммонс изобразил на лице насмешливую улыбку.
— Ну, так что же вы видели, мисс Уэйнрайт?
Джулия несколько смущенно сказала:
— Это была темно-бордовая машина. Она все время виляла. Так что мне пришлось посигналить, чтобы объехать ее...
Круз с сомнением потер подбородок.
— А что же было потом?
Джулия развела руками.
— А потом я потеряла ее из вида.
— Тьфу ты, черт! — в сердцах выругался Кастильо. — Ну, ладно. Ты потеряла ее из виду... И что?
Джина пожала плечами.
— Ну, мне показалось, что она свернула на мыс Инспирейшн.
Окружной прокурор, который с каким-то неестественным возбуждением расхаживал по кабинету, остановился, всплеснул руками и скептически расхохотался.
— Это невероятно! — воскликнул он. — Я просто не могу в это поверить! Потрясающе! Ты же была не в себе! Тебя остановили за вождение в пьяном виде. Ты набросилась на полицейского. И теперь ты хочешь, чтобы относились к тебе, как к надежному свидетелю?
Джулия возмущенно заорала:
— Я ничего не хочу! Я просто говорю о том, что мне удалось вспомнить! А ты сразу начинаешь вешать на меня всех собак.
Но окружной прокурор не унимался.
— Вспомнила? Или только вообразила, что вспомнила? — кричал он. — Как ты могла вспомнить? Ты же была пьяна в стельку...
Кастильо решил вмешаться в эту перебранку.
— Эй, эй, Кейт, погоди. Ты зря на нее набросился. Джулия не свидетельствует, а только дает мне информацию. Кейт, эта информация может мне пригодиться в расследовании этого дела. Что тебе не нравится?
Театральным жестом окружной прокурор закинул голову и прикрыл глаза рукой.
— Черт побери! — выругался он. — Мы по самое горло завалены делами и наш новый государственный защитник, — он ткнул пальцем в сторону Джулии, — должен работать. И должен работать на совесть. Долго ты будешь ее задерживать?
Круз вспылил.
— Джулия будет находиться здесь до тех пор, пока не расскажет мне все, что сможет вспомнить! — резко заявил он. — Если тебе что-то не нравится, Тиммонс, можешь покинуть мой кабинет.
Окружной прокурор тут же умолк.
— Нет, нет. Я хочу дождаться финала этого фарса. Надеюсь, ты не станешь выгонять меня отсюда?
— Нет, — без особого энтузиазма сказал Круз. — Можешь оставаться.
Подождав несколько секунд, чтобы все присутствующие и кабинете успокоились, Круз спросил:
— Джулия, ты видела водителя, который сидел за рулем этого автомобиля? Постарайся вспомнить.
Она с сожалением покачала головой.
— Нет, не помню.
Окружной прокурор с мстительным удовлетворением махнул рукой.
— Вот видишь, она ни черта не помнит. Я думаю, совершенно бесполезно пытаться вытащить из нее какую-нибудь информацию.
Круз, стараясь не обращать внимание на ехидство окружного прокурора, терпеливо продолжил:
— Джулия, ты можешь вспомнить еще что-нибудь. Постарайся, у тебя же есть время. Не надо торопиться...
Она на мгновение задумалась, а потом растерянно развела руками.
— Нет, Круз. Я уверена, что не смогу помочь. К сожалению, я действительно была не в форме.
Тиммонс удовлетворенно заключил:
— Вот именно, ты была права. Но в любом случае, спасибо за попытку... Ты выполнила свой гражданский долг. Так что... — он жестом пригласил Джулию к выходу.
Однако Круз воскликнул:
— Нет, нет! Я еще не закончил!
Тиммонс резко обернулся.
— Как! А я думал, что все уже позади.
Круз на мгновение задумался.
— Джулия, у меня есть к тебе предложение. Но, ты имеешь право отказаться от него, если посчитаешь, что это задевает твои права.
Она внимательно посмотрела на Кастильо.
— Я готова выслушать.
Тиммонс насторожился.
— Джулия, ты согласна подвергнуться гипнозу, чтобы расшевелить свою память? — спросил Круз. — В некоторых случаях это помогает.
Тиммонс, не скрывающий своей нервозности, воскликнул:
— Круз, да ты шутишь!?? Гипноз? Какой гипноз? Да это Иден нужен гипноз!
Но Джулия, не колеблясь ни минуты, решительно заявила:
— Я согласна.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно произнес Кастильо. — Насчет Иден ты, Кейт, прав. Гипноз нужен им обоим... Однако Иден здесь нет и, поэтому, если ты, конечно, не возражаешь, — с нажимом сказал он, — я начну с Джулии.
Окружной прокурор возмущенно замахал руками.
— Иден здесь нет только по той причине, что ты без моего ведома спрятал ее неизвестно где. Кроме того, ты должен был спросить разрешение на это у меня, как у окружного прокурора.
— В делах, которые касаются следственных мероприятий, — решительно возразил Круз, — я не должен спрашивать ни у кого разрешение.
Тиммонс мрачно усмехнулся.
— Но ведь мы оба решили, что она должна быть в Санта-Барбаре.
Круз раздраженно воскликнул:
— Извини, Кейт, но я так не считал! И, отнюдь, не соглашался с тобой в этом. Это была исключительно твоя идея. Если ты забыл, то я могу напомнить тебе, освежить твою память. А сейчас извини, я занят с мисс Уэйнрайт и хочу позвать полицейского психолога, пока он не ушел. Я имею на это право?
Тиммонс почувствовал себя посрамленным. Ему действительно нечем было крыть.
Ткнув пальцем в сторону Джулии, он сказал:
— Ладно, делай что хочешь, но дашь мне потом подробный отчет относительно этого дела.
Круз без особой вежливости препроводил окружного Прокурора к двери своего кабинета.
— Ладно, иди, Кейт. Мне некогда.
После этого Кастильо вернулся к своему столу и, трубку, набрал номер. Однако Тиммонс уязвленно воскликнул:
— И, вообще, мне не нравится, как ты ведешь это дело!
Круз опустил трубку телефона и с презрением сказал:
— Тебе не обязательно повторять это каждый раз как попугаю.
— Ладно, — ухмыльнулся Тиммонс. — Сообщишь мне о результатах немедленно.
Тиммонс вышел из кабинета Кастильо и обессиленио привалился к стене.
Ситуация складывалась для него не лучшим образом. Если Джулия сможет припомнить что-либо более существенное, нежели цвет автомобиля — например, кто сидел за рулем — то ему и Сантане грозят весьма крупные неприятности.
Маловероятно, чтобы ему удалось избежать ответственности, если такой свидетель, как Джулия Уэйнрайт сможет дать показания.
Попытавшись взять себя в руки, он медленно зашагал по коридору.
— Чарли, это Круз. Скажи, а доктор Маккензи на месте? Как только появится, передай ему, чтобы зашел ко мне. Я у себя в кабинете. У меня к нему есть очень важное дело. Спасибо.

Джина осторожно взяла Элис за руку.
— Если вы хотите сообщить мне что-то о Келли, — проникновенным голосом сказала она, — то я вас слушаю.
Но девушка молчала, кусая пальцы. Джина окинула ее недоуменным взглядом.
— Послушайте, как вас зовут?
Элис отрицательно помотала головой.
— Вы что, испугались меня? — с милой улыбкой произнесла Джина. — Не бойтесь. Я вам ничего дурного не сделаю. Вы поступили правильно, обратившись ко мне. Я — мачеха Келли. Я тоже очень беспокоюсь за нее, поэтому и пришла. Но доктор Роулингс не пустил меня к ней.
Элис стала возбужденно размахивать руками, а из глаз ее потекли слезы.
— Ну, говорите же! — повторила Джина. — Говорите все, что знаете! Что произошло? Вам что-то известно?
Элис снова взмахнула рукой и, глотая слезы, едва слышно выговорила:
— Келли...
Джина недовольно скривила лицо.
— Да я это уже слышала. Продолжайте. Что вы молчите? Если вы не можете ничего сказать, то я уйду.
С этими словами Джина чуть подалась вперед, изображая намерение уйти. И это подействовало. Элис внезапно воскликнула:
— Сбежали!..
Джина замерла.
— Что значит сбежали? Кто сбежал?
Сильно заикаясь, Элис пояснила:
— К-к-к-к-келли с-с-с-бежала вместе с-с-с П-п-пер-лом...
Джина остолбенела от удивления.
— Что? Перл?
Она на мгновение задумалась, а потом продолжила:
— Вы хотите сказать, что Келли где-то с Перлом?
Элис кивнула.
Джина по-прежнему недоверчиво смотрела на нее.
— Это правда? Вы действительно хотите сказать, мне, что Келли сбежала вместе с Перлом? И сейчас никто не знает, где они?
Элис в подтверждение этих слов стала трясти головой. Джина мстительно улыбнулась.
— Так поэтому доктор Роулингс спрашивал меня о нем? Теперь все понятно?.. Почему же он скрывал от меня это? Хм... Интересно...
Элис снова стала размахивать руками.
— Н-н-н-айдите ее, — выговорила она с трудом. — П-п-п-могите ей!
У Джины, разумеется, не было никакого желания разыскивать Келли и помогать ей из чисто альтруистических соображений. Келли должна была сыграть свою роль в игре, которую Джина затеяла против СиСи Кепвелла в связи с предъявленным ей судебным иском.
Разумеется, информация, которую сообщила ей эта странная девушка, была весьма ценной.
До тех пор, пока никто не знает, что Келли сбежала из клиники доктора Роулингса, Джина становится единственной владелицей этой информации. А уж как с ней поступить... Джина знала, что главное — не проболтаться раньше времени кому не нужно.
Все эти мысли пронеслись в голове Джины за одно мгновение.
— Помогите им, — снова повторила Элис. Джина криво улыбнулась.
— Да, да, конечно. Если я смогу... Спасибо. Спасибо за информацию. Пойду, побеседую с нашим милым доктором.
Оставив девушку в коридоре, Джина решительно направилась к двери кабинета Роулингса.
Он стоял посреди комнаты, активно обсуждая что-то с медсестрой Ходжес.
Джина самым натуральным образом ворвалась в кабинет и с порога решительно заявила:
— Доктор Роулингс, вы мне солгали! И я хочу знать почему! Я такого от вас не ожидала.
Роулингс растерянно повернулся к Джине и пробормотал:
— Миссис Ходжес... Что?
Джина многозначительно посмотрела на медсестру.
— Я хочу знать, что здесь происходит!
Роулингс засуетился.
— Сестра, оставьте нас, пожалуйста, вдвоем. Это конфиденциальный разговор, и мне не хотелось бы, чтобы его содержание вышло за пределы этого кабинета.
Миссис Ходжес гордо вскинула голову.
— Да, разумеется. Если случится что-нибудь непредвиденное, я буду рядом, в коридоре.
Когда за ней захлопнулась дверь, Роулингс попытался сделать хорошую мину при плохой игре. Растерянно улыбаясь, он развел руками и произнес:
— Миссис Кэпвелл, потрудитесь объяснить, пожалуйста, что все это означает. Почему вы врываетесь в мой кабинет, когда я занят важными делами?
Джина выразительно посмотрела на дверь.
— Это вы называете важными делами? — ехидно спросила она. — Ну, так вот. Келли здесь нет! Она исчезла из клиники. Почему вы не сказали мне об этом?
Роулингс заметно побледнел.
— Позвольте, но кто вам такое сказал? — вымолвил он. — Откуда у вас эта информация?
Джина, гордо подбоченясь, махнула рукой.
— Это неважно, доктор. Главное, что эта информация верна. Я знаю, что Келли сбежала. Но вы сами должны подтвердить это. Предупреждаю, что это в ваших интересах.
Глазки доктора Роулингса забегали. Чтобы хоть как-то прийти в себя, он с шумным вздохом опустился на стул и принялся объяснять:
— Да, я вынужден признать это. Келли сбежала из больницы. Но, хочу заметить, — он поднял вверх указательный палец. — Она, наверняка, сделала это не по собственной инициативе. Ее подбил на это другой пациент, который недавно появился в нашей клинике. Он уже неоднократно провоцировал Келли на подобные выходки.
Джина заняла место перед рабочим столом Роулингса и с любопытством подалась вперед.
— Интересно, что же это за пациент?
Роулингс поморщился так, словно одно упоминание этого имени доставляло ему зубную боль.
— Его зовут Леонард Капник. Он же Перл... — неохотно сказал доктор.
Джина изумленно воззрилась на главного врача клиники.
— Перл? Что за чепуха? Что он здесь делал, в этой больнице, да еще под чужим именем? Как вы говорите, его тут звали? Леонард Капник?
— Да, — кивнул Роулингс. Джина ошеломленно всплеснула руками.
— Но почему? Зачем он оказался здесь?
Роулингс опустил глаза.
— Вообще-то, это длинная история. Сейчас не это главное. Нам нужно найти Келли.
Доктор Роулингс вскочил со своего места и стал расхаживать по кабинету.
— Мы должны как можно быстрее вернуть ее в клинику. Иначе, последствия этого побега могут оказаться непредсказуемыми. Психика этой девушки серьезно нарушена, и она нуждается в длительном и тщательном лечении. А подобные выходки не могут не сказаться на ее состоянии. Как вы понимаете, мне не хотелось бы придавать это дело широкой огласке. Собственно говоря, в том пока нет необходимости.
Джина откинулась на спинку стула.
— Так что, никто не знает о ее побеге? Ни ее отец, ни полиция?
Роулингс отрицательно покачал головой.
— Нет. Мы сами ее ищем. Собственными силами. И я уверен в том, что скоро беглецы найдутся.
Джина подозрительно посмотрела на Роулингса.
— Почему вы так в этом уверены?
Он натужно рассмеялся.
— Они не могли далеко уйти без документов, без денег... Здесь им негде спрятаться. Так что нет смысла быть тревогу раньше времени.
Джина вскочила со стула.
— Вы хотите, чтобы я помогла вам найти Келли? — с сияющей улыбкой на лице предложила она.
Роулингс удивленно посмотрел на нее.
— Вы можете помочь мне? У вас есть какое-нибудь представление о том, где она может быть?
Джина утвердительно кивнула.
— Я знаю, где ее можно искать... Я могу найти ее быстрее вас.
Роулингс с сомнением покачал головой.
— А вы уверены, что сможете проделать это в одиночку? Как я уже говорил, мне не хотелось бы огласки этого неприятного инцидента.
Джина уверенно махнула рукой.
— Разумеется. Вы можете на меня положиться. Сотрудничество со мной обещает для вас немало пользы. Вы могли бы быстро найти Келли и вернуть ее в клинику, пользуясь моими услугами. А в результате, вам не пришлось бы никого ставить в известность о том, что произошло в вашей клинике, что в свою очередь оградило бы вас от серьезных трудностей в вашей работе. Сами понимаете, когда такое становится известно властям, журналистам, просто свободной публике, к вашей клинике будут обращены пристальные взоры. И вы уже не сможете поступать так, как вам заблагорассудится. Ну, а решившись на сотрудничество со мной, вы можете только выиграть...
Роулингс неуверенно покачал головой.
— Ну да, наверное, вы правы. Однако, мне не совсем понятно, что же в таком случае получите вы? Я пока, честно говоря, не вижу в этом деле никакой выгод для вас.
Джина победоносно улыбнулась.
— А вот тут вы ошибаетесь, дражайший доктор! Мне необходимо, чтобы после того, как вы вернете Келли в свою клинику, процесс ее выздоровления резко ускорился. И она смогла как можно быстрее выйти на свободу, чтобы предстать перед судом.
Роулингс попытался улыбнуться, однако, это был больше похоже на гримасу театрального актера.
— Ну, что ж. С этим мне все теперь ясно, — вкрадчиво сказал он. — Но есть еще один предмет, который меня интересует. Вы не отступитесь? Я могу доверять вам
Джина решительно взмахнула рукой.
— Я никогда не отступаюсь. Так что, не беспокойтесь. Ну, так что, мы договорились?
Роулингс потер руки.
— Обещаю, что если вы в течение суток найдете Келли и вернете ее сюда в мою клинику, я сделаю в чтобы ускорить лечение.
Джина кивнула.
— Ну, вот и хорошо. Я рассчитываю на ваше слово доктор Роулингс. В противном случае вы можете рассчитывать на очень большие неприятности. Всего хорошего. Мы еще увидимся.
С этими словами Джина уверенно направилась к двери и вышла из кабинета.
Под пристальным взглядом медсестры Ходжес, которая, словно цепной пес, стояла возле двери кабин главного врача клиники, Джина гордо прошествовала коридору и скрылась в холле.

Доктор Маккензи оказался высоким, немного полноватым мужчиной лет пятидесяти с начинавшей седеть шевелюрой.
— Добрый день, мистер Кастильо, — поздоровался он с Крузом. — Мой помощник передал мне, что вы хотели меня видеть.
Круз кивнул.
— Да, у меня есть к вам несколько необычная просьба, доктор.
Маккензи бросил любопытный взгляд на стоявшую возле окна Джулию Уэйнрайт.
— Да, мистер Кастильо, я вас слушаю.
Круз немного замялся.
— Видите ли, краткая история этого дела такова. Уэйнрайт, которую вы сейчас видите, работает и ведомстве окружного прокурора. Несколько дней назад с ней случилась довольно неприятная история, — он замолк, словно не решаясь продолжить.
Джулия повернулась к нему.
— Продолжай, Круз, не стесняйся. Я думаю, что все самое худшее для меня уже позади. А полицейский психолог это человек, которому можно доверить любые тайны.
Круз утвердительно кивнул.
— Да, ты права. Так вот. Мисс Уэйнрайт находилась и состоянии алкогольного опьянения. Был уже довольно поздний вечер, но она села за руль автомобиля. После кого она отправилась за город. Джулия ехала по дороге на мыс Инспирейшн. В то же самое время, на той же самой дороге неизвестный водитель, на пока не установленном нами автомобиле совершил наезд на находившуюся там мисс Иден Кэпвелл. К счастью для мисс Кепвелл, она осталась жива и даже не слишком сильно пострадала. Однако, дело не в этом. Водитель, который был за рулем машины, после того, как мисс Кэпвелл была сбита, не остановился и не пришел ей на помощь. Именно по этой причине мы возбудили уголовное дело и разыскиваем виновника этой трагедии. В начале мы подозревали в совершении наезда на мисс Кэпвелл мисс Джулию Уэйнрайт. Однако, затем, после тщательного обследования, выяснилось, что ее автомобиль не носит таких следов повреждений. Это однозначно свидетельствует в пользу мисс Уэйнрайт, но, к сожалению, не облегчает нашу задачу. Перед нами, по-прежнему, стоит задача найти автомобиль, водитель которого виновен в наезде на мисс Кэпвелл. К сожалению, у нас нет пока никакой информации, касающейся этой машины. Но мисс Уэйнрайт пришла нам на помощь. Она заявила, что никла по дороге на мыс Инспирейшн какую-то машину. Судя по ее словам, я пришел к предварительному заключению, что водитель, сидевший за рулем этой автомашины, находился в состоянии алкогольного либо наркотического опьянения, потому что автомобиль ехал очень странно: он вихлялся из стороны в сторону так, что мисс Уэйнрайт, которая хотела обогнать его, пришлось даже несколько раз сигналить, чтобы ей уступили дорогу. К сожалению, мисс Уэйнрайт удалось только вспомнить, что машина была темно-бордового цвета. Так вот, мне пришла в голову идея. А нельзя ли нам использовать гипноз для того, чтобы мисс Уэйнрайт могла вспомнить что-либо еще? Она весьма ценный свидетель в нашем деле, поскольку никаких других сведений об этом наезде у нас нет. Может быть, ей удастся под воздействием гипноза вспомнить что-либо еще какие-нибудь детали, касающиеся марки автомобиля, формы кузова, номера, хотя бы отдельных цифр или букв на номере. К сожалению, большего в расследовании этого дела, на что можно опереться, у нас нет. Я возлагаю большие надежды на такой сеанс гипноза.
Маккензи, который выслушал Круза не перебивая, с сомнением развел руками.
— Я, конечно, сделаю все, что от меня зависит, но я ничего не смогу вам гарантировать, мистер Кастильо. Вы сами должны понимать, что в таких делах очень трудно что-либо прогнозировать. К тому же, насколько я понял, вы, мисс Джулия, — он повернулся на стуле и кивнул головой, — были в состоянии сильного алкогольного опьянения, а это затрудняет нашу работу. Не хочу вас пугать, мистер Кастильо, но боюсь, что нам мало удастся узнать. Алкоголь разрушительным образом влияет на клетки головного мозга, и очень часто мы не можем восстановить ни крупицы информации, которой мог бы владеть человек, находившийся в состоянии сильного опьянения.
Круз тяжело вздохнул.
— Но все-таки я хотел бы, чтобы мы попробовали, доктор.
Маккензи поднялся со стула.
— Да, разумеется. Мы можем приступить прямо сейчас.
Кастильо кивнул.
— Это было бы великолепно. Джулия, ты готова?
Джулия кивнула.
— Да.
Маккензи показал на свой стул.
— Садитесь сюда, пожалуйста, мисс Уэйнрайт.
Джулия уселась на стул и положила руки на колени. Маккензи стал в двух шагах от нее.
— Мисс Уэйнрайт, я сейчас начну отсчет, когда я досчитаю до числа десять, вы уснете. Вы готовы?
Она утвердительно кивнула.
— Да. Можете начинать.
Скрестив руки на груди, Круз уселся на подоконник.
— Один, два, три четыре... — начал отсчет доктор Маккензи. — Пять, шесть, семь, восемь, девять, десять...
Джулия едва заметно покачнулась и прикрыла глаза.
— Итак, мисс Уэйнрайт, — тихим, вкрадчивым голосом произнес доктор Маккензи. — Вы едете на своем автомобиле по темной ночной магистрали. Перед вами автомобиль. Он делает на шоссе резкие движения. Скажите, какой это автомобиль?
Словно в полузабытьи Джулия тихо произнесла:
— Я не помню.
— Успокойтесь, — сказал Маккензи. — Давайте повторим еще раз. Эта машина мчится перед вами. Скажите, какого цвета этот автомобиль?
Джулия стала едва заметно раскачиваться на стуле.
— Темно-бордового... — спустя несколько мгновений промолвила она.
— Очень хорошо, — сказал доктор. — Продолжим. Какой формы кузов у этой машины? Вы видите ее перед собой?
Джулия, продолжая едва заметно раскачиваться, снова сказала:
— Не помню... Кажется, обычный...
Маккензи терпеливо произнес:
— Хорошо. Я буду называть вам типы кузова, а вы будете говорить «да» или «нет».
Тихим голосом она ответила:
— Хорошо, спрашивайте...
— Это был кузов типа «универсал»?
Джулия на мгновение задумалась.
— Нет.
— «Седан»?
— Нет.
— «Хэч бэк»?
— Да.
Круз удовлетворенно кивнул.
Доктор Маккензи едва заметно улыбнулся.
— Что ж, продолжим. Итак, это был автомобиль темно-бордового цвета с кузовом «хэч бэк». А какой у него был номер? Вы помните номер этой автомашины?
На лице Джулии отразились мучительные попытки вспомнить.
Однако спустя несколько мгновений она тихо сказала:
— Не знаю... Не вижу... Не могу сказать...
Маккензи терпеливо повторил:
— Давайте вспомним хоть какую-нибудь из цифр. От одной до десяти. Вы видите что-нибудь?
— Нет.
Круз уже начал нетерпеливо ерзать на подоконнике, но в этот момент Джулия вдруг сказала:
— Подождите. Я вспомнила... Там была буква «Т».
Кастильо достал из нагрудного кармана пиджака небольшую записную книжку и стал делать пометки.
— Ну, что ж, очень хорошо, — сказал доктор Маккензи.
— Может быть, вы вспомните еще какие-нибудь буквы. Это были согласные или гласные?
Джулия в изнеможении простонала:
— Нет, я не помню...
Маккензи тяжело вздохнул и повернулся к Кастильо.
— Да, похоже, это все. Мы вряд ли сможем что-нибудь из нее выудить. Обычно, в таком состоянии пациенты все вспоминают сразу же, без особого напряжения. Ну, а поскольку наша свидетельница была в тот вечер в состоянии алкогольного опьянения, то нам, по-видимому, больше не удастся ничего сделать.
Круз озабоченно покачал головой.
— А, может быть, попробуем еще раз? Давайте доктор. Мы же ничего не потеряем. Еще одна попытка... А вдруг ей удастся что-нибудь еще вспомнить.
Маккензи кивнул.
— Хорошо, в общем, это не трудно, поскольку я еще не выводил ее из состояния гипнотического сна. — Он снова повернулся к Джулии. — Давайте повторим еще раз, мисс Уэйнрайт. Вы можете вспомнить еще какие-нибудь цифры или буквы на номере машины?
Джулия осоловело хлопала глазами.
— Нет, не думаю, — последовал ответ. — Я помню только, что там была буква «Т». Был туман, я ничего не вижу, ничего не помню...
— Ладно, закончим на этом.
Маккензи подошел к Крузу.
— Да, похоже, это действительно все. Нам больше ничего не удастся узнать. Тем более, как видите, было вполне возможно, что Джулия просто не смогла разглядеть ничего.
Круз понимающе кивнул.
— Да, похоже, вы правы. Ну, ладно. Выводите ее из этого состояния.
Маккензи направился к стулу, на котором, полуприкрыв глаза, сидела Джулия.
Остановившись за ее спиной, он тихо сказал ей на ухо:
— Мисс Уэйнрайт, я начну медленно считать и на счет «три» вы проснетесь. Один... Два... Три...
На счет «три» Джулия снова едва заметно вздрогнула и широко раскрыла глаза.
Оглядевшись по сторонам, она спросила у сидевшего на подоконнике Круза:
— Ну, как? Что-нибудь удалось из меня выудить?
Кастильо уверенно кивнул.
— Да, Джулия, ты молодец. Ты нам очень помогла, спасибо тебе.
Она смущенно улыбнулась.
— Да не надо меня нахваливать. Ты мне лучше скажи, что удалось узнать.
Круз посмотрел в свои записи.
— Это была темно-бордовая машина с кузовом «хэтчбэк» и буквой «Т» на номере.
Джулия встала со стула, разминая затекшие колени.
— И все это, что я смогла вспомнить? По-моему, совсем не густо.
Но Круз не разделял ее мнение.
— Нет, это уже кое-что. Все идет нормально.
Круз соскочил с подоконника и подошел к доктору.
— Благодарю вас, доктор Маккензи, — сказал он, протягивая ладонь.
— Не за что, — улыбнулся тот, обмениваясь с Крузом рукопожатием. — Желаю вам удачи.
Когда доктор покинул кабинет, Джулия сказала:
— Мне очень жаль, что этот сеанс гипноза ничем особенным не помог тебе.
Круз отрицательно покачал головой.
— Нет, нет. Ты ошибаешься, Джулия. Этот сеанс нам очень помог.
Джулия тяжело вздохнула.
— Может быть, есть еще какие-нибудь источники? Может быть, есть еще какая-нибудь информация?
Круз пожал плечами.
— Вообще-то я жду результатов экспертизы с места аварии. Может быть, там что-то удастся обнаружить. Я только до сих пор ни понимаю, почему их все еще пет.
Круз подошел к столу и снял трубку телефона.
— Надо позвонить в отдел экспертизы и узнать, почему они там тянут с результатами.
Джулия растерянно оглянулась и со вздохом сказала:
— Ладно, я, пожалуй, пойду. Мне больше не стоит у тебя задерживаться, а то этот Аттила-варвар пришлет за мной наряд полиции, чтобы под конвоем препроводить на рабочее место. Если я тебе буду нужна, просто дай мне знать. Хорошо?
Круз на секунду оторвался от телефона.
— Ладно, спасибо, что помогла, Джулия. Всегда буду рад тебя видеть. Можешь приходить ко мне без приглашения.
— Я пошла.
Джулия вышла из кабинета, а Круз набрал номер телефона отдела технической экспертизы.
— Алло, это звонит инспектор Кастильо. С кем я разговариваю? А, это ты, Джо? Привет. Послушай, я жду результата экспертизы по делу, касающемуся наезда на Иден Кэпвелл, — брови его вдруг удивленно поднялись. — Что? Еще вчера отослали? Но я не получал ничего... Кого посылали? А он на дежурстве? Пришли его ко мне.
Кастильо положил трубку и, озабоченно потерев лоб, принялся барабанить пальцами по крышке стола.
— Хм... Совершенно непонятно, — пробормотал он. — Если результаты отсылали с нарочным, то я обязательно должен был получить. Я же вчера практически весь день был дома...
Спустя несколько минут в дверь кабинета постучали.
— Да! — крикнул Круз. — Войдите.
Вошел тот самый полицейский, который приносил пакет с документами, касающимися результатов технической экспертизы, домой к инспектору Кастильо.
Шагнув в кабинет, он снял фуражку и прижал ее к себе.
— Мне только что передали, что вы хотели меня инсп... инспектор Кастильо.
— Да, — кивнул Круз. — Я хотел узнать насчет результатов экспертизы.
Полицейский кивнул.
— Я уже знаю, что вы не получили этот отчет о результатах экспертизы.
Круз хмуро кивнул.
— Вот именно. Где ты его оставил?
— Вообще-то, — объяснил полицейский, — я отнес его вчера вам домой. Но вас не было, я отдал его вашей жене, Сантане.
Кастильо недоуменно пожал плечами.
— Странно, но она мне ничего не передавала. Наверное, забыла...
Полицейский махнул рукой.
— Ну, в общем, вы немного потеряли, что не прочитали его. Насколько мне известно, они нашли только осколки от фары.
Круз хмыкнул.
— Но это уже что-то. По крайней мере, теперь мы уже можем начать проверять гаражи и станции технического обслуживания автомобилей. Можно узнать, не видел ли кто-нибудь машину с буквой «Т» на номере и разбитой передней фарой. Может быть, кто-то уже обращался за ремонтом. Да, давай-ка, займись этим.
Полицейский утвердительно кивнул.
— Хорошо, я как раз сейчас свободен. Правда, я не знаю, что это может понадобиться.
Круз вскинул на подчиненного удивленный взгляд.
— Почему?
Полицейский развел руками.
— Недавно позвонил какой-то парень и сказал, что он все видел, что был свидетелем этого несчастного случая.
Круз резко вскинул голову:
— А где он?
— Сейчас будет здесь.
— Отлично! — воскликнул Круз. — Я буду на месте.
Вот это удача! На такое он даже не рассчитывал... Если обнаружился свидетель этого несчастного случая, то дело может решиться мгновенно.

ГЛАВА 14

Беседа Круза Кастильо со свидетелем наезда Иден Кэпвелл. В самой богатой семье Санта-Барбары воцаряется хаос. Джина получает приглашение на свадьбу. Подозрения Круза относительно жены получают подтверждение.

Круз вошел в здание Западного полицейского участка Санта-Барбары и сразу же направился к дежурному офицеру.
— Добрый день, я инспектор Кастильо из соседнего участка.
Он достал из кармана бумажник и предъявил документы и полицейский значок. Дежурный полицейский оторвался от бумаг.
— Я вас слушаю.
— Где-то здесь должен быть молодой человек, которого я ждал у себя в кабинете, но по ошибке он попал к вам.
Полисмен за стойкой улыбнулся.
— А, так это ваш парень. Извините, что я сразу не догадался. Просто я заступил на смену десять минут назад. Да, мне передавали, что вы должны заехать за ним.
— Так, где же он? — нетерпеливо спросил Круз.
Полицейский махнул рукой куда-то за спину Кастильо.
— А вон, сидит на стуле.
Круз оглянулся. У двери в широкий коридор, покачиваясь на стуле, сидел молодой человек совершенно отвязанного вида. На нем были одеты потертые кое-где до ветхости джинсы, разбитые до неузнаваемости кроссовки и серая рубашка, завязанная узлом на животе. Рассеянно поглядывая по сторонам, он что-то насвистывал. Правда, временами он прерывался, чтобы надуть огромный пузырь жевательной резинки.
Тяжело вздохнув, Круз направился к парнишке.
— Привет, — сказал он, — я инспектор Кастильо! Я занимаюсь делом о несчастном случае, который произошел на мысе Инспирейшн.
Молодой человек извлек невероятно большой пузырь из комка жвачки и, только расправившись с ним, поднял глаза на Круза.
— Я так понимаю, что мне тоже нужно представиться, — буркнул он.
Круз пожал плечами.
— В общем, это даже необходимо, поскольку информация, которую вы дадите, будет запротоколирована. Так что, чем раньше вы представитесь, тем лучше.
Парнишка резво вскочил со стула.
— О'кей, — воскликнул он, махнув рукой. — Меня зовут Тим Бертон. Я живу на Индипендент-авеню. Для начала достаточно?
Круз кивнул.
— Вполне.
Молодой человек непрерывно подергивался и пританцовывал, как будто весь состоял из маленьких пружинок. Активно уминая челюстями жевательную резинку, он спросил:
— Что, будем здесь разговаривать?
Круз иронически улыбнулся.
— Да нет. Лучше поедем ко мне в участок. Там есть весьма удобный кабинет, где никто не станет мешать.
Тим широко развел руками.
— Как скажете, мне все равно. Только...
Круз нахмурился.
— Что только?
— Я приехал на своей машине.
Круз махнул рукой.
— Ничего страшного. Езжай за мной, это совсем недалеко отсюда. Ты сколько лет водишь машину?
Парень широко улыбнулся.
— Месяца три.
Круз с недоумением посмотрел на него.
— А сколько тебе лет?
— Шестнадцать и три месяца.
Круз не удержался от смеха.
— Да, грандиозный водительский стаж. Ну, ладно, не отрывайся от меня.
Несмотря на свой короткий опыт вождения автомобиля, Тим оказался довольно резвым и в то же время осмотрительным шофером. Он аккуратно вел автомобиль следом за полицейской машиной Круза, пока наконец-то они не остановились на площадке перед участком. Спустя несколько минут они вошли в кабинет Кастильо, и парень, не ожидая приглашения, тут же бухнулся на стул, высоко задрав ноги.
— Сегодня я почему-то чувствую себя уставшим, — все также весело сказал он. — Наверное, слишком сильная жара действует на меня разлагающе.
Круз снял пиджак, повесил его по своему обыкновению на спинку стула и, достав из стола бланк протокола, принялся записывать.
— Так, Тим Бертон. Ты когда родился?
— Шестнадцатого апреля, семьдесят первого года.
— Родители живут с тобой?
Парень радостно кивнул.
— Ага. Я еще пока не научился зарабатывать себе на жизнь.
— Ладно, — сказал Круз. — Где вы живете?
— Индипендент-авеню, пятьсот двадцать два.
Круз записал данные свидетеля в протокол и откинулся на спинку стула.
— Ну, хорошо, с этим мы покончили. Теперь перейдем к главному.
Круз чувствовал, что начинает нервничать. Его охватило какое-то непонятное волнение. Точнее говоря, это был страх. Круз боялся, что показания этого парнишки подтвердят его догадки относительно Сантаны. Это был бы наихудший вариант.
— Значит, в тот вечер ты, Тим, был на мысе Инспирейшн?
Парнишка тряхнул копной белокурых волос и непоседливо заерзал на стуле.
— Да, — оживленно воскликнул он. — Я припарковал там свою машину. Мы были вместе с подружкой.
Круз с сомнением посмотрел на парня.
— А что, разве там есть стоянка?
Тим начал трясти головой.
— Ну, да, конечно. В общем, это даже не стоянка, а так, место, где можно поставить машину. Там же нет ни ограждений, ни знаков, ничего. Просто небольшая песчаная площадка. Ну, вот, короче говоря, поставил я свою машину и сижу. Ну, обычно в такое время мы занимаемся сами знаете чем, а тут нам помешали. Подъехала эта машина. Вы не поверите, тормоза визжали, как сумасшедшие. Я думал, что там за рулем сидит то ли пьяный, то ли наркоман. В общем, она остановилась невдалеке. Ну, я, конечно, заинтересовался, сами понимаете, кому хочется, чтобы в него врезался сумасшедший.
На минуту позабыв о своем живописном рассказе, молодой человек громко хлопнул жевательной резинкой. Круз поморщился.
— Тим, может быть, не стоит отвлекаться? Давай вернемся к делу.
Парнишка вернул жвачку на прежнее место и продолжил:
— Ага, так вот значит. Эта машина немного постояла, а потом она резко рванула с места, и я решил, что там какие-то мальчишки. Обычно, знаете, возьмут у родителей покататься и гоняют сломя голову. А потом машина вдруг опять резко развернулась, подалась назад. Выло такое ощущение, что все это происходит не на автомобильной стоянке, а на аэродроме. Я еще сказал Надин, это моя девушка: он, что, пытается взлететь, что ли? Да у него же нет крыльев.
Круз не сводил с Тима внимательного взгляда.
— А ты не видел, что это была за машина? Марка, тип кузова?
Тот озадаченно почесал макушку.
— Да вы знаете, в тот вечер был густой туман, я, общем, мало что видел. Ну, в общем, мне удалось кое-что разглядеть. Кажется, это был олдсмобиль восемьдесят шестого года, марка «Катлес» с кузовом «хэтчбэк», а машина была темно-бордового цвета.
Круз судорожно сглотнул. Это описание один в один совпадало с приметами машины, на которой ездила его жена Сантана. Чуть подавшись вперед, Круз тихо спросил:
— Скажи, а номера ты не заметил?
Тим развел руками.
— Простите, вот уж чего не видел, того не видел. Все-таки туман есть туман. Слава Богу, что хоть это удалось разглядеть. В общем, все это только из-за того, что я сгорал от любопытства. Мне хотелось узнать, кто же там сидит за рулем?
Напряжение нарастало. Круз уже сам стал чувствовать себя как на иголках. Облизнув пересохшие от напряжения губы, он спросил:
— А кто сидел за рулем?
— Она понеслась слишком быстро, я не успел как следует разглядеть.
У Круза непроизвольно сжались кулаки.
— Она? — переспросил он.
Тим улыбнулся.
— Да, за рулем была женщина. Конечно, мешал туман и все такое прочее, но я успел разглядеть — это точно, женщина. Можете не сомневаться.
— А как она выглядела? — быстро спросил Круз.
— Ну, я точно не видел. Точно знаю только, что у нее были темные волосы. Такие длинные и густые. Она наклонилась очень низко над рулевой колонкой, так, как будто плакала. А может, она была просто пьяной или накачанная наркотиками? В общем, я не знаю, мне трудно было разглядеть такие подробности.
Чтобы скрыть свое волнение, Круз опустил голову и, не поднимая глаз от протокола, спросил:
— А ты не заметил, она была одна в машине? Или, может быть, рядом с ней еще кто-то сидел? Был второй пассажир?
Тим откинул голову назад и в очередной раз надул пузырь из жевательной резинки и застыл в такой странной позе. Очевидно, это помогало ему думать.
— Не, не знаю, — наконец вернувшись в прежнее положение, ответил он. — Черт его разберет, может, там кто и был, но я, честно говоря, не разглядел. И вообще, по-моему, она не видела, куда едет. Я сказал Надин: с ней наверняка может случиться несчастье. Я действительно так сказал. Надин может подтвердить. Это уже потом я узнал, что не ошибся. В газетах напечатали, что какую-то женщину сбили на дороге возле того самого места, где мы с Надин проводили вечерок.
Круз тяжело вздохнул.
— Ладно, это очень полезная информация. Ты можешь что-нибудь еще добавить?
Тим почесал кончик носа.
— Не, наверное, это все. Круз поднялся.
— Спасибо тебе, Тим, за предоставленную тобой информацию. Ты мне очень помог. А сейчас можешь идти.
Парень подскочил со стула с такой же скоростью, с которой несколько минут назад бухнулся в него. Пожав протянутую ему руку, Тим весело сказал:
— Ну, надеюсь, что это поможет вам разыскать ту странную дамочку.
Круз заставил себя улыбнуться лишь невероятным усилием воли.
— Да, да, конечно. Сейчас нам будет гораздо легче. А теперь, пока. Будем держать связь.
Тим вышел из кабинета. Обернувшись у порога, он сказал:
— Надеюсь, что еще увидимся.
Круз натужно взмахнул рукой.
— Да, обязательно увидимся. Пока.
Затем, вдруг спохватившись, он крикнул:
— Эй, эй, Тим, вернись на минутку.
Парень обернулся.
— А что такое?
Круз развел руками.
— Мы ж забыли самое главное, нужно написать протокол.
Тим скривился.
— Это долго?
— Нет, буквально несколько минут. Я просто быстро перепишу твои основные показания, и ты поставишь свою подпись.
Тим скривился.
— А можно я сразу поставлю свою подпись, а вы напишите о том, что я вам сказал?
Круз не успел ничего возразить, как парнишка бросился к столу и поставил свою подпись на полупустом бланке.
— Инспектор, не беспокойтесь, я вам доверяю, — с радостной улыбкой сообщил он Крузу и спустя несколько мгновений исчез в коридоре.
Проводив его взглядом, Кастильо тяжело вздохнул и низко опустил голову. К сожалению, худшее из его догадок подтверждалось. Судя по всему, это был олдсмобиль восемьдесят шестого года, который он несколько месяцев назад купил специально для Сантаны. Машина темно-бордового цвета с кузовом «хэтчбэк». Судя по показаниям свидетеля, за рулем сидела именно она. Это для Круза было ясно, как божий день. Теперь оставалось определить еще одну немаловажную деталь — был ли кто-нибудь в машине вместе с Сантаной или она совершила наезд на Иден в одиночку?
Теперь для Круза была понятна вся нервозность, которую демонстрировала Сантана в последние дни. Сердце у Круза сжалось от трагического предчувствия. Он молил Бога, чтобы на самом деле все оказалось не так, чтобы это была не Сантана, чтобы нашелся еще кто-нибудь, кто бы мог опровергнуть всю информацию, собранную до сих пор. Но непостижимая и неумолимая, как рок, уверенность в ее виновности, росла.
Круз потянулся к телефонной трубке. Набрав номер, он, спустя несколько секунд, сказал:
— Соедините меня, пожалуйста, с номером Иден Кэпвелл.
Услышав спустя несколько секунд голос Иден, он сказал:
— Привет, это я. Да, у меня все нормально. Слушай, у меня к тебе есть один вопрос, на который мне нужен прямой ответ. Что ты делала на мысе Инспирейшн в тот день, когда произошло это несчастье?

СиСи нервно расхаживал по гостиной.
— Я немедленно должен позвонить доктору Роулингсу.
Он схватил со стола радиотелефон и, вытащив негнущимися пальцами антенну, набрал номер на трубке.
— Алло, доктор Роулингс? Это СиСи Кэпвелл. Да, я уже знаю. Сейчас меня интересует, какие меры вы предприняли для того, чтобы найти Келли.
Услышав невнятное объяснение Роулингса, СиСи вскипел.
— Доктор, если моя дочь не будет обнаружена в ближайшее время, будет очень плохо и вам, и вашему делу. Вы прекрасно понимаете, что мне стоит только пошевелить мизинцем, и на вашу клинику обрушатся неразрешимые проблемы.
— Мистер Кэпвелл, не надо мне угрожать, — сладким голоском ответил Роулингс. — Очевидно, кто-то дал вам неверную информацию обо мне и моей клинике. Так вот, уверяю вас, я всегда заботился о своих пациентах. Наверняка ваш источник сообщил вам, что это устроил больной, которого Келли звала Перлом.
СиСи возбужденно расхаживал по комнате, размахивая руками.
— Да, я слышал об этом. Мне уже сообщили про Перла. Единственное, чего я не могу понять, так это как вы, с вашим огромным житейским опытом и такой репутацией смогли вообще принять его за пациента.
— А вы хорошо знаете его? — спросил Роулингс.
— Естественно! — воскликнул СиСи. — Он был моим дворецким и шофером. Кто же, как ни я может знать его лучше других.
— Ага, понятно, — протянул Роулингс. СиСи проявлял нетерпение.
— Что вам понятно? — вскричал он.
— Он может повредить Келли, — ответил главный врач клиники. — Это довольно опасно для нее. Ведь у девушки нарушена психика.
СиСи просто побагровел от натуги.
— Доктор, я вообще не понимаю, на каком основании он вздумал помогать моей дочери? Его об этом никто не просил и никаких поручений ему не давали. Все, что он предпринял, было сделано, очевидно, по его личной инициативе. Никто из наших родных и близких не имеют к этому никакого отношения. Это абсолютно непонятная для меня история.
— Понятно...
— Вы сообщили в полицию?
— Нет, это преждевременно, — успокаивающим тоном сказал Роулингс. — Я думаю, что мы быстро сумеем справиться собственными силами. Во всяком случае, у нас есть все предпосылки к этому. Работа уже ведется, мои люди их разыскивают. Вы не должны сомневаться на этот счет, их найдут в ближайшее время.
Но СиСи взбешенно заорал в трубку:
— Что за чушь, доктор? Вы обязаны были позвонить в полицию. Я считаю, что это давно уже пора было сделать. Если вы это не сделаете немедленно, то я сам позвоню. Я не могу надеяться на простую случайность. Если у вас ничего не получиться...
— Простите, мистер Кэпвелл, — перебил его Роулингс, — если вмешается полиция, то в случае обнаружения ими Келли, это дело подвергнется большой и совершенно лишней для нас огласке. Я еще раз повторяю вам, мистер СиСи, мои люди уже ищут ее. Если они не обнаружат ее до исхода сегодняшнего дня, я обязательно позвоню в полицию, обещаю вам.
СиСи немного утихомирил гнев.
— Ладно, — тяжело дыша, сказал он. — Наверное, вы правы, доктор. Возможно, вам повезет. Только вы должны держать меня в курсе происходящего.
— Обязательно, — немедленно сказал Роулингс. — Да, и прежде, чем мы закончим этот разговор, я хотел бы уточнить у вас еще одну вещь. Скажите, этот ваш дворецкий-шофер Перл жил у вас в доме?
— Нет, у него была собственная квартира. По-моему, это где-то неподалеку. Я сейчас узнаю.
СиСи отнял трубку от уха и обратился к Кортни, которая внимательно слушала его разговор.
— Какой адрес у Перла?
Немного поколебавшись, она ответила:
— Харбо-стрит, двести пятьдесят пять.
СиСи повторил адрес в трубку и, заканчивая разговор, сказал:
— Доктор, у вас есть время только до вечера. Желаю удачи и жду звонка.
С этими словами он нажал на кнопку выключения телефона и со злостью хлопнул ладонью по антенне, загоняя ее внутрь корпуса.
— Черт возьми, — выругался Ченнинг-старший.
Стоявшая рядом с ним София, не скрывая своих расстроенных чувств, прильнула к нему. СиСи уже собрался было обнять и поцеловать ее, но вдруг вспомнил о еще одном свидетеле разговора, который с блуждающей улыбкой на устах стоял в нескольких метрах от них. Он внимательно посмотрел на Джину и с подозрительностью в голосе произнес:
— А зачем ты приходила к Келли? Что тебе вообще понадобилось в этой больнице? Что-то я не припоминаю, чтобы ты раньше испытывала к Келли теплые чувства.
Джина обиженно надула губы.
— А как бы ты узнал, что она сбежала из клиники?
СиСи нахмурился.
— Джина, ты пытаешься уйти от ответа. Я спрашивал тебя совершенно о другом. Ведь вы никогда не были друзьями. Так расскажи мне, зачем ты приходила в клинику?
Джина изобразила на лице глубоко затронутое недоверием чувство.
— В данный момент моей жизни Келли для меня самый важный и ценный человек.
В гостиной дома Кэпвеллов возникла немая сцена. СиСи, София и Кортни, широко раскрыв глаза, смотрели на торжествующую улыбавшуюся Джину.

После встречи с окружным прокурором в кабинете мужа, Сантана отправилась домой. Настроение у нее было паршивое, самочувствие — ни чем не лучше. Весь свет вокруг рисовался в черных красках. Однако она все-таки смогла кое-как перебороть себя и приготовилась к тому, чтобы встретить мужа дома спокойной и веселой. Она приехала домой на такси и первым делом достала из кипы журналов спрятанный там конверт с результатами экспертизы — тот, что еще вчера принес полицейский посыльный. Не обратив внимания на то, что край конверта оказался слегка надорванным — она была вчера слишком взволнованной, чтобы уследить за этим — Сантана положила его на стол возле телефонного аппарата.
Она успела это сделать очень вовремя — спустя несколько мгновений дверь прихожей распахнулась, и в дом решительно вошел — нет, влетел — Круз. Щеки его пылали, глаза сверкали каким-то яростным огнем, кулаки были сжаты. Услышав шум, Сантана резко обернулась.
— О, Круз, — растерянно пробормотала она. — Я и не ожидала тебя в такой ранний час дома. Ты, наверное, все-таки решил пообедать здесь?
Хотя морально Сантана приготовила себя к тому, чтобы выглядеть спокойной и вести себя естественно, но приход Круза расстроил все ее планы. Точнее, причина была в неожиданности его появления дома. Наверное, все-таки что-то случилось, иначе, он наверняка остался бы на работе. Возможно, какие-то новые сведения сообщил этот таинственный свидетель, за которым Круз ездил в соседний участок. В любом случае, она перепугалась. Растерянно взмахнув руками, она бросилась к кухне.
— Подожди, я сейчас приготовлю что-нибудь. Честно говоря, я тебя не ждала и поэтому тебе придется немного потерпеть.
Но он схватил се за руку.
— Подожди. Я не хочу сейчас есть.
Она почувствовала, как ноги ее начинают подкашиваться.
— А зачем же ты пришел? — едва слышно проговорила она.
Он не сводил с нее возбужденно блестевших глаз.
— Я хочу узнать, не передавали ли мне вчера отчет с результатами технической экспертизы, которую провести по материалам, обнаруженным на месте, где произошел несчастный случай с Иден.
Она вспомнила слова Тиммонса о том, как ей следует себя вести, и постаралась сыграть роль забывчивой супруги.
— А, да, — протянула она виноватым голосом. — Прости меня, Круз, я совсем упустила из виду, что это может тебе понадобиться. Вчера было столько дел, такой суматошный день. У меня совершенно вылетело из головы.
Маловероятно, чтобы Круз поверил в эти слова — слишком холодными были его глаза, слишком мрачным лицо.
— Вот как, — скептически хмыкнул он.
— Да, да, — она тут же бросилась к столу и, схватив лежавший там конверт, трясущимися руками протянула его мужу. — Вот он, возьми. Мне просто показалось, что это не настолько важно. Извини меня, Круз.
Он внимательно осмотрел конверт и, ткнув пальцем в надорванный край, сумрачным голосом спросил:
— Ты что, читала это?
Сантана так поспешно принялась оправдываться, что даже у самого непредвзятого свидетеля этого разговора сложилось бы впечатление о полной виновности Сантаны.
— Нет, нет, конечно, нет. С какой стати я должна была читать это?
Круз поднял пакет на уровень глаз и, ткнув пальцем в нарушенную оболочку, сказал:
— Обычно, в отделе технической экспертизы запечатывают очень аккуратно, а что это такое, я не понимаю.
Краска мгновенно хлынула в лицо Сантане. Она тут же отвернулась, чтобы не выдать себя. Круз тяжело вздохнул.
— Ну, ладно, посмотрим, что у нас здесь.
Он достал несколько сложенных пополам листков бумаги и, развернув, принялся читать.
— Сантана, как ты себя чувствуешь? — не отрывая от документов глаз, спросил он.
С наигранной улыбкой она повернулась к нему и воскликнула:
— Сейчас уже лучше. Точнее, я уже совсем хорошо чувствую. Кстати, я собиралась проехаться по побережью, так, чтобы проветриться.
Круз по-прежнему был занят изучением документов, но это не мешало ему вести разговор с женой.
— А зачем тебе на побережье? — с некоторой подозрительностью спросил он. — Насколько я понял, ты только что пришла. Тебе не хватило прогулки по свежему воздуху?
Сантана попробовала было оправдываться.
— Да, мне сейчас стало значительно лучше и я...
— Ты могла бы забрать Брэндона?
— Но он сейчас с мамой. Может, стоит оставить его там?
Круз пробежался глазами по последним строчкам документов и, сложив бумаги, сунул их назад в конверт. Со значением посмотрев на жену, он сказал:
— Я был в гараже и видел там твою машину.
Выдержав продолжительную паузу, во время которой Сантана едва заметно попятилась назад, Круз продолжил:
— Мне кажется, что машину нужно помыть.
Несмотря на то, что в словах Круза была слышна неприкрытая угроза, Сантана пока еще нашла в себе силы не отвести взгляд.
— Да, я знаю, — криво улыбнулась она. — Я как раз думала заняться этим после прогулки на берегу океана.
Он хмыкнул.
— Да?
Сантана поспешила перевести разговор на тему прогулки.
— Знаешь, было бы очень здорово, если бы ты смог поехать со мной, но, судя по всему, ты очень занят. Хочешь, мы сегодня вечером сходим на бейсбол?
Круз бросил на нее удивленный взгляд.
— Что-то я, честно говоря, никогда не замечал за тобой особой любви к бейсболу. По-моему, это один из самых ненавидимых тобой видов спорта.
Она все еще пыталась сохранять оптимизм.
— В общем, ты прав, но это дало бы возможность нам побыть вдвоем. Ведь это так редко бывает между нами.
— Пожалуй, я сегодня не пойду на работу, — с какой-то нечеловеческой улыбкой на устах, произнес Круз. — В оставшееся время мы займемся кое-чем другим.
От этой улыбки и металлического холодного голоса Сантану бросило в дрожь. Она засуетилась и, не зная куда девать трясущиеся руки, стала поправлять прическу.
— Ты... Ты, правда, можешь взять сегодня выходной? — пролепетала она.
Он уверенно кивнул.
— Что-то я сегодня не чувствую особой склонности к службе. Думаю, что мне больше не стоит возвращаться в участок.
Круз прошелся по комнате, рассеянно теребя в руке конверт.
— Да, мне действительно сегодня не до работы. Я все время думаю о тебе.
— Как приятно, — сказала Сантана.
В голосе ее, тем не менее, не было теплоты. Скорее, можно было услышать осторожность. И ее следующие слова подтвердили это.
— Да, — как бы невзначай спросила она, — а что этот свидетель? Ты уже поговорил с ним? Он дал какую-нибудь ценную информацию?
Круз неопределенно пожал плечами.
— Трудно сказать, окажется ли эта информация ценной. Он видел темно-бордовый олдсмобиль с кузовом типа «хэтчбэк». Машина, по его словам, умчалась с места аварии, и он даже не успел разглядеть ее номер.
— Ах, вот как? — сказала она. — Не очень-то много ты узнал. Здесь много подобных машин. Кстати, у меня тоже... — она осеклась, поняв, что поступила опрометчиво.
Круз как-то недобро улыбнулся.
— Да, кстати говоря, у тебя тоже машина такой марки.
Она поспешила замять этот разговор.
— Давай соберемся и отправимся куда-нибудь на побережье. Я так и не пообедала. Мы могли бы посидеть в каком-нибудь ресторанчике. Или, может быть, у тебя нет настроения? Тогда...
— Нет, почему же? Я готов.
Он бросил конверт на стол, и повернулся к жене.
— Мы можем ехать прямо сейчас.
Сантана засуетилась.
— Подожди минутку, я приведу себя в порядок.
Когда она исчезла в ванной комнате, Круз еще несколько минут задумчиво мерил шагами гостиную. В лице его выражалась самая разнообразная гамма чувств. Круз сейчас оказался в такой тяжелой ситуации, что такого нельзя было пожелать и врагу — вокруг него завертелся водоворот событий, в которые оказались вовлечены женщины, испытывавшие по отношению к нему глубокие чувства.

Джина взглянула на часы и заторопилась.
— Мне пора идти, всего хорошего, СиСи. София, счастливо оставаться.
Она быстро направилась к двери, но Ченнинг-старший окликнул ее.
— Джина, ты обещала зайти к Розе.
Джине хотелось покинуть этот дом, не нарвавшись на неприятности, однако, по-видимому, ей не удастся этого сделать. Тем не менее, она обернулась и изобразила на лице легкое изумление.
— Ах да, я совсем забыла. Спасибо, СиСи, что напомнил. Я сейчас же зайду к ней.
Она прошла по коридору к комнате служанки и постучала в дверь.
— Ты здесь?
Не дождавшись ответа, она вошла. Мать Сантаны вместе с Брэндоном сидели, наклонившись над столом. Мальчик учился писать.
— Роза, ты хотела меня видеть, — капризно сказала Джина. — Я была бы тебе очень благодарна, если бы мы могли перенести этот разговор на какой-нибудь более поздний срок, я очень тороплюсь.
Когда мальчик услышал ее голос и обернулся, Джина приветливо улыбнулась.
— Здравствуй, Брэндон, как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, Джина. У меня уже получаются заглавные буквы. Хочешь взглянуть?
— Нет, нет, — торопливо ответила она. — К сожалению, мне нужно идти.
Роза покопалась в стопке запечатанных конвертов, которые лежали на столе и, вытащив один, передала Джине.
— Это для тебя.
На лице ее была такая мстительная улыбка, что Джина, не промолвив ни слова, взяла конверт и быстро покинула дом Кэпвеллов. Захлопнув за собой дверь, она остановилась на пороге и долго смотрела на конверт с двумя тесненными золотыми кольцами. Почувствовав, как на глаза ее наворачиваются слезы, Джина опасливо оглянулась, будто боялась, что кто-то увидит ее плачущей. Достав из конверта приглашение, она в полголоса прочла текст:
— Имеем честь пригласить вас на церемонию бракосочетания Ченнинга Крэйтона Кэпвелла и графини Софии Армонти, которое состоится в доме Кэпвеллов по адресу: Парк Лэйн, Монтечито.
Джина смахнула скатившуюся по щеке слезу: «Она все-таки добилась своего...»

В редакционной комнате радиостанции «KUSB» зазвонил телефон. Хейли сняла трубку.
— Да, я слушаю, это радиостанция. Нет, к сожалению, я не могу сказать вам ничего по поводу Тэда и уж тем более его взаимоотношений с Роксаной. Извините, я не хочу разговаривать на эту тему. Я разговаривала уже со многими радиослушателями и по этому поводу могу только повторить: никакой информации у нас нет. Извините.
Она положила трубку и, кусая губы, вернулась к прерванному занятию. Но телефон снова зазвонил.
— Боже мой, — застонала Хейли, — когда это закончится. Я этого не перенесу. Если это опять какой-нибудь сумасшедший радиослушатель, которому нужны Тэд и Роксана, я просто брошу трубку, клянусь.
Тем не менее, она ответила на звонок.
— Алло.
В трубке раздался тихий, с сексуальным придыханием голос:
— Это Роксана. Я хочу сообщить, что все кончено. Больше не будет никаких звонков, никаких просьб. Игра завершена. Больше вы никогда не услышите о Роксане.
Хейли попыталась что-либо сказать, однако в трубке раздались короткие гудки.
Джейн задумчиво откинулась в кресле и несколько мгновений невидящим взглядом посмотрела на большой белый телефон в стиле ретро, по которому она только что разговаривала с Хейли.
— Прощай, Роксана, — едва слышно прошептала Джейн. — И здравствуй, Джейн. Ты больше не нуждаешься в этой маскировке. Ты можешь все сама решить. Тебе не нужна помощь.

Припудрив и подкрасив лицо, Сантана вышла из ванной комнаты.
— Ну, что ж, Круз, я готова. Мы можем ехать.
Думая о чем-то своем, он стоял у окна и пристально смотрел на медленно накатывавшиеся на золотой песок пляжа океанские волны.
— Круз, ты слышишь меня? — повторила она. — Поехали.
Круз обернулся.
— Сантана, у меня к тебе есть одна просьба.
Она настороженно посмотрела на мужа.
— Я слушаю.
— Давай поедем на твоей машине, — сказал он.
Она растерянно улыбнулась.
— Ну, что ж, я не возражаю. Просто, это звучит для меня действительно несколько удивительно, потому что обычно ты берешь свою машину, когда мы отправляемся куда-нибудь вдвоем.
— На этот раз я хотел бы, чтобы ты вела машину, — уклончиво ответил он. — Пойдем в гараж.
Сантана пожала плечами.
— Идем.
Через кухню они вышли в гараж.
— Сантана, а почему тебя, собственно, удивляет то, что я хочу ехать сегодня на твоей машине? Должно же быть какое-то разнообразие.
Она выглядела очень расстроенной.
— Тогда садись лучше сам за руль.
Круз внимательно посмотрел на автомобиль.
— Ну, и как, хорошо ездит?
— Прекрасно. Я открою дверь гаража.
Он остановил ее жестом.
— Подожди. Я должен тебе кое-что сказать.
— Что?
Он уселся на край капота.
— Ты знаешь, Сантана, — медленно произнес Круз, — что еще сообщил мне этот свидетель? Он видел, что за рулем была женщина с густыми темными волосами. Джулия Уэйнрайт, которая в тот вечер оказалась на месте наезда, видела, как машина повернула на мыс Инспирейшн. Речь идет об одной и той же машине. Это был темно-бордовый автомобиль. Джулия вспомнила также, что на номерном знаке была буква «Т».
Сантана гордо вскинула голову.
— Ты представляешь, сколько в этом городе темно-бордовых автомобилей с буквами «Т» на номере? — возбужденно воскликнула она. — Их сотни. А моя фара совершенно... — она осеклась и поняла, что совершила роковую ошибку.
Круз пронзил ее взглядом.
— Твоя фара совершенно что? Ну, говори. Ты же сказала мне, что не читала отчет технической экспертизы с места аварии.
Она попыталась оправдаться, однако выглядело все это крайне жалко.
— Я... Я помню, — заикаясь, сказала она, — что ты как-то упоминал о разбитой фаре. Круз, почему ты пытаешь меня?
Он поднялся и подошел к жене, которая испуганно прижалась к стенке гаража.
— Видишь ли, Сантана, когда заменяют фару, новая светит гораздо ярче старой, поскольку она чище. Проверим?
Ее губы задрожали, в глазах показались слезы.
— Делай, что хочешь, — глухо сказала Сантана, отвернувшись спиной к мужу.
Он помрачнел.
— Ладно.
Подойдя к машине, Круз сунул руку в открытое окно и щелкнул выключателем. Все оказалось именно так, как он и говорил. Левая фара ярким снопом света высветила съежившуюся возле двери фигуру Сантаны. Он медленно покачал головой.
— Это была ты. Ты сидела за рулем этой машины.

ГЛАВА 16

Доктор Роулингс навещает родителей Келли. Сантана пытается оправдаться. Кортни проявляет ревность по отношению к Келли. Пол Уитни догадался обо всем. Круз в безвыходной ситуации. Перл и его друзья мечтают. Кортни идет на риск.

День близился к концу, когда доктор Роулингс появился в доме Кэпвеллов. Разумеется, такое важное мероприятие не могло обойтись без присутствия Джины, которая уже несколько минут толклась в прихожей с отсутствующим видом, ей повезло, что СиСи до сих пор не появился и не выставил ее за дверь. Его просто не было дома.
— Здравствуйте, доктор, — медоточивым голосом сказала Джина.
— Добрый день, миссис Кэпвелл, — ответил он таким же тоном.
Она бы наверняка успела выудить у него интересующую ее информацию, однако в этот момент дверь дома распахнулась, и в прихожую решительно вошел СиСи.
— А, доктор, вы здесь, — хмуро сказал он. — Вам удалось что-нибудь выяснить?
Тот направился следом за СиСи в гостиную. Их примеру последовала и Джина.
— Да, разумеется, мне удалось разузнать кое-что новое, — сказал Роулингс. — Но прежде я хотел бы задать вам один вопрос.
СиСи остановился посреди гостиной и повернулся к собеседнику.
— Я вас слушаю.
— Вы не могли бы рассказать мне о Перле? — вкрадчивым голосом произнес Роулингс.
СиСи нахмурился еще больше.
— А что вас интересует? Подробности его биографии?
— В общем, и это тоже, — ответил Роулингс. — Где он раньше жил? Как он появился в вашем доме? Кто дал ему рекомендацию?
СиСи тяжело вздохнул.
— Успокойтесь, доктор, Перл эксцентричный человек, но он не преступник. Скажите, а вот эта женщина вам знакома?
Без особых церемоний он ткнул пальцем в Джину, которая испуганно попятилась назад. Роулингс пожал плечами.
— Но ведь это же миссис Кэпвелл.
СиСи смерил ее ненавидящим взглядом.
— Как вы считаете, эта женщина, — он намеренно употребил это слово, — принимала участие в побеге Келли из вашей клиники?
— Что? — возмущенно завопила Джина. — Это клевета.
Роулингс снисходительно улыбнулся.
— Конечно же, нет. Как раз наоборот, она проявляла всяческую озабоченность о судьбе вашей дочери.
— Благодарю вас! — воскликнула Джина. — Хоть кто-то здесь по-настоящему оценивает мои заслуги.
В комнату вошла София.
— СиСи, никаких новых сведений о судьбе Келли нет? Ее еще не нашли?
Ченнинг-старший метнул гневный взгляд на Роулингса.
— Судя по тому, что я услышал, ее еще не обнаружили.
София встревоженно взяла его за руку.
— Мне кажется, нам нужно немедленно звонить в полицию. Прошло уже слишком много времени, а ее до сих пор не нашли.
Глава семейства Кэпвеллов еще не успел открыть рот, чтобы ответить, как Джина торопливо воскликнула:
— Нет, нет, даже не думайте. Вы что, с ума сошли? Разве вы не понимаете, что ее сразу же арестуют? Это будет ужасный удар для ее психики.
Ченнинга-старшего охватила бешеная ярость.
— Здесь никого не интересует твое мнение! — заорал он. — Тебя вообще сюда никто не приглашал. Убирайся отсюда! И немедленно! Чтобы через десять секунд и духу твоего в нашем доме не было!
Она обиженно вскинула голову.
— Хорошо, я уйду. Но я непременно позвоню тебе потом, чтобы узнать новости.
СиСи смолчал.
— До свидания, доктор, — многозначительно сказала Джина, проходя мимо Роулингса. — Я думаю, мы еще увидимся.
Роулингс одарил Джину любезным взглядом.
— Всего хорошего.
Когда дверь за ней захлопнулась, Роулингс сказал:
— Я думаю, что вам стоит прислушаться к мнению миссис Кэпвелл. Огласка в нашем деле может только повредить. Не стоит привлекать полицию.
София возмущенно воскликнула:
— Что вы такое говорите, доктор? Моя дочь уже сутки как пропала. До сих пор ее не нашли. По-моему, вы вообще не предпринимаете никаких действий. После этого мы должны молча выслушивать ваши уверения и надеяться неизвестно на что?
Роулингс вымученно улыбнулся.
— Это так. Но мы ведем активные поиски.
СиСи пристально посмотрел на него.
— Доктор, вы отказываетесь от сотрудничества с полицией. Это весьма странно, если не сказать подозрительно.
Но Роулингс, как ни в чем не бывало, ответил:
— Я понимаю ваши отцовские чувства. Вы, конечно, расстроены из-за пропажи дочери, ваше поведение совершенно естественно. Вы сразу же начинаете винить во всем врачей.
София разъяренно бросилась на него, словно самка, защищающая своих детенышей.
— А вы виновны, доктор! — выкрикнула она. — И не пытайтесь уйти от ответственности, у вас это не получится. Только слепец может не видеть, кто вы на самом деле. Вам не удастся меня одурачить. А если вы по-прежнему будете уворачиваться, то я найду способ, как е вами справиться.
По лицу Роулингса стала разливаться бледность.
— Да, вы виноваты, и вы это знаете, — продолжала набрасываться на него София. — Я совершенно уверена и том, что это именно ваш курс лечения и ваши методы лечения довели Келли до отчаяния. Я вполне понимаю причины ее побега. Я понимаю, почему вы боитесь огласки этого инцидента — она просто не могла оставаться в том аду, который вы создали у себя в клинике. Вы правите там, как бог и царь. Вы расправляетесь с этими несчастными больными людьми железной рукой. Я уверена в том, что за малейшую провинность вы наказываете их самым строгим образом. Насчет правильности ваших методов лечения я, конечно, не судья — в этом должны разбираться медики, но мне кажется, что это должны быть судебные медики! Когда-нибудь вы ответите за все это!
Было бы наивно ожидать, что Джина мгновенно покинет дом Кэпвеллов, отказавшись от возможности ознакомиться с содержанием этого разговора.
Воспользовавшись тем, что никто в гостиной не обращал внимания на происходящее в передней части дома, Джина осторожно приоткрыла входную дверь и, затаившись у порога, жадно ловила каждое слово. Вот сейчас она была на своем месте, она чувствовала себя свободной охотницей, хозяйкой событий. Она сделала так, чтобы все это колесо завертелось, а для того, чтобы подливать масло в огонь, ей необходима была подпитка в виде свежей информации. Никакие честные методы тут не годились, а потому Джина не брезговала ничем: подслушать, украсть, влезть в чужие документы — все это было в ее стиле. Блуждающая улыбка озаряла ее лицо, когда она стояла на пороге дома Кэпвеллов.
— После всего, что произошло с Келли, вы хотите, чтобы мы хранили молчание? По-вашему, кругом идиоты? — гневно бросила София. — Вам это даром не пройдет.
Несмотря на такую гневную речь, Роулингс пытался держаться спокойно. Лишь слегка дрожавший голос и немигавшие водянистые глаза говорили о том, что слова Софии угодили точно в цель.
— Вы, конечно, можете обратиться в полицию, — с легкой угрозой в голосе сказал он. — Пожалуйста, звоните, у вас на столе телефон. Я думаю, что это будет очень мудрый ход. Только вы совершенно забыли о том, что, очевидно, я не единственный, кто постоянно помнит о том, почему Келли попала в мою клинику. Что же вы молчите? Забыли?
СиСи и София обменялись хмурыми взглядами.
— Вот именно, — торжествующе продолжил Роулингс. — Именно я и мои методы лечения, против которых вы так ополчились, спасли Келли от тюрьмы, куда она неминуемо попала бы по обвинению в убийстве. Да, вы можете позвонить в полицию и сообщить им о том, что Келли сбежала из клиники. В таком случае присяжным ничего не останется, как пересмотреть дело и признать Келли вменяемой. Вы представляете себе, что ее ждет? После того, как это произойдет, ей автоматически будет предъявлено обвинение в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Вы уверены в том, что ее оправдают? Как по-вашему, мистер СиСи, найдется в суде присяжных хоть один человек из двенадцати, который признает ее невиновной?
СиСи бросил на Роулингса мрачный взгляд исподлобья:
— А почему бы и нет? Доктор, почему вы так уверены в том, что каждый житель Санта-Барбары считает мою дочь убийцей?
Роулингс не скрывал своего торжества:
— Потому, что у нее нет доказательств собственной невиновности. У нее вообще нет никаких доказательств, она едва ли сможет сказать что-нибудь внятное. Но дело даже не в этом, а в том, что у вас действительно много врагов в этом городе, мистер Кэпвелл, и если этот процесс состоится, то они вряд ли оставят без внимания такую удобную и заметную цель. В вас в лице вашей дочери полетит такое количество стрел, что вам вряд ли удастся увернуться. И картина, которую я вам только что нарисовал, еще не самая мрачная. Обстоятельства могут сложиться так, что с Келли вообще произойдет что-нибудь непоправимое. Ведь ни мы, ни вы пока не знаем, где прячутся беглецы, куда они могут угодить. Келли отнюдь не находится в таком состоянии, когда без посторонней помощи она могла бы позаботиться о себе. 'За ней нужен присмотр, ее психика весьма легко ранима. Один только Бог, наверное, знает, что может произойти с несчастной девушкой, которая находится под влиянием этого непредсказуемого и социально опасного типа. Если их обнаружит полиция, то задержание или, того хуже, арест могут самым катастрофическим образом повлиять на психику вашей дочери. И тогда ни один, даже самый выдающийся психиатр, не сможет поручиться за последствия. Теперь, если вы все еще не верите моим словам, можете звонить в полицию.
София подавленно опустила голову. Да, ситуация несколько изменилась. Роулингсу удалось запугать родителей Келли.
— Доктор, — стараясь сдерживаться, произнес СиСи. — Я испытываю огромное уважение к профессии врача, но как бизнесмена меня все-таки интересует конечный результат. Насколько я мог заметить, состояние Келли отнюдь не улучшилось, но, как вы правильно сказали, сейчас нам нужно выиграть время. Ситуация поворачивается для нас не в лучшую сторону, пока мы вынуждены плестись в хвосте событий, а не опережать их. Я не хочу, чтобы моя дочь оказалась в тюрьме. Поэтому мы разрешим эту ситуацию следующим образом: вы быстро разыщете Келли. В противном случае я обращусь в медицинскую коллегию Южной Калифорнии с обоснованным требованием лишить вас лицензии на врачебную практику. Я думаю, что ваша клиника, оказавшись под пристальным вниманием экспертов, даст ассоциации немало поводов для этого. Тогда вас будут ожидать действительно большие неприятности. Не исключено, что вы еще долго будете расхлебывать последствия этого. Я надеюсь, что мы поняли друг друга.
Роулингс переминался с ноги на ногу:
— Да.

— Да выключи же свет, прошу тебя, — взмолилась Сантана.
Круз сунул руку в открытое окно и выключил фары. Он был возбужден так, что несколько секунд не мог нащупать тумблер.
— Так что, ты хочешь сказать, что это был несчастный случай? — гневно выпалил он. — Может быть, это вообще всем нам показалось, и не было никакого наезда! Что ты скажешь?
Она хватала ртом воздух, словно выброшенная из воды рыба. Даже в полутьме гаража было видно, что по лицу ее разлилась смертельная бледность.
— Да, это был несчастный случай, — едва слышно выговорила она. — Ты должен поверить мне, я этого не хотела.
Круз возбужденно подался вперед:
— И именно поэтому ты молчала такое долгое время?! — воскликнул он. — Ты же все время делала вид, что не имеешь к этому никакого отношения. Как после этого я могу верить тому, что ты говоришь?
Она нервно вздрагивала при каждом его слове, будто они причиняли ей физическую боль:
— Ты должен верить мне, Круз! Я осознала, что произошел наезд, только после того, как мы с тобой приехали в больницу. Я совершенно не подозревала о том, что произошло.
Он плотно сжал губы и, не отрывая взгляда от жены, произнес:
— Извини, Сантана, но я тебе не верю. Все это выглядит весьма неубедительно. По-моему, ты просто пытаешься уйти от ответственности.
Она истерично закричала:
— Но почему ты мне не веришь? Вспомни, в тот вечер был сильный туман, была ночь, я чувствовала себя плохо. Вспомни, в тот день я даже не выходила из дома, я чувствовала себя отвратительно.
— Да, я помню твои бесчисленные жалобы на здоровье, — мрачно сказал Круз. — Но я помню и еще одно: ты сказала, что провела этот вечер с Кейтом. Вы, судя по твоим словам, были в мотеле, где он домогался твоей любви. Вот что ты тогда сказала! Или это не так? Ты уже готова рассказать мне о чем-нибудь еще?
Сантана взмахнула руками:
— Круз, послушай, я не оправдываюсь, я ужасно переживала, но я ничего не знала. Клянусь тебе, мне было так больно, когда я узнала о том, что Иден попала в больницу. Я успокоилась только тогда, когда врачи сказали, что ее жизнь вне опасности.
— Ах, вот как! — скептически воскликнул Круз. — И ты решила после этого, что все в порядке, и можно скрыть то, что произошло. Не надо ни в чем признаваться, все великолепно, да?
У нее из глаз брызнули слезы:
— Я просто струсила. Ты не представляешь, как мне было страшно. Не знаю, был ли ты хоть раз в жизни в такой ситуации. Если бы был, то понял бы меня.
Он махнул рукой:
— А ты подумала, что было бы, если бы Иден погибла или осталась бы на всю жизнь калекой? Тогда бы ты созналась?
Она размазала по щекам слезы:
— Да, конечно, я бы призналась во всем. Неужели ты еще можешь в этом сомневаться?
— А почему ты не остановилась и не оказала ей помощь? Ты оставила ее на шоссе одну, несмотря на то, что была ночь. Как это, по-твоему, называется?
Она закрыла лицо руками и в изнеможении простонала:
— Но ведь я тебе уже говорила, Круз, я не видела ее.
Круз решительно взмахнул рукой:
— А я тебе уже сто раз повторял, что меня не устраивает твоя версия этого происшествия. Твои объяснения абсолютно нелогичны. Иден помнит, что после столкновения водитель остановил машину. Вы даете противоречивые показания, но я склонен верить Иден!
Сантана почувствовала, что зашла в тупик: с одной стороны она готова была все рассказать, но с другой... Сантана понимала, что еще хуже, чем правда об этом происшествии на шоссе, будет правда о том, что она была неверна мужу. Если Круз узнает об этом, то она рискует потерять его навсегда, К тому же Кейт Тиммонс был так убедителен, когда говорил ей о том, что нельзя рассказывать все до конца. Судя по тому, что произошло после этого, он оказался прав. Круз, узнав о ее вечерней встрече с окружным прокурором и о том, что она отказала ему, больше не возвращался к этому вопросу. Значит, и теперь она должна поступить так, как ей советовал Тиммонс — она должна молчать о том, что Кейт находился рядом с ней в машине и, тем более что он выходил из автомобиля после того, как они сбили Иден.
— Я... Я просто... Я не знаю, — забормотала она, — Я подумала, что это была выбоина. Кажется, я не останавливалась. Во всяком случае, я этого не помню.
Круз с недоверием смотрел на жену:
— А ты выходила из машины?
Та решительно покачала головой:
— Нет.
Круз тяжело вздохнул:
— А вот она говорит, что слышала звук открывающейся дверцы.
Сантана упрямо поджала губы:
— Иден ошибается. Наверное, ей это показалось.
Круз в упор смотрел на нее:
— А может быть, ошибаешься ты?
В се глазах еще теплились лучики надежды:
— Круз, ну почему ты так упорно отказываешься верить мне? Кем ты меня считаешь? Неужели ты думаешь, что я не оказала бы помощь Иден, если бы знала о том, что случилось?
Круз помолчал некоторое время, как будто ему было очень трудно говорить. Затем, набравшись, наконец, сил, он с невыразимой горечью произнес:
— Я уже не знаю, чему верить, а чему нет, Сантана! По-моему в наших отношениях мы уже зашли так далеко, что я уже совершенно не представляю себе, на что ты способна.
Она испуганно посмотрела на мужа:
— О чем ты? Ты все еще сомневаешься в моих словах? Но, Круз, я не способна на такое. Я не могу оставить человека умирать на шоссе.
Он угрюмо покачал головой:
— Раньше я думал, что ты не способна на супружескую неверность, но, скорее всего, я оказался не прав. Потом произошло вот это. Я даже представить себе не мог, что такое может случиться. И что же в результате? Ты лгала и изворачивалась после того, как совершила преступление. Ты знаешь, как это называется на юридическом языке? Покушение на убийство.
Вместо того чтобы униженно промолчать, Сантана гордо вскинула голову и бросила на мужа полный презрения взгляд:
— Я знаю, почему ты не веришь мне! — со злобой выкрикнула она. — Ты никогда мне не верил. В этом мире есть только одна женщина, чьи слова заставляют тебя безоговорочно повиноваться. Если бы на моем месте была Иден, ты не сомневался бы ни в одном ее слове. Да что я говорю, ты и так не сомневаешься ни в чем, что она тебе сказала, но ни одно правило не бывает без исключений. Круз, я не желала ее смерти. И если ты не веришь мне, то это только твои проблемы.
Он мрачно покачал головой:
— Это совсем не так.
Но она не слушала его:
— Каждый день на твой стол ложатся сводки о происшествиях, и ты хладнокровно расследуешь их. Но ты становишься совершенно другим, когда речь идет об Иден. Все всегда будут виноваты во всем, но только не Иден. Для тебя она святая, неприкосновенная, как какое-то высшее существо. Я только не понимаю, почему ты до сих пор живешь со мной, а не с ней. У вас получилась бы прекрасная пара. Ты бы се обожал, а она повелевала бы тобой, каждым твоим движением, каждой твоей мыслью. Впрочем, она и так делает это, но, увы, она пока еще не твоя жена. Твоя жена — это я, но, кажется, ты давно забыл об этом. А все мое отчаяние, все мои безрассудные поступки объясняются лишь одной причиной — я хотела тебе напомнить об этом, Круз, мы близкие люди, мы муж и жена, у нас есть прекрасный мальчик, мы должны быть вместе, но ты упорно не желаешь замечать этого. Для тебя существует только один объект поклонения — эта наследница миллионов, аристократка с голубой кровью, она означает для тебя все, а я ничего. За что ты так поступаешь со мной? Неужели я сломала тебе жизнь? Что между нами происходит?
Она умолкла, и в разговоре возникла небольшая пауза. Они словно набирались сил после этой изнурительной словесной перепалки. Оба дышали так тяжело, словно им только что пришлось пробежать марафонскую дистанцию. Наконец Круз примирительно произнес:
— Хорошо, давай вернемся к тому, с чего мы начали. Время для выяснения семейных отношений у нас еще будет. Л сейчас поговорим о том, что же произошло в тот вечер. Ты утверждаешь одно, Иден говорит другое. По ее словам, она направлялась к мысу Инспирейшн. Сантана вытерла остатки слез на щеках:
— Ну, и что, я не понимаю, что в этом особенного.
Круз бессильно покачал головой:
— Иден знала о твоем свидании с Кейтом на мысе Инспирейшн.
Сантана возмущенно выкрикнула:
— Она ошибалась!
Круз не сводил с нее глаз:
— А ты знала?
Снова потеряв контроль над собой, Сантана завизжала:
— Что я должна была знать? Не говори загадками! Ты знала о том, что ей было известно о вашем предстоящем свидании с Кейтом Тиммонсом?
Она схватилась за голову:
— О боже, ты думаешь, что я подстроила аварию из-за того, что хотела убрать свидетельницу? Ты так обо мне думаешь?
Круз всплеснул руками:
— Я ничего такого не говорил, я не делаю никаких выводов. Я просто пытаюсь восстановить истинный ход событий.
Она в отчаянии отвернулась:
— Я сказала тебе правду, а ты до сих пор пытаешься судить обо всем только на основании собственных догадок. Мне больше нечего сказать. Думай, что хочешь.
Неизвестно, что было бы дальше, если бы в этот момент дверь гаража не приоткрылась. Лучи предвечернего солнца осветили фигуру помощника Круза, полицейского детектива Пола Уитни.
— Что ты здесь делаешь, Пол? — раздраженно бросил Круз.
Тот растерянно пожал плечами:
— В доме никого не было, а отсюда доносились голоса. Я подумал, что вы...
Кастильо отрицательно помахал рукой:
— Пол, сейчас крайне неудачное время для разговора. Давай поговорим позже.
Сантана стояла, отвернувшись, плечи ее вздрагивали от рыданий.
Но Уитни уже вошел в гараж:
— Да, конечно, мы можем поговорить позже, — смущенно сказал он, — но у меня есть кое-какая новая информация.
Круз не скрывал своего недовольства:
— Ну, что еще за информация?
Уитни остановился рядом с машиной:
— Я прочитал протокол допроса свидетеля и у меня возникли некоторые вопросы.
Кастильо в изнеможении застонал:
— Ну, что еще за вопросы? Пол, неужели нельзя отложить это на более позднее время?
Но Уитни почему-то именно в этот момент захотелось продемонстрировать служебное рвение. Собственно, в этом не был ничего удивительного, это было вполне естественно для полицейского детектива, занятого расследованием важного дела. Просто он оказался не вовремя и в ненужном месте.
— И Джулия Уэйнрайт, и этот парнишка Тим Бертон показали, что наезд был совершен темно-бордовой марки "олдсмобиль" 86 года с кузовом "хэтчбэк". По словам Джулии там была буква Т на номерном знаке. Я вот хотел узнать, ты еще не проводил компьютерный анализ этих данных?
Круз отрицательно покачал головой:
— Нет, пока у меня не было времени для этого.
Нервы у Сантаны не выдержали и она, обливаясь слезами, выскочила из гаража.
— Подожди, Сантана! Куда ты? — закричал Круз и бросился за ней. — Погоди, мы еще не закончили наш разговор.
Уитни проводил их удивленным взглядом и озадаченно посмотрел на темно-бордовый "олдсмобиль" выпуска 1986 года, который стоял перед ним.
— Черт меня побери, — прошептал Уитни. — Кажется, я что-то начинаю понимать.
Он прошелся вокруг машины и остановился рядом с передним бампером. Ощупав рукой слегка измятое левое крыло, он осмотрел новенькую, сверкающую чистой поверхностью и без единой царапинки фару
Сантана стала рыться в стенном шкафу, доставая оттуда дорожный чемодан и сумку. Круз влетел в дом и схватил ее за руку.
— Ты что летаешь, Сантана? Что это ты надумала?
В бешеном возбуждении она вырвалась из его цепких рук и, швырнув чемодан на диван в гостиной, метнулась к шкафу:
— Я собираю свои вещи! Не мешай мне! — закричала она.
Круз оттащил ее за плечи:
— Что ты надумала?
С ненавистью глядя прямо ему в глаза, она проговорила:
— Я собираюсь уехать из города.
Он загородил ей дверь:
— Нет, я запрещаю тебе.
— А что, я арестована? — гневно закричала она. — Ты сейчас нацепишь на меня наручники и прочитаешь мне мои права, что я имею право на адвоката, имею право хранить молчание, да?! Мне и так все это известно. Да, у меня есть право хранить молчание, в этом доме никто не интересуется моим мнением! Я уже давно потеряла для тебя какое бы то ни было значение. Ты меня даже не замечаешь.
— Сантана, замолчи! — бешено заорал Круз.
— А что, — язвительно произнесла она, — все, что я скажу, может быть обращено против меня, да? Все, даже то, что я думаю и чувствую?
Она отвернулась, но он грубо схватил ее за плечо и повернул лицом к себе:
— А что ты чувствуешь?
— Не беспокойся, Круз, ты быстро решишь все свои проблемы. Я сейчас отправлюсь в тюрьму, а ты спокойно и счастливо заживешь с Иден, давай, ты давно мечтал об этом. Теперь мое место освободилось, и у вас не будет никаких препятствий для воссоединения. Моя постель свободна. Впрочем, по-моему, это всегда играло тебе на руку. Что ж, давай, тащи туда свою красотку Иден, поступай, как хочешь, а я ухожу.
Она бросилась к двери. Столкнувшись там с Уитни, она закричала:
— Ну, что ты так смотришь на меня, Пол?! Что, обнаружил разбитый подфарник? Ну, так и забирай его себе!
Резко оттолкнув его в сторону, она выскочила из дома. Помощник Круза ошалело посмотрел на своего начальника:
— Что происходит? Какой подфарник?
Но Кастильо бросился следом за женой, торопливо сказав на ходу:
— Пол, поезжай в участок, я скоро буду. Сантана, Сантана, подожди!

Перл понял, что оправдались его самые худшие опасения: в него влюбились обе девушки, и они обе знали об этом. Теперь он оказался как бы между двух огней — с одной стороны он был многим обязан Кортни, которая самоотверженно помогала ему во всем, а с другой стороны он испытывал чувства, близкие к любви, скорее по отношению к Келли. В общем, все это было крайне некстати. Вместо того чтобы решать собственные проблемы, он сейчас вынужден был оправдываться перед Кортни и успокаивать ее:
— Милая, ты ошибаешься, — примирительным тоном говорил он. — Ну, как ты могла такое подумать, что тебе вообще пришло в голову? Ведь тебе еще не в чем меня упрекнуть.
Она скептически фыркнула.
— Да?
Перл тяжело вздохнул:
— Кортни, у нас ведь с тобой прекрасные отношения. По-моему все складывается нормально. Да, я все еще не могу определиться в своих чувствах, но ты должна понять меня сейчас такое время, нужно немного потерпеть.
Она удрученно опустила голову
— Как я могу терпеть, когда между гобой и Келли происходит такое.
Он вдруг вскипел.
— А что между нами происходит? Послушай, не надо так говорить. Я хочу напомнить тебе об одном правиле: когда люди часто ссорятся, обычно они вскоре расстаются. Так вот, за последнее время мы ссорились уже несколько раз. Я боюсь, что это правило начинает действовать в наших с тобой отношениях. Но ведь все это происходило отнюдь не по моей инициативе. Кортни, ты не должна поступать так опрометчиво.
Она гордо вскинула голову:
— Тогда позволь мне напомнить тебе о вежливости. Женщина пересекает половину континента только ради единственной встречи с тобой, а ты воспринимаешь все это, как должное. Ты что, думаешь, что я была обязана бросить все и мчаться, сломя голову, к тебе?
Он развел руками:
— Нет, конечно же, я благодарен тебе и я рад тебя видеть. Просто, может быть, из-за всех этих событий я немного потерял представление о реальности.
Она с горечью продолжила:
— Но тебя даже не интересует причина моего возвращения.
Перл пожал плечами:
— Но ведь все очевидно.
Она взглянула на него с искренним любопытством:
— Неужели? Что же это за причина, если она так очевидна?
Перл немного помолчал и уже более спокойно ответил:
— Насколько я понимаю, ты просто не хочешь упустить меня из виду.
Кортни тоже сменила тон:
— Да, я должна извиниться перед тобой. Ты должен был вернуться назад в клинику для того, чтобы защитить пациентов доктора Роулингса, и я хотела тебе помочь. Именно из-за этого я и приехала.
Он улыбнулся:
— Спасибо за то, что ты вовремя появилась.
— А разве это имеет какое-нибудь значение? — грустно спросила она. — По-моему, тебе это абсолютно безразлично. Приехала бы я сюда или не приехала, ты чувствовал бы себя точно так же. Я уже начинаю думать, что совершила ошибку.
— О боже, — простонал Перл. — Ну, зачем ты приехала? Непостоянство женского характера всегда сводило меня с ума. Или ты считаешь, что после твоего отъезда я сразу же стал ухаживать за другими женщинами, немедленно бросился в чьи-то там объятия?
Она решительно тряхнула головой:
— Нет, я считаю, что другие женщины просто блекнут передо мной, и ты должен прекрасно это понимать. Если же ты этого не понимаешь, то...
Она уже готова была заплакать, но Перл нежно погладил ее по щеке:
— Я понимаю, понимаю это, — с улыбкой сказал он. Но она так и не успокоилась:
— Нет, ты совсем не знаешь меня, — упрямо сказала Кортни. — Тебе не известно о многих чертах моего характера. Да и как ты можешь меня понять, если даже и не пытаешься. Ты не хочешь понять мотивацию моих поступков, а все, что бы я ни сделала, вызывает у тебя только гримасу раздражения и недовольства.
Перл сокрушенно отвернулся:
— Кортни, ну почему ты не хочешь услышать то, что я говорю? Я благодарен тебе за твою помощь, я доверяю тебе, но ведь мы взрослые люди. По-моему, даже интеллигентные. Мы не должны вести себя как влюбленные подростки. Что, обязательно при каждой встрече нужно выяснять отношения, лезть куда-то вглубь, копаться до каждой самой последней клеточки, строить какие-то нелепые догадки? Что за чушь? — От досады он хлопнул кулаком об стену. — Мы не должны вести себя так глупо. Я умоляю тебя, не надо устраивать мне публичных сцен ревности, это абсолютно излишне. Таким образом, мы не укрепляем отношения друг с другом, а только разрушаем их. Ну, куда это годится, два или три раза мы встречаемся, и все время ты психуешь, и устраиваешь какие-то глупые скандалы.
Она оскорбленно отвернулась:
— Так ты считаешь, что я поступаю глупо, когда ревную тебя к Келли? — дрожащим голосом произнесла она.
Он тяжело вздохнул:
— Ну, ладно, может быть, я ошибся.
Она резко повернулась к нему:
— А может быть, и не ошибся. Посмотри, неужели и, не понимаешь, что происходит? Келли просто молится на тебя, она же боготворит тебя, она относится к тебе, как фанатичка.
Перл попытался оправдаться:
— Да нет же, ты ошибаешься. Она просто доверяет мне и рассчитывает на мою помощь. Это же так естественно. Мы были в таком месте, где без поддержки и дружеского отношения просто невозможно выжить.
Кортни опустила голову:
— Да, возможно, — едва слышно прошептала она. Она все еще была расстроена, и Перл, чтобы успокоить ее, тихим зовущим голосом сказал:
— Подойди ко мне. Я хочу тебя обнять.
Она тут же бросилась к нему на шею и прижалась к нему мокрым от слез лицом. Он нежно поцеловал ее и в этот момент услышал скрип открывающейся за его спиной двери. Обернувшись, Перл почувствовал, как его прошиб холодный пот — в дверях, растерянно глядя на обнимающуюся пару, стояла Келли.
— У вас все в порядке? — пробормотала она. — Просто мне показалось, что вы спорили...
Чаша терпения Кортни переполнилась. Она вырвалась из объятий Перла, схватила лежавшую на столе сумочку и метнулась к выходу:
— Мне очень жаль, но я не могу остаться, — оскорбленно заявила она.
— Кортни, Кортни, подожди! — воскликнул Перл. — Куда ты уходишь? По-моему нам еще есть о чем поговорить!
Она на мгновение задержалась в двери и, бросив весьма выразительный взгляд на свою соперницу, сказала:
— Я ни перед кем не обязана отчитываться.
Хлопнув дверью, она бросилась бежать вниз по лестнице, Перл озабоченно кусал губы:
— Черт побери, — вполголоса выругался он, — ерунда какая-то получается.
Келли вышла в прихожую и, смущенно опустив глаза, сказала:
— Перл, мне очень жаль. Я просто услышала шум, потом голоса смолкли... В общем, я начала беспокоиться.
Келли несмело спросила:
— А что происходит с Кортни? Почему она так разнервничалась?
Перл грустно покачал головой:
— Иногда я ее совсем не понимаю. Я пытаюсь объяснить ей, что происходит, но, по-моему, она мечтает о другом.
Келли понимающе кивнула:
— Она настаивает на том, чтобы ты вернулся в Бостон, да?
Он сокрушенно взмахнул руками:
— Да не знаю я, не знаю, чего ей надо. Ну, да, она уговаривала меня уехать в Бостон, но это было еще в прошлый раз. А что ей надо сейчас, я уже и не понимаю.
Келли доверительно посмотрела ему в глаза:
— Но, может быть, она права насчет Бостона? Доктор Роулингс не станет искать тебя там, ты сможешь там надежно укрыться.
Он с деланным возмущением произнес:
— Погоди-ка, погоди, ты о чем это говоришь? Какой Бостон, какое укрытие? Ты не темни, а лучше сознайся честно — ты хочешь избавиться от меня, да? Я тебе что, уже так сильно надоел?
Она отрицательно покачала головой:
— Да нет, конечно. Как ты мог такое подумать.
Он радостно улыбнулся:
— Отлично, в таком случае я остаюсь. И все наши проблемы мы будем решать вместе, о'кей, малыш?
Она посмотрела на него таким взглядом, что только слепой не догадался бы об истинной сути происходящего.

Круз выскочил на улицу, но Сантану догнать ему не удалось. Она села в проходившее мимо такси и исчезла. Зло выругавшись, Круз вернулся домой. Остановившись у порога, он оглянулся на улицу, словно надеялся, что Сантана одумается и вернется. Однако желтый бьюик с шашечками на борту исчез за поворотом, и Крузу пришлось войти в дом.
Там его по-прежнему дожидался Уитни. Сунув руки в карманы брюк, он задумчиво прохаживался по гостиной. Увидев расстроенное лицо Кастильо, он спросил:
— Куда она подевалась? Ты не догнал ее?
Круз мрачно помотал головой:
— Не догнал. Я могу только догадываться, куда она сейчас направляется. Лучше бы я вовсе не знал об этом. Наверное, так было бы проще и для меня, и для нее.
Он в сердцах хлопнул дверью:
— Ладно, Пол, не обращай на это внимания, — тяжело вздохнув, сказал Круз. — Я думаю, все как-нибудь уладится. Как-нибудь...
Он подошел к окну и задумчиво посмотрел на блестевший яркими красками послеполуденного дня берег океана. На берег успокаивающе накатывались волны, шуршала галька. В окно врывался пахнущий солью освежающий ветер. Однако Круз, казалось, не замечал этого. Его мысли были заняты совершенно другим.
Уитни молчал, но, не дождавшись от Круза приглашения к разговору, заговорил сам:
— Так ты не хочешь, чтобы я прогнал данные о машине через компьютер?
Круз по-прежнему стоял, отвернувшись к окну.
— Пока не надо, — глухо произнес он. — Пока не надо...
Уитни все понял:
— Мне очень жаль, — сочувственно произнес он. Кастильо мгновенно догадался, что его помощнику все известно. Он резко обернулся и, медленно покачав головой, сказал:
— И прошу тебя, Пол, держи язык за зубами.
Тот взволнованно подался вперед:
— Круз, но...
Круз успокаивающе поднял руку:
— Временно, конечно, временно. Не подумай, что я прошу тебя о чем-то дурном.
Уитни подавленно протянул:
— Но, может быть, ты расскажешь мне... Я еще не во всем разобрался.
Кастильо нахмурился:
— Я тоже еще не до конца разобрался в этом деле. Просто мне нужно время, чтобы расследовать все с абсолютной точностью.
Уитни задумчиво потер подбородок:
— Ты хочешь провести расследование негласно?
Кастильо кивнул:
— Да, мне приходится учитывать некоторые особые обстоятельства этого дела. К сожалению, я ничего не могу поделать.
Уитни с сочувствием взглянул на Круза, который с совершенно удрученным видом стоял у окна:
— Ну, что ж, поступай, как хочешь, — сказал Уитни. — Но, говоря откровенно, я тебе совсем не завидую. Ты оказался между молотом и наковальней. Тебе нелегко разобраться с женой и с твоей бывшей... Прости, это бестактно, конечно...
Круз бросил на него сумрачный взгляд, и Уитни торопливо повторил:
— Извини меня, Круз, извини. Но все-таки, мне кажется, что ты должен отказаться от ведения этого дела.
Кастильо вызывающе посмотрел на своего помощника:
— Ты так думаешь? Что же мне сейчас все бросить и уйти в тень только потому, что это я, а не кто-либо иной? Ты действительно так считаешь?
Уитни растерянно развел руками:
— В общем, на мой взгляд, тебе надо было отказаться от этого дела с самого начала. Ты напрасно ввязался в него. Слишком близкие отношения связывают тебя и Иден. Но раз уж так произошло, то теперь вдвойне необходимо отказаться от следствия. Чем дальше ты будешь погружаться в него, тем труднее тебе будет выбраться.
Лишь мексиканская гордость не позволяла Крузу сразу же признать правоту своего помощника:
— Почему ты все это говоришь?
Уитни горячо воскликнул:
— Потому, что ты мой друг, Круз! И я не могу спокойно смотреть на то, что страдает твоя репутация. Да, ты попал в щекотливую ситуацию, и теперь вокруг твоего имени может разыграться скандал. Ты должен передать это дело другому следователю. Иначе это плохо для тебя закончится. Прислушайся к моим словам, я не желаю тебе ничего дурного.
Но Кастильо надменно посмотрел на Пола:
— Мне кажется, что ты забыл о субординации, — сухо заметил он. — Пока что я твой начальник, а ты мой подчиненный. И приказы отдаю я, ты должен только подчиняться.
Пол попытался было что-то возразить, но Круз резко взмахнул рукой:
— Послушай, мне не безразлично твое мнение, черт побери, каким бы оно ни было. Но моя семья мне тоже не безразлична. Неужели ты не понимаешь, что в первую очередь я должен думать о своих близких, а потом уже о служебных делах.
Но Уитни упрямо покачал головой:
— Круз, — с глубоким сожалением сказал он, — ведь это ты сделал из меня полицейского. Неужели ты не ценишь нашу дружбу? Мы с тобой побывали в стольких передрягах! Вместе насмотрелись на такое, для чего другим целая жизнь требуется. И вот теперь, когда я даю тебе совет, ты даже не хочешь меня выслушать. Ведь ты вредишь только самому себе и своим близким, хотя думаешь, что пытаешься принести им пользу. Но так не будет, уверяю тебя. Ты только проиграешь. Я не хочу, чтобы ты потом с сожалением вспоминал эти мои слова. Сделай так, как я тебе советую, пока не поздно. У тебя еще есть время повернуть все так, чтобы не замарать свое доброе имя. Ты только на минутку представь себе, что может случиться, если о происшедшем догадаются окружной прокурор или, того хуже, журналисты. Знаешь, что будет после этого? Тебя вышибут с работы, и это в лучшем случае. Может быть, я сейчас говорю не слишком убедительно, но ты должен понять меня — я волнуюсь, я волнуюсь именно из-за тебя. Ты мне очень небезразличен.
Южная гордость не позволяла Крузу прислушаться к совету своего младшего друга:
— Пол, — отчужденно сказал он, — возвращайся-ка ты лучше в участок. Я разберусь во всем сам.
Уитни бессильно сжимал кулаки:
— Но ведь она уедет из города.
Отвернувшись, Круз глухо произнес:
— Нет, не уедет.
Уитни удрученно опустил голову:
— Ну, хорошо, я возвращаюсь в участок. Только у меня будет к тебе одна просьба, Круз. Постарайся скорее позвонить мне. Это тебя устраивает?
Кастильо резко обернулся и вызывающе спросил:
— Я должен воспринимать это как угрозу?
Уитни с сожалением посмотрел на Кастильо:
— Нет. Это — поддержка.
С этими словами он вышел из дому, оставив Круза наедине со своими тяжелыми раздумьями. Да, сейчас никто не мог помочь ему. Только он один мог решить все. К сожалению, только он сам...

Увидев обращенный на него полный любви и обожания взгляд Келли, Перл смутился:
— Я думаю, что нам нужно вернуться к нашему другу Оуэну, он, наверное, совсем заскучал там, — торопливо сказал он, чтобы сменить тему.
Келли неожиданно захлопала глазами, как будто приходила в себя после долгого гипнотического сна:
— Ах, да, да, конечно. Он там один, пойдем к нему.
Они вернулись в маленькую комнатушку, заваленную книгами.
Мур растерянно стоял в углу, не осмеливаясь поднять глаза.
— Оуэн, — с напускной веселостью сказал Перл, — ты чего приуныл? Ну-ка, расслабься, сейчас мы будем отдыхать. К счастью, угроза миновала, и у нас есть время успокоиться и придти в себя.
Мур кисло посмотрел на Перла:
— А где же твоя девушка? — прошамкал он. Перл беспечно махнул рукой:
— Она ушла. Мы теперь одни.
— А-а-а, — понимающе протянул Оуэн, — только вот надолго ли?
Перл хлопнул его по плечу:
— Да не грусти ты так, Оуэн. Ладно, чувствую, что надо кое-что предпринять, чтобы развеять тоску.
Он встал посреди комнаты и, театрально воздев руки к небесам, воскликнул:
— Господа! Мы начинаем отдых. Ее Величество первая леди Америки мисс Кортни покинула нас, так что располагайтесь поудобнее и чувствуйте себя как дома.
Едва заметно прихрамывая — еще давала о себе знать травма лодыжки, полученная им при бегстве из больницы — он уселся на небольшой, но весьма уютный диван, заваленный подушками. Однако Мур по-прежнему стоял в углу:
— А если доктор Роулингс вернется? — перепуганно сказал он.
Перл беззаботно пожал плечами:
— Ну, подумай сам, Оуэн, он уже приходил один раз, да и к тому же не в одиночку, никого здесь не нашел. Зачем ему приходить еще раз, какой в этом смысл?
Несмотря на все красноречие Перла, он все еще никак не мог убедить Оуэна, что бояться им нечего. Тот по-прежнему боязливо стоял в углу, ковыряя ногти.
— О, черт возьми, — простонал Перл, вставая с дивана, — друг мой, Оуэн, мы же столько времени провели с тобой в одной палате, ты знаешь меня, наверное, лучше, чем кто-нибудь другой в этой стране. Я тебе даже рассказы свои читал. Неужели ты стал сомневаться в правильности совершенного нами поступка?
Прихрамывая, он подошел к Муру и ободрительно хлопнул его по плечу:
— Если сомневаешься, то лучше решай сразу.
Мур со страхом взглянул на собеседника:
— Что... Что ты и имеешь в виду? — заикаясь, спросил он. — Что я должен решить?
Перл доверительно посмотрел ему в глаза:
— Я хочу сказать, что никто не держит тебя здесь. Ты в любой момент можешь вернуться в клинику.
Мур с неожиданной для Перла и Келли решительностью тряхнул головой:
— Нет-нет, ни за что на свете! Я не хочу возвращаться в больницу доктора Роулингса. Он обязательно посадит меня в изолятор или, может быть, даже применит электрошоковую терапию. Я этого очень боюсь. Если даже он не станет наказывать меня, я все равно не хочу туда возвращаться.
Перл улыбнулся:
— Что, тебе понравилось на свободе?
Мур стал энергично кивать головой:
— Да-да, конечно! Свобода — это великолепно. Помнишь тот день, когда ты организовал для нас торжественный ужин в этом устричном ресторане? Это было чудесно, это было незабываемо. Я многим тебе обязан. Я благодарю тебя.
Келли тоже радостно улыбнулась:
— Да, я тоже помню этот день. Ты не представляешь, Перл, как тогда было здорово. Я помню рассказы, которые ты мне читал. Это было великолепно. Послушай, а с тех пор ты больше ничего не написал?
Перл развел руками:
— Для этого у меня уже почти не было времени. Если помнишь, Роулингс лишь на несколько дней выпустил меня из изолятора. К сожалению, все, что я успел насочинять за те дни, осталось в клинике где-то под матрацем моей постели.
Келли с сожалением покачала головой:
— Они там пропадут.
Перл беспечно пожал плечами:
— Ну, и что? По-моему, они получились не слишком удачными. Будем считать, что это были всего лишь предварительные опыты.
Келли снова покачала головой:
— Очень жаль. Твои рассказы так успокаивали меня. Я готова была бы слушать их целыми часами.
Перл мягко улыбнулся:
— Знаешь, я могу тебя обрадовать. В прошлый раз ведь я прочитал тебе не все, что захватил тогда с собой.
Она оживилась:
— Да, я это помню, ты говорил.
— Ну, так вот, — подхватил он, — эти рассказы у меня здесь. Я могу прочесть вам один из них.
Келли обрадованно захлопала в ладоши:
— Прекрасно! Великолепно! Оуэн, а ты слышал, какие рассказы пишет Перл?
Мур растерянно пожал плечами:
— Так, кое-что, совсем мало. Келли подскочила к нему:
— Ты обязательно должен послушать. У Перла настоящий литературный талант. Сначала я не понимала, откуда у него такие способности, но теперь мне все стало ясно.
Она показала на полки с книгами:
— После общения с такой литературой невозможно остаться равнодушным к перу, — закончила Келли. — Садись же поскорее, Оуэн, давай послушаем.
Мур уселся в стоявшее здесь же кресло, а Келли устроилась прямо на полу, обхватив руками колени. Перл покопался на одной из полок и вытащил оттуда сложенные вчетверо листки бумаги:
— Так, — он задумчиво почесал лоб, — что бы это вам прочитать? Ага, вот, нашел. Совсем небольшой рассказ, я назвал его «Неведомая цель». Слушайте.
Он поудобнее пристроил на диване больную ногу и стал с выражением читать:
«Запущенная наземной строевой командой стальная ракета мгновенно исчезла из виду. Лишь темные хлопья дыма на фоне синего неба отмечали крутую траекторию ее взлета. Снаряд прорезал воздух, направляясь к неведомой цели.
Ему предстояло преодолеть безмерные дали и попасть в некую точку земного шара. Возможно, цель — пустынная степь или остров посреди океана, возможно — большой город, жители которого еще ничего не знают о чудовищной силе мчащегося к ним метеора.
Похожий на серебряную рыбу, я летел через пространство эфира намного выше той сферы, где рождаются окутывающие землю облака. Непостижимо глубоко подо мной проносились необъятные земные просторы. Стальная ракета, в которую я был заключен, мчала меня сквозь время.
Секунды застыли. Более того, время остановилось. Оно остановилось, меж тем как я сам мгновенно превратился в будущее, которое станет настоящим, едва лишь снаряд коснется земли.
Я был пленником полета, пленником стремительно надвигавшегося свершения. Если я — создание божье, то неотвратимый, как смерть, удар, навстречу которому я лечу, будет означать мою гибель, суд над самим собой в очистительном пламени, издавна знакомом мудрецам и поэтам.
Если же я стал теперь сосудом дьявольским, тогда зло, приготовленное современными учеными-отравителями, разольется, как из ящика Пандоры, по свету, уничтожая все на своем пути.
Исход казался неопределенным; но, судя по всему, моему личному «я» угрожало превратиться в нечто сверх личное.
Отчетливое ощущение непрестанного подъема еще владело мной. Но вскоре я почувствовал, что кривая взлета миновала свою высшую точку, и вместо того, чтобы уйти в звездные миры, к солнцам космоса, стальной корпус ракеты, словно обретя собственную волю, резко наклонился и устремился вниз, к нашей планете.
Я чувствовал, что падаю. Уже начал смутно угадываться покров земного тела, уже можно было различить контуры морей и материков. Стали заметны небольшие выпуклости, прямо на глазах выраставшие в горные хребты. По яркому сверканию распознавались ледники с их нетронутым одиночеством.
Опускаясь все ниже, я видел проступающие артерии рек, голубые сгустки озер; видел паутину дорог, покрывающую поверхность земли; видел пятна темных лесов, светлых полян, пестрых нив и разбросанных кучками городов.
Я испытывал ощущение, что крутизна падения уменьшается и переходит в плавное скольжение. Я различал заботливо огороженные участки свидетельство трудов земных. Мне казалось, я могу разглядеть селения, виноградники, фруктовые сады, возделанные поля.
Ибо человек всегда стремится к деятельному существованию, он живет среди упорядоченной им природы.
Подо мною проносились населенные районы, уже отчетливо разделявшиеся улицами на жилые кварталы; мосты и башни вырисовывались на фоне ландшафта; поезда, которые я обгонял, отбрасывали медленно ползущую тень.
Я не знал, над какой страной нахожусь, не в состоянии был даже определить часть света. Я знал одно: это кусок земли, куда меня метнули с неудержимой силой. Около секунды подо мной был силуэт большого города.
Снизившись почти до бреющего полета, я видел сотни тысяч человеческих существ, как бы обороняясь поднявших вверх руки и уставившихся в небо, откуда надвигалась на них моя серебряная рыба.
И вдруг я узнал в этом городе свой родной город. Стрелок и пуля, выстрел и цель, гонец и послание — все слилось воедино. Едва владея собой, я увидел сразу же за городом ту самую возвышенность, с которой меня запустили в ракете.
Как, неужели я обогнул весь земной шар? Неужели на самой вершине жизненного пути, в стратосфере, духи, само существование которых отрицается, незаметно повернули меня обратно, в соответствии с их законами, и теперь я, словно бумеранг, возвращаюсь к исходной точке?
И до того, как последовал удар приземления, я успел заметить на краю поля стартовую команду, уходившую домой — значит, с момента запуска прошло совсем немного времени.
Все разом оглянулись и кинулись наземь. В тот же миг я коснулся земли, и она треснула, раздалась в стороны, разверзлась гигантской воронкой. Из меня или вместо меня — кому дано это различить? — вырос огромный столб пламени».

Он умолк. Келли задумчиво произнесла:
— Рассказ хороший, но какой-то очень уж грустный. По-моему, и Оуэну так показалось. Правда?
Она повернулась к Муру, который испуганно прошамкал:
— Да, Перл, может быть, у тебя есть что-нибудь повеселее? А то это наводит на грустные мысли.
Тот пожал плечами:
— Бог его знает, вообще-то у меня ничего такого особенно веселого и нет. Я же не гэгмен.
— Ну, что ты, — кисло сказал Мур, — я считаю, что у тебя очень хорошо получались шутки, когда ты изображал в клинике доктора Роулингса и президентов.
Перл засмеялся:
— Но ведь я, в общем, ничего особенного не выдумывал. Они же такие на самом деле и были.
Мур с восхищением посмотрел на спутника:
— Нет, у тебя все равно получалось очень здорово.
Келли тоже улыбнулась:
— И мне нравилось, как ты изображал Никсона и Линдона Джонсона.
Перл с притворной обидой воскликнул:
— А что, мой Эйб Линкольн и Дуайт Эйзенхауэр вам не понравились?
— Нет-нет, — в один голос воскликнули Келли и Оуэн, — все было очень здорово! Пошути еще раз на эту тему.
Перл отрицательно покачал головой:
— Нет, мы все-таки уже не в сумасшедшем доме, и мне не стоит прикидываться ни президентом, ни Наполеоном, ни генеральным прокурором. Ну, ладно, если вы не хотите больше слушать мои рассказы, поговорим о чем-нибудь другом. Нет, погодите, я, кажется, нашел одну занятную штучку, которая может поднять вам настроение. Правда, она не задумывалась как шутка, но выглядит примерно как юмористический рассказ. Точнее, это сказка. Вообще, я люблю сказки. В этом жанре простыми средствами можно выразить очень глубокие мысли. Главное — уметь это делать. Я вот тут попробовал и мне любопытно будет узнать ваше мнение на этот счет. Сами понимаете, что когда сидишь в сумасшедшем доме, то и в голову тебе приходят сумасшедшие мысли.
Келли улыбнулась:
— Не надо оправдываться, Перл. Лучше читай.
— Хорошо, — кивнул Перл, — я сейчас начну, но перед этим скажу несколько слов. Я задумал тут небольшой цикл из таких коротких сказок-притч, но написал пока только одну. Если у меня будет время и возможность, я, конечно, продолжу, но при одном условии: если вы одобрите. Если же вам не понравится — клянусь, я больше никогда не вернусь к этому.
— Нет-нет, Перл! — воскликнул Мур с неожиданным энтузиазмом. — Ты не должен прекращать писать, у тебя очень хорошо получается.
— Ну, ладно, улыбнулся тот. — Я еще подумаю. А пока слушайте. Эту сказку я посвятил доктору Роулингсу, она называется «Крокодил и его приближенные». Перл немного откашлялся и стал читать:
«Перед мраморным подъездом отеля «Империал» столицы Итопии...»
— Постой-постой, — смущенно воскликнул Оуэн. — А что такое Итопия?
Перл оторвал взгляд от рукописи:
— Ну, это нечто вроде клиники доктора Роулингса, — улыбнулся он. — Такая забавная сказочная страна, где может происходить все, что угодно.
Мур успокоено кивнул:
— А, понятно. Извини, Перл, что я прервал тебя. Продолжай.
— Ну, так вот, — сказал Перл. «Перед мраморным подъездом отеля «Империал» столицы Итопии сказочник Бен Акр расстелил свой коврик и за небольшую мзду принялся услаждать притчами слух собравшихся. Вот одна из них.
В некой реке проживал большой крокодил, коварно подстерегавший всех, кто ни спустится к воде, будь то зверь или человек. Он бросался на жертву из засады и перемалывал ее своими страшными челюстями.
Молва о злодеяниях этого чудовища разнеслась по всей стране. Но вместо того, чтобы объединиться и сообща уничтожить гадину, все попросту дрожали от страха и к реке почти перестали ходить.
После каждой кровавой трапезы между зубами у крокодила неизбежно застревали волокна мяса. Там они разлагались, от чего крокодил все время ощущал во рту гнилой привкус.
А по сему он дозволил двум птицам — ибису и зуйку беспрепятственно залезать в свою пасть и выклевывать гниющие остатки. Худо-бедно птицы могли прокормиться, хотя и подвергали себя каждый раз смертельной опасности.
Однажды голодный шакал посмотрел, как птицы хозяйничают во рту у крокодила, и подумал:
«Глянь-ка, выходит, этот гад не такой уж прожорливый, как о том говорят. Если две пичуги могут разгуливать у него в пасти, я, пожалуй, тоже рискну поискать там кусочек падали».
Но едва шакал сунул голову в крокодилью пасть, огромные челюсти сомкнулись и с треском размололи неосторожного.
— Итак, несмотря на дружественное с виду отношение крокодила к некоторым приближенным, он все-таки остается крайне опасным чудищем, — сказал Бен Акр и отвесил глубокий поклон постояльцам отеля «Империал».

Не успел Перл закончить чтение, как Келли воскликнула:
— Это просто великолепно. Перл! Ты молодец! Это же действительно про доктора Роулингса. Мне очень понравилось. А тебе, Оуэн?
— Да, — дрожащим голосом ответил Мур, — это ты хорошо сочиняешь. Перл. Но, может быть, не стоит считать доктора Роулингса таким кровожадным, как этот крокодил?
— А, черт с ним! — махнул рукой Перл. — Вижу, что мои опусы вызывают у вас слишком живые ассоциации. Обратимся к какой-нибудь другой теме. Вот ты, например, Оуэн, чем займешься, когда Роулингс прекратит разыскивать нас? У тебя вообще есть какие-нибудь планы?
Мур опустил глаза:
— Я не знаю... — растерянно протянул он, — но к сестре я не поеду. Она постоянно говорит мне всякие гадости.
Келли сочувственно посмотрела на него:
— Оуэн, а где ты будешь жить? Тебе, наверно, придется снимать квартиру на первых порах?
Он кивнул:
— Да, но я — человек непритязательный. Мне много места не надо. Я не привык жить во дворцах.
Растирая больную ногу, Перл сказал:
— Старина, тебе придется подыскать себе работу.
Мур растерянно умолк:
— Да, наверное, — после некоторой паузы протянул он. — Хотя я так давно был в больнице, что, наверное, вряд ли кто-то захочет доверить мне что-либо серьезное.
Келли решила подбодрить спутника:
— Ты обязательно найдешь себе хорошую работу, — сказала она с энтузиазмом. — У тебя ведь наверняка есть какие-нибудь способности.
Перл подхватил:
— Ну, конечно, я даже, видимо, знаю, какая работа тебя заинтересует.
Мур смущенно улыбнулся и опустил глаза:
— Что, я прав? — воскликнул Перл. — Точно угадал? Я в этом не сомневался.
Мур, не скрывая улыбки, кивнул головой:
— Да, ты прав.
Не уточнив, какую работу для Оуэна он имел в виду, Перл обратил свой взор к Келли:
— А вот наша спутница всегда хотела быть художницей, это я знаю. Кстати, у нее весьма и весьма неплохие способности.
Мур нерешительно взглянул на Перла:
— А кем хочешь стать ты?
Тот беззаботно махнул рукой:
— Это не важно. У меня было много планов. Оуэн, лучше продолжим разговор о тебе. Ну, так где ты хочешь работать?
Тот стал смущенно грызть ногти:
— Я хочу работать в телефонной компании.
Келли улыбнулась:
— Оуэн, это же замечательно.
Мур с энтузиазмом продолжил:
— Да, конечно, эта работа гораздо перспективнее, чем подсчитывать бюллетени где-нибудь на избирательном участке. Правда, Перл? Мне кажется, что так намного лучше.
Перл радостно рассмеялся:
— По-моему, ты прав на все сто процентов, Оуэн! Я всегда был убежден в том, что ты парень со здравым смыслом.
Тот стал энергично трясти головой:
— Да-да, и еще у меня отличная память. Я могу запомнить от пятнадцати до двадцати телефонных номеров кряду. Я талантливый.
— Невероятно! — воскликнул Перл. — Да ты просто молодчина!
Мур выглядел очень польщенным:
— Спасибо, — с удовлетворением сказал он. — Спасибо тебе за все. А чем же все-таки ты займешься, Леонард? Ой, извини, Перл!
Тот пожал плечами:
— Пока не знаю. Мне хотелось бы заниматься очень многими делами, но я не уверен, что у меня это получится.
— Может быть, ты вернешься в Бостон? — высказал предположение Оуэн. Перл развел руками:
— Может быть. Я не знаю. Честно говоря, я еще не думал над этим.
Мур кивнул:
— Понятно. А ты, Келли, будешь рисовать?
Она задумчиво потерла лоб:
— Я пока не решила, Оуэн.
Перл доверительно обратился к ней:
— Ты не могла бы подойти ко мне?
Она поднялась с пола и подошла к дивану, на котором сидел Перл.
— Оуэн, ты тоже внимательно слушай. Это касается всех нас.
Стараясь придать своему голосу как можно больше спокойствия и уверенности, он произнес:
— Мы победим доктора Роулингса. И вы сможете забыть его отвратительную клинику, как страшный сон. Будьте уверены в своих силах и запомните: никто вас не осудит за этот побег, вы ни перед кем не виновны. То, что мы сделали — это совершенно правильный и логически разумный поступок. Уяснили?
Келли покачала головой:
— Перл, меня это уже совершенно не беспокоит. Я ни капли не сомневалась в том, что мы поступаем правильно.
Он взял ее за руку:
— Келли, поехали со мной в Бостон!
Она смущенно опустила глаза:
— Я думаю, что Кортни это не поправится.
Перл беспечно махнул рукой:
— Но согласись, что это неплохой вариант. Правда? Ты изменишь прическу, имя, найдешь себе новую работу. Келли, в Бостоне тебя не найдет полиция.
Она с сожалением покачала головой:
— Наверное, я все-таки не смогу принять твоего предложения. Спасибо, но я не смогу поехать с тобой.
Он с уже нескрываемой любовью посмотрел на девушку:
— Келли, ты не перестаешь меня удивлять. Ведь, если задуматься, то своей свободой мы обязаны только тебе. Это ты спасла наши жизни. Поэтому и я обязан помочь тебе. Теперь, когда мы на свободе, я должен взять на себя обязанность заботиться о тебе. Ну, что ты на это скажешь?
Она с благодарностью взглянула на него:
— Мне... Мне нужно подумать.

Несмотря на то, что они расстались с Перлом после довольно нервного разговора, Кортни все же решила помочь ему. Пока ей было известно лишь то, что о тайнах Роулингса, очевидно, больше всего осведомлен его помощник, доктор Беллоуз. Именно он приходил с Роулингсом в квартиру Перла, именно к нему и решила направиться Кортни. Узнав из телефонного справочника его адрес, она нацепила на нос очки, сунула подмышку папку с несколькими журналами по психиатрии, позаимствованными в городской библиотеке, и направилась к Беллоузу.
Очевидно, он жил один, потому что обстановка в доме не отличалась особой изысканностью, а о порядке можно было говорить лишь в весьма приблизительном смысле. Вокруг лежало множество бумаг, какие-то книги, научные журналы, стопки документов. Но все это она увидела потом. А пока, ожидая, когда после звонка откроется дверь, она нетерпеливо топталась у порога.
Наконец Беллоуз открыл, и она мило улыбнулась.
— Я вас слушаю, — с недоумением сказал Беллоуз, увидев перед собой симпатичную брюнетку в очках и с папкой подмышкой.
— Меня зовут Джейн Мидлтон, — представилась она. — Я работаю в университете Южной Калифорнии, и хотела бы задать вам несколько вопросов, касающихся вашей научной деятельности. Я пишу статьи о выдающихся представителях психиатрической науки. Мне порекомендовали обратиться к вам, как к одному из самых блестящих специалистов в этой области.
Беллоуз польщенно улыбнулся и сделал шаг в сторону, пропуская девушку в свою квартиру:
— О-о, это весьма любопытно, входите. — Он провел ее в гостиную и показал на диван. — Присаживайтесь.
Усевшись в кресло напротив, он спросил:
— Итак, чем могу служить?
Она раскрыла папку и, положив перед собой лист бумаги, достала ручку:
— Откровенно говоря, я хотела бы взять у вас большое интервью. Судя по публикациям в научных журналах, — для пущей убедительности она продемонстрировала несколько номеров, которые предусмотрительно захватила с собой, — вы тесно сотрудничаете с известным в нашем городе психиатром доктором Роулингсом. О его методах лечения тяжелых больных ходят самые разнообразные слухи. Вы не могли бы поподробнее рассказать мне об этом?
Беллоуз с сожалением развел руками:
— О, нет-нет! Я не могу обсуждать его методы, мисс Мидлтон.
Она сделала обиженное лицо:
— Но ведь ваше имя неоднократно упоминается во всех научных публикациях рядом с именем доктора Роулингса и в его собственной монографии, которая получила высокую оценку у профессионалов. Скажите, где она была опубликована?
Беллоуз смотрел на нее такими широко открытыми глазами, что она заподозрила, не испытывает ли он к ней интерес, далекий от научного.
— Доктор Беллоуз, — повторила она, — вы не могли бы сказать мне, где я могу ознакомиться с этой монографией поподробнее? Я, к сожалению, еще не имела удовольствия прочитать ее.
Беллоуз тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и задумчиво опустил глаза:
— А, вы, наверное, имеете в виду ту его статью, которая была опубликована в ежегодном сборнике трудов по психиатрии и по психопатологии.
Она состроила серьезную мину:
— О, это весьма престижное издание. Очевидно, доктор Роулингс весьма высоко котируется среди специалистов. А как вы сами оцениваете его работу?
Беллоуз криво улыбнулся:
— Я хотел бы оставить при себе свое мнение.
Кортни поняла, что просто обаятельной улыбкой в данном случае не обойтись. Беллоуз оказался крепким орешком, он наотрез отказывался разговаривать о докторе Роулингсе и его методах лечения. Это означало одно — доктор Роулингс использует либо запрещенные, либо весьма жесткие методы. Но чтобы удостовериться в этом, Кортни необходимо было раскачать его помощника. Призвав на помощь все свое обаяние и актерские способности, она наклонилась вперед и с чувством сказала:
— Давайте поговорим начистоту, мистер Беллоуз. Ведь в научном мире известно, что у каждого знаменитого ученого есть своя команда, которая работает за идею и которую не интересует известность и слава. Вы из этой команды?
Он скромно потупил взор:
— Да, пожалуй, я могу сказать о себе такое. Я работаю за идею и мне очень приятно, что она находит реализацию.
Кортни обворожительно улыбнулась:
— Вы давно знакомы с доктором Роулингсом?

ГЛАВА 18

Келли скрывается в гостинице. Встреча с родителями. Окружной прокурор застает Джину в своем кабинете. Джулия Уэйнрайт собирается выступить адвокатом Сантаны Кастильо. СиСи пытается вернуть дочь в больницу доктора Роулингса. Шпион среди беглецов.

Кортни открыла своим ключом дверь квартиры Перла и вошла в прихожую.
— Келли, — позвала она.
В квартире стояла тишина.
— Келли, — еще раз крикнула девушка, — не бойся, это я, Кортни.
Наконец из маленькой комнаты рядом с кухней донесся голос Келли:
— Мы здесь. Кортни, помоги нам, по-моему, здесь защелкнулся замок.
Кортни немного поколдовала над дверным замком и спустя несколько мгновений распахнула дверь.
— Ну, слава богу, — облегченно вздохнула она, — а то я уж думала, что здесь снова был доктор Роулингс и отвез вас назад в больницу.
Келли улыбнулась.
— Нет, мы сидели тихо, как мышки. Есть какие-нибудь новости?
Кортни пожала плечами.
— В общем, пока все складывается нормально. Келли, ты сейчас поедешь со мной, а Оуэн пока останется здесь.
Оуэн напуганно посмотрел на Кортни.
— А как же я?
Девушка поспешила успокоить его.
— Оуэн, я скоро приеду за тобой. Тебе не придется долго оставаться одному.
Келли нерешительно посмотрела на Оуэна.
— Ты сможешь подождать меня здесь?
Тот водил головой из стороны в сторону, боязливо глядя то на одну девушку, то на другую.
— Ничего, я попробую. Я уже привык находиться в больнице один. Однако, здесь совсем другое дело. Если меня здесь обнаружат, я не знаю, что со мной будет.
Келли посмотрела на Кортни.
— Послушай, а нельзя ли нам поехать вместе? Ты представляешь, каково ему здесь будет оставаться в одиночестве?
Кортни отрицательно покачала головой.
— Так решил Перл. Я думаю, что мы должны довериться ему.
Келли опустила голову.
— Ну, хорошо, — едва слышно сказала она, — мы уходим прямо сейчас?
Кортни направилась к двери.
— Да, пошли.
Кортни остановила машину возле небольшой гостиницы в центре города.
— Здесь не слишком много народу, — объяснила она, — не то, что в отеле «Кэпвелл», здесь вас никто не увидит.
Они прошли через небольшой холл и поднялись на второй этаж. Кортни достала из сумочки ключ и открыла дверь. Это был не слишком просторный, но чистый и хорошо обставленный мебелью номер. Келли с любопытством осмотрелась.
— А я думала, что Перл будет ждать нас здесь, — сказала она.
Кортни неопределенно махнула рукой.
— Он скоро должен прийти. Пока что тебе придется побыть одной. Только никому не открывай дверь. У Перла есть свой ключ и у меня тоже.
Келли с озабоченным видом прошлась по комнате.
— Все-таки меня беспокоит то, что мы оставили Оуэна одного. На этой квартире небезопасно находиться. В любой момент снова может появиться Роулингс.
Кортни пожала плечами.
— Я думаю, что Перлу виднее. Он так задумал. Похоже, он надеется, что Роулингс больше не вернется в его квартиру. Оуэн приедет позже.
В разговоре возникла неловкая пауза, прервать которую осмелилась Келли.
— Ты сердишься на меня, Кортни? Мы двоюродные сестры, но я чувствую твою неприязнь, — смущенно сказала она.
Кортни наигранно улыбнулась.
— Нет, я не сержусь.
Но Келли убежденно кивнула.
— Сердишься, я вижу.
— Келли, понимаешь, — она некоторое время молчала. — Ну, в общем, да, я очень расстроена из-за того, что сейчас для Перла на первом месте ты, а не я. Мне очень жаль, что так получается, но я ничего не могу с собой поделать.
Келли отвернулась.
— Это не так, Кортни, это всего лишь видимость, — нерешительно сказала она. — Да, действительно, сейчас мы много времени проводим вместе, но это не значит, что Перл совсем позабыл о тебе. Он помнит и любит тебя. Впрочем, зачем я это тебе объясняю.
Кортни неопределенно пожала плечами.
— Может, ты и права, а, может быть...
Губы ее задрожали, и чтобы не разрыдаться, она поспешно покинула номер. Келли осталась одна. Несколько минут она задумчиво стояла у завешенного жалюзи окна, разглядывая вечернюю улицу и огни проносившихся мимо автомобилей. Затем, словно что-то вспомнив, Келли направилась к столику, на котором стоял телефон. Набрав номер, она приложила трубку к уху и стала ждать. Скорее всего, дома никого не было, потому что телефон долго не отвечал. Когда Келли собиралась уже положить трубку назад на рычаг телефонного аппарата, она услышала голос Розы Андрэйт, их служанки:
— Дом Кэпвеллов.
Келли уже открыла рот, чтобы что-то сказать, однако затем бросила трубку, словно обжегшись. Почувствовав странное волнение, Келли тяжело опустилась на диван. Сердце ее ходило ходуном, руки дрожали. Она несколько мгновений пыталась прийти в себя, но еще одно событие заставило ее вскочить с дивана и спрятаться за шкафом. Сначала раздался тихий стук в дверь, а затем Келли услышала звук поворачиваемого в замке ключа. Когда спустя несколько секунд она услышала скрип открывающейся двери и звуки шагов, Келли отважилась выглянуть из своего убежища. Издав глубокий вздох облегчения, она вышла из-за шкафа.
— Мама, папа! — воскликнула Келли.
Перл привел в номер СиСи и Софию. Келли бросилась на шею матери, осыпая ее поцелуями.
— Как я рада тебя видеть, мама, я ужасно соскучилась. Какие вы молодцы, что пришли.
София прижала ее к себе, поглаживая ее по голове, словно маленького ребенка.
— Келли, наконец-то нам удалось увидеться.
Затем Келли бросилась на шею отцу.
— Папа, ты совсем не изменился. По-моему, даже седины в волосах у тебя стало меньше.
СиСи нежно поцеловал ее в лоб.
— Мы ужасно волновались, дорогая, ведь целые сутки никто не знал, где вы находитесь. От тебя не было ни единой весточки.
Она виновато потупилась.
— Простите, я хотела позвонить вам и все рассказать, но боялась. Я даже сейчас набирала ваш номер, но когда ответила Роза, мне стало страшно, и я бросила трубку. Простите еще раз.
СиСи ласково потрепал ее по голове.
— Ну, ничего, хотя нам изрядно пришлось понервничать.
Келли улыбнулась.
— Но ведь мы увиделись. Это Перл привел вас сюда?
При упоминании этого имени СиСи едва заметно поморщился.
— Да, он пришел в наш дом.
Келли с благодарностью взглянула на своего спутника.
— Спасибо тебе, Перл.
Тот удовлетворенно улыбнулся.
— Не за что.
СиСи подозрительно посмотрел на него.
— Келли, объясни мне, а при чем здесь он? Это он заставил тебя сбежать из больницы?
Она широко улыбнулась.
— Нет, я сама решила это сделать. А Перл подкрепил меня в этом намерении. Папа, ты не представляешь, как мне тяжело там было. Там больных не лечат, а убивают. Я больше не могла там находиться, папа.
СиСи с сомнением покачал головой.
— Мне трудно сказать, дочка, может быть, ты и права. Но мне действительно не нравится то, что ты сбежала. По-моему, можно было сделать как-то по другому.
София, которая с нежностью смотрела на Келли, не выдержала и вновь заключила ее в свои объятия.
— Подумать только, наша дочь вернулась, — со слезами на глазах сказала она. — Келли, как я по тебе соскучилась. Ты даже не представляешь, мы с отцом все время думали о тебе и очень беспокоились. Я даже не знаю, что сказать. Перл, я очень благодарна тебе.
Он молча улыбнулся. СиСи рассудительно взмахнул рукой.
— Ну, ничего. Слава богу, что кошмар уже закончился.
Он взял Келли за руку и стал гладить ее ладонь.
— Да, папа, ты прав, кошмар закончился, — сказала Келли, — то есть, нет, мы еще не можем сказать, что все позади. Но мне уже лучше, и Перл мне очень помог в больнице, в отличие от доктора Роулингса. Хотя я пока не уверена, что смогу дать показания в суде.
СиСи нахмурился.
— Мы вылечим тебя.
Но Келли решительно помотала головой.
— Нет, я больше не вернусь в больницу. Об этом не может быть и речи. Я не для того оттуда сбежала.
София встревоженно воскликнула:
— Нет, нет, мы не собираемся возвращать тебя в клинику доктора Роулингса, мы подыщем тебе другое лечебное заведение.
Келли снова упрямо мотнула головой.
— Нет, нет, мама, ты не понимаешь, о чем я говорю. Я вообще больше не вернусь ни в какую больницу. Еще неизвестно, как они отнесутся к тому, что я отказывалась от лечения. Все врачи одинаковые, я не понимаю, чем они руководствуются при вынесении диагноза. Я не знаю, как им объяснить, что убежав из этой больницы, я спасла жизнь себе и Перлу.
СиСи и София обменялись встревоженными взглядами.
— Ты серьезно не намерена больше возвращаться лечению? — настороженно спросил Ченнинг-старший.
— Да. Папа, послушай, я должна уехать отсюда. Нам пора прощаться, и не говорите никому, что видели меня.
СиСи ошалело хлопал глазами.
— Что?

Оставшись один в квартире Перла, Оуэн Мур долго бродил из угла в угол, не находя себе места. Затем он остановился возле столика, на котором был телефон, и дрожащей рукой поднял трубку. Набрав несколько цифр номера, он заикающимся голосом произнес:
— Линию десять, пожалуйста.
Судорожно прокашлявшись, он некоторое время ждал ответа, а потом, услышав в трубке знакомый голос, сказал:
— Алло, это Оуэн. Да, но сначала я хотел бы узнать — вы собираетесь сдержать свое обещание, доктор Роулингс?

Джина остановилась у двери кабинета окружного прокурора и задумчиво приложила палец к губам.
— Любопытно, что еще за документы лежат у него на столе, — пробормотала она. — Пожалуй, надо вернуться.
Это было ошибкой с ее стороны. Когда она снова наклонилась над столом, ковыряясь в стопках бумаг, в кабинете появился Кейт Тиммонс. Джина была так увлечена своим делом, что даже не услышала позади себя тихих шагов. В следующее мгновение Тиммонс схватил ее сзади и зажал рукой рот. Она попыталась завизжать, но изо рта ее вырывался лишь сдавленный хрип.

Круз на мгновение задумался.
— Послушай, Стью, — обратился он к офицеру, — у нас есть пару минут времени?
Тот пожал плечами.
— В общем, да. А что?
Круз выразительно посмотрел на Сантану.
— Я хотел бы переговорить с женой.
Гордон понимающе кивнул головой.
— Хорошо, я подожду возле машины.
Круз с благодарностью произнес:
— Спасибо, это не займет много времени.
Когда офицер вышел за порог, Кастильо закрыл за ним дверь. Сантана металась по гостиной, не находя себе места. Круз сумрачно покачал головой.
— Ну, вот и все. Я не ожидал, что это произойдет так быстро.
Она метнула на него испуганный взгляд.
— Ты думаешь, что я специально совершила этот наезд на Иден?
Круз сокрушенно покачал головой.
— Я уже ничего не думаю. Просто мне казалось, что Пол будет помалкивать, однако вышло все не так, как я ожидал. К сожалению, обстоятельства складываются против нас, и я ничего не могу поделать.
Она с горечью воскликнула:
— Да, Пол оказался не таким, как ты думал. Ты слишком часто принимаешь желаемое за действительное, Круз. А на самом деле все не так.
Он расстроенно махнул рукой.
— Ты же мне ничего не объяснила, Сантана. Я вообще не понимаю, какого черта вы оказались на шоссе в такое неподходящее время.
Она в истерике закричала:
— Ты даже не знаешь, что произошло на самом деле, но все равно думаешь, что я сделала это нарочно! Ты подозреваешь меня в том, что я сбила Иден преднамеренно. Что я подстерегла ее на этом шоссе и наехала машиной. Откуда же у тебя такая уверенность в этом, если ты еще не слышал, что думаю об этом я?
Круз вспылил.
— Неважно вообще, что я сейчас думаю. Объясни же мне, что случилось. Я хочу узнать об этом хотя бы сейчас, пока у нас есть немного времени. Если ты мне ничего не расскажешь, я уже вряд ли смогу помочь тебе. Для этого я должен знать правду, всю правду! — выкрикнул он на одном дыхании.
Сантана сглотнула слезы.
— Ты все равно не поверишь мне. Все бесполезно. Что бы я ни говорила, ты принимаешь это лишь за мое желание выгородить себя.
Он решительно взмахнул рукой.
— Это твоя обычная отговорка.
Сантана молча отвернулась. Плечи ее вздрагивали от сотрясавших ее рыданий. Круз подождал, пока она немного успокоится, и произнес:
— Сантана, я читал все отчеты с места происшествия, показания Иден и свидетелей. В отчетах дорожном полиции с места происшествия указывается, что после того, как был совершен наезд, машина остановилась, и водитель выходил из машины. Я не знаю, может, ты и не заметила Иден. Сантана, я не смогу тебе помочь до тех пор, пока не узнаю всей правды, пойми это.
Размазывая по щекам слезы, она повернулась к мужу.
— Я не нуждаюсь в твоем покровительстве! — истерично выкрикнула Сантана. — Все равно ты не веришь ни одному моему слову. Для тебя важно все: показания каких-то свидетелей, отчеты с места происшествия, заключения экспертов — все, что угодно, только не мои слова. На самом деле, ты даже слышать меня не хочешь, а делаешь это только из желания продемонстрировать свою честность. Ты веришь только сплетням, я же вижу. У тебя это на лбу написано. А ты не допускал, что свидетели могут ошибаться, экспертиза неверно интерпретировать улики, нет? Ты не думал об этом? Ты во всем видишь только мой преступный умысел.
Кастильо потрясенно махнул рукой.
— Сантана, ну почему между нами все так сложно?
Она застонала, прикрыв лицо руками.
— О боже, Круз, когда ты, наконец, что-нибудь поймешь? Я больше ничего не собираюсь объяснять.
Она заметалась по комнате, затем схватила сумочку и выбежала за порог.
— Офицер, я уже готова, простите, что заставила вас ждать.
Гордон, который мерил шагами площадку возле дома, направился к Сантане.
— Миссис Кастильо, я бы посоветовал вам взять с собой вещи.
Она прикусила нижнюю губу.
— Вы так думаете? Хорошо, сейчас я соберусь. Гордон поднялся по лестнице на крыльцо и остановился в дверях.

— Я должна уехать, — упрямо повторила Келли, — мне нельзя больше находиться в этом городе, а то меня найдут и отправят назад к Роулингсу. Там я не выдержу. Я обязательно что-нибудь с собой сделаю.
СиСи растерянно развел руками.
— Но ты не можешь сейчас уехать, Келли, ты еще не вылечилась до конца.
Она пыталась доказать отцу свою правоту, но безуспешно.
— Папа, мне необходимо скрыться отсюда. Поверь, я хочу поскорее выздороветь. Я и так уже почти здорова.
— Тебе обязательно нужно вернуться в больницу. Хорошо, пусть не к доктору Роулингсу. Я найду для тебя другого врача.
Перл решил встать на сторону Келли.
— Мистер Си, ей не нужен врач. Она практически здорова. Все, что ей сейчас необходимо, это чтобы ее оставили в покое.
Кэпвелл-старший метнул гневный взгляд на своего бывшего дворецкого.
— А тебя, Перл, никто не просил вмешиваться, — сурово произнес он. — Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты помалкивал.
Когда тот умолк, СиСи повернулся к дочери и возбужденно продолжал:
— Келли, ты не должна никуда ехать. Это может только повредить тебе. Клянусь, что я в судебном порядке добьюсь решения о твоем переводе в другую больницу. Ты не должна уезжать отсюда, тебе нужно остаться. Иначе, я ничем не смогу помочь тебе, неужели ты этого не понимаешь?
Келли тяжело вздохнула.
— Папа, пока ты будешь выбивать это постановление, меня увезут обратно к Роулингсу. Разве ты не понимаешь, что он опасен?
Перл снова вмешался в разговор.
— Мистер Си, вы слепо доверяете ему. Я знаю, я собственными глазами видел, что творится у него в больнице. Роулингс не способен помочь Келли. Он может только навредить ей. Это человек, которого за версту нельзя подпускать к больным. Если же в его руки попадают здоровые люди, он предпринимает все для того, чтобы и их сделать неврастениками и психами.
СиСи раздраженно махнул рукой, но в этот момент София решила заступиться за дочь.
— Ты напрасно упрямишься, — сказала она, обращаясь к мужу. — Мне кажется, что они правы.
Она подошла к дочери и ласково погладила ее по голове.
— Дорогая, ты просто чудесно выглядишь. С тех пор, как мы видели тебя в последний раз, ты сильно изменилась в лучшую сторону. Я гляжу на тебя и не могу нарадоваться.
Келли уверенно кивнула.
— Ну, конечно, все правильно, это потому, что мне на самом деле стало лучше. Я уже практически здорова. Я отвечаю за свои слова.
Но СиСи по-прежнему упорно не желал прислушиваться к мнению других. Ему втемяшилось в голову, что Келли поступает неправильно, и он не мог переубедить себя, да, в общем, и не хотел этого делать.
— Келли, я не могу не доверять мнению специалиста только потому, что ты сбежала из его клиники, — тупо повторил он. — Почему ты не хочешь меня понять?
Она безразлично махнула рукой.
— Папа, ты можешь думать все, что угодно. Ты все равно не знаешь того, что известно мне.
— Ты должна вернуться, — талдычил СиСи, — ты не можешь уехать.
Келли вышла из себя.
— Ты не можешь меня заставить вернуться туда. И даже не уговаривай, это абсолютно бессмысленно, я уезжаю с Перлом.
В доказательство своих намерений она подошла к Перлу и встала за его спиной.

Окружной прокурор всем телом навалился на Джину и, заткнув ей рот, прошипел на ухо:
— Тихо, не ори.
Она несколько раз попыталась вырваться, но бесполезно. Одной рукой он обхватил ее, словно железным обручем, а другой зажал рот.
Будучи не в силах освободиться, Джина применила последний способ защиты, который оставался в ее распоряжении. Она изловчилась и укусила Тиммонса за палец. Он бешено заорал и выпустил ее из своих объятий. Тяжело дыша, она обернулась.
— Кейт, это ты? Господи, боже мой, а я подумала, что какой-то преступник ворвался в твой кабинет и хочет убить меня.
Окружной прокурор замахнулся на нее кулаком.
— Ты что здесь делаешь?
Она гордо вскинула голову.
— Ну-ну, потише. Веди себя пристойнее. Что за обращение с дамой? Кулаками размахиваешь.
Он стал растирать укушенное место.
— Я тебя спросил, что ты делаешь в моем кабинете? Признавайся, ты что, шпионишь за мной?
Она проигнорировала его вопрос.
— Ты напугал меня до смерти. Твое счастье, что мне не удалось вырваться сразу. Я бы подняла здесь такой шум, что сбежался бы, наверное, весь город.
Она поправила прическу и съехавшую набок и обнажившую плечо блузку.
— Ты не увиливай! — заорал окружной прокурор. — Я тебя спрашиваю, что ты делала в моем кабинете? Что ты здесь ищешь? Копалась в моих бумагах?
Лишь появление Джулии Уэйнрайт в кабинете окружного прокурора спасло Джину от расправы.
— А, привет, Кейт, — с облегчением вздохнула она, останавливаясь в дверях. — Как я рада, что наконец-то удалось найти тебя. Где ты пропадал?
Тиммонс сейчас выглядел так, как будто перенес схватку с борцом сумо. Его волосы были взъерошены, лицо раскраснелось. Он тяжело дышал и дул на палец.
Увидев Джулию, он недовольно спросил:
— Тебе чего здесь надо? По-моему, ты уже могла бы отправиться домой. Время вообще-то уже довольно позднее.
Джулия язвительно улыбнулась.
— Но сам ты, как я вижу, на работе. У меня тоже есть дела. Мне нужен рапорт о наезде, совершенном Сантаной Кастильо. Но прежде я бы хотела поговорить с Крузом. Пока ее не привезли сюда, мне нужно ознакомиться с документами.
Тиммонс торопливо взглянул на Джину, и одного этого взгляда для нее было достаточно, чтобы понять, что произошло.
— Сантану арестовали? — с горящими от безумного любопытства глазами она взглянула на Джулию. Тиммонс поспешно воскликнул.
— Я сейчас принесу тебе все материалы по делу.
Джулия улыбнулась.
— Я была бы тебе очень благодарна, если бы ты сделал это побыстрее. У меня совершенно нет времени. Надо еще ознакомиться с показаниями свидетелей и заключениями экспертизы.
Сделав вид, что только сейчас заметила Джину, Джулия одарила ее ослепительной улыбкой.
— Привет, а ты что здесь делаешь в такое время? Или для свидания с окружным прокурором у вас не нашлось другого места, кроме его кабинета?
Но Джине было сейчас не до словесной перепалки с Джулией. Все мелкие неприятности подобного рода отошли для нее сейчас на задний план. Произошло самое главное, то, чего она так ждала такое долгое время — соперница в борьбе за Брэндона была в полушаге от тюремной решетки. Это открывало весьма обширные возможности и рисовало заманчивые перспективы. Наконец-то планы Джины начали осуществляться. Она так долго мечтала об этом. Разумеется, в такой обстановке мелкие комариные укусы, вроде едких замечаний Джулии, были абсолютной ерундой для Джины. Она совершенно спокойно проигнорировала эти питюки.
— Просто невероятно, Сантана в тюрьме, — пробормотала она задумчиво.
Затем повернулась к Джулии.
— Ты будешь ее адвокатом, Джулия? Да, адвокат ей сейчас понадобится.
Джулия пожала плечами и отвернулась.
— Я пока не решила, браться мне за это дело или нет. Мне пока еще неизвестны все обстоятельства наезда.
Джина внутренне ликовала, но старалась держать себя в руках. Виляя бедрами, она прошлась по кабинету вальяжной походкой.
— Джулия, а почему ты сомневаешься? — с мстительной улыбкой на устах полюбопытствовала она. — Ты же выиграла процесс Дэвида Лорана? Теперь можно и проиграть.
Джулия, конечно, не могла стерпеть такое.
— Джина, ты меня убедила. Я беру это дело из-за одного только желания сделать тебе удовольствие.
Джулия обратилась к окружному прокурору, который, мрачно насупившись, сидел за своим столом и с дотошным вниманием изучал следы зубов Джины на собственном указательном пальце.
— Кейт, мне пора идти, оставь, пожалуйста, все у меня на столе в кабинете. Потом я как-нибудь загляну к тебе. Пока.
Не дожидаясь ответа, она покинула кабинет Тиммонса. Джина не удержалась от едкого замечания.
— По-моему, мисс Уэйнрайт проявляет инстинкт самоубийцы. Только идиот или сумасшедший может сейчас защищать Сантану. По-моему, это безнадежное дело, и ни одному адвокату не удастся добиться даже того, чтобы ее просто выпустили под залог.
Она повернулась к окружному прокурору и одарила его обворожительной улыбкой.
— Если, конечно, сторона обвинения не будет слишком настойчива. Ведь ты наверняка попытаешься обелить Сантану? Или я ошибаюсь?
Тиммонс скривил лицо в гримасе глубокого отвращения. Озабоченно разглядывая начавший опухать палец, он буркнул:
— Ты что здесь делала? Я так и не услышал от тебя ответа? Какого черта ты рыскала по моему кабинету?
Она элегантно опустилась на стул перед его столом, вытащила из сумочки сигареты и закурила, пуская кольцами клубы дыма.
— Это касается именно того дела, о котором только что шла речь, — улыбнулась она. — Мне было очень интересно, почему окружной прокурор так стремится защитить Сантану. Я хотела убедиться в том, что ее посадили в тюрьму.
Тиммонс вскочил из-за стола и стал возбужденно расхаживать по кабинету. Он захлопнул дверь, оставшуюся открытой после ухода Джулии Уэйнрайт, и, остановившись у порога, обличительным тоном воскликнул:
— Джина, тебе говорили, что ты похожа на гиену? Ты готова броситься на любую падаль в надежде хоть чем-то поживиться. Знаешь, где-то неподалеку, на задворках какого-то ресторанчика я видел большую помойку. Не лучше ли тебе было отправиться туда?
Джина невозмутимо вдохнула дым ментоловой сигареты и, выдержав эффектную паузу, махнула рукой.
— Прекрати, Кейт, меня на это не купишь. Такие дешевые уловки годятся разве что в разговоре с Сантаной. Это она может дергаться и визжать от каких-то слов. Меня на это не купишь.
Как ни странно, это произвело впечатление на окружного прокурора. Хотя ничего странного в этом не было, потому что Джина сказала правду. Она действительно относилась к тому довольно редкому типу женщин, которые готовы выслушивать любые обвинения и оскорбления в свой адрес и даже игнорировать откровенные угрозы, лишь бы добраться до собственной цели. Джина была не из породы гиен или, если поискать более подходящее определение, из породы падальщиков, нет, Джина была самой настоящей хищницей, которая активно пользовалась тем, чем ее одарила природа — зубами и когтями. Тиммонс, как человек довольно не глупый, согласился с ее словами. Уже более спокойно он произнес:
— Мы с Сантаной знакомы давно, с самого детства. Ты же понимаешь, что я не могу оставить в беде человека, которого знаю со школьной скамьи.
Джина брезгливо скривилась.
— Кейт, все это старая песня. Я слышала все это не один десяток раз. Выросли вместе, — кривляясь, передразнила она его, — мы друзья. Что за чушь? Я знаю тебя не первый день, и никогда не замечала за тобой особой сентиментальности. Это наводит на мысль, точнее сказать, на подозрение о том, что ты что-то скрываешь. Очевидно, тебе многое хотелось бы скрыть.
Тиммонс криво усмехнулся.
— Неужели? Я так не думаю.
Джина закинула ногу за ногу и, выпуская дым изо рта, сказала:
— А я так думаю. Я даже уверена в этом. Я уверена в том, что тебе известны гораздо более любопытные подробности об этом наезде, чем те, о которых можно прочитать в материалах дела. Может быть, ты расскажешь мне о них? Я тебя очень внимательно слушаю.
Тиммонс нахохлился, как будто его внезапно ударили по голове чем-то тяжелым.
— Я вообще не собираюсь с тобой разговаривать, Джина, — глухо сказал он. — И не понимаю, почему ты сидишь в моем кабинете. По-моему, твое место за дверью.
Она торжествующе засмеялась.
— А я знаю, почему ты ведешь себя так, Кейт. Мне известны все подробности твоей интрижки с миссис Кастильо. Если пожелаешь, могу рассказать любой интимный момент из вашей совместной биографии. Я была свидетельницей таких занятных событий, что мало кто из прессы откажется узнать о них. Хорошо было бы тебе помнить об этом, Кейт, я отнюдь не дочь прислуги и вполне сумею распорядиться таким пикантным материалом.
Тиммонс с плохо скрытой ненавистью посмотрел на Джину.
— Если ты такая сообразительная и информированная, — угрожающе произнес он, — то, надеюсь, что у тебя хватит ума не вредить мне.
Она рассмеялась.
— Отчего же, Кейт? Я собрала на тебя неплохой компромат. Я испытала бы большое наслаждение, увидев эти материалы в прессе.

Сантана захватила с собой теплую вязаную накидку и вышла в прихожую, где ее ожидали полисмен Гордон и Круз.
— Я готова, — сказала она.
Как ни странно, она выглядела довольно спокойно. Очевидно, с нее упал груз тяжкой необходимости все время лгать, изворачиваться и прятаться. В общем, ее лицо выражало даже какое-то удовлетворение. Пока ее еще не увезли, Круз взял жену за локоть и отвел в сторону.
— Послушай, Сантана, пока ты еще здесь, я тебя очень прошу, расскажи мне о том, что случилось тем вечером. Ты же понимаешь, как мне необходимо знать это.
Выразительно посмотрев на мужа, она медленно высвободила свой локоть и холодно сказала:
— По-моему, мы уже все обсудили. Нам больше не о чем разговаривать. Извини, Круз, мне надо идти. Полицейский офицер уже и так слишком долго ждет.
Она уже направилась было снова к двери, но Круз задержал ее.
— Погоди, Сантана, если это был нечаянный наезд, то есть ты се сбила случайно и даже не подозревала об этом, почему ты так злишься? Твое поведение вызывает у меня очень много вопросов.
Она резко вскинула голову.
— Круз, я устала повторять тебе одно и то же. Я устала объяснять тебе, что я ни в чем не виновата. Я не могу убедить тебя. Может быть, когда я окажусь в суде, ты убедишься в том, что я была права. А сейчас все эти слова абсолютно лишние. Ты просто хочешь подтвердить собственными догадками, а не узнать правду. Я в этом деле помогать тебе не собираюсь.
Круз вскипел.
— Да я пытаюсь понять тебя.
Она снова дернулась к выходу, но Круз крепко держал ее за руку.
— Пусти меня, — нервно воскликнула Сантана.
— Подожди.
Он обернулся к полицейскому, который уже демонстрировал признаки явного беспокойства, и просительно поднял руку.
— Стив, послушай, ты не мог бы оставить нас еще на пару минут? Это очень важное дело, и мне хотелось бы все-таки переговорить с женой.
Гордон довольно неохотно кивнул.
— Ну, хорошо, постарайтесь не задерживаться.
Но Сантана резко толкнула мужа и закричала:
— В этом нет никакой необходимости, это ни к чему. Офицер, идемте.
Крузу пришлось довольно грубо схватить ее за руку и рвануть на себя. Сантана едва не упала.
— Прекрати истерику. Я не хочу, чтобы ты ехала в таком состоянии. Постой здесь и успокойся.
Из глаз ее брызнули слезы, она стояла посреди прихожей, размазывая по щекам слезы.
— В любом случае ты не сможешь повлиять на события, — сквозь всхлипывания сказала она.
Сержант Гордон счел за лучшее удалиться. Присутствие на семейных скандалах было одной из рутинных особенностей его работы, и его уже тошнило от подобных сцен.
— А я никак не собираюсь влиять на события! — кричал Круз, размахивая руками.
Он попытался взять ее за руку, но она взвизгнула и отскочила в сторону.
— Ты не сможешь ничем помочь мне, отойди, Круз.
Она отвернулась и, достав из сумочки носовой платок, стала вытирать глаза. Круз немного поутих.
— А я думаю, что ты нуждаешься в помощи, — уже более спокойно сказал он.
Вытерев лицо, она сунула под локоть сумочку, подняла упавшую на пол накидку и, гордо вскинув голову, направилась к двери. На мгновение задержавшись рядом с Крузом, она сказала:
— Что бы ты ни думал и ни собирался делать, это уже неважно. Я ухожу. Позаботься о Брэндоне.
Она вышла за порог дома и сказала прислонившемуся к стене полисмену:
— Мы все выяснили, можно ехать.
Гордон нахлобучил фуражку, достал из кармана запаянную в пластик инструкцию и монотонным голосом произнес стандартные фразы:
— Вы имеете право на адвоката, вы имеете право сохранять молчание. Все, что будет сказано вами во время следствия, может быть использовано против вас на суде. Вы имеете право на два телефонных звонка...
Она перебила его, не дослушав.
— Вы будете надевать на меня наручники?
Гордон растерянно обернулся и посмотрел на застывшего с каменным лицом на пороге собственного дома инспектора Кастильо.
— Нет, миссис Кастильо, пока, пожалуй, не буду. Если, конечно, вы своим поведением не вынудите меня сделать это.
Она молча направилась к машине. На Круза сейчас было страшно смотреть. На лице его не было ни единой кровинки. Казалось, что он страдает от приступов тяжелой болезни. Мелкие бисеринки пота покрывали его лоб, глаза налились кровью, губы сжимались и разжимались, словно он пытался что-то сказать. Нервно потоптавшись у порога, он, наконец, решительно захлопнул дверь и быстро зашагал к полицейской машине.
— Гордон, подождите, я с вами.

Келли отступила на шаг и дрожащим голосом сказала:
— Папа, мама, я думала, что могу доверять вам. Мне хотелось увидеть вас перед отъездом и попрощаться. Сейчас я жалею о своем легкомысленном порыве. Как оказалось, все это было напрасно. Отец, ты приехал сюда только для того, чтобы заставить меня вернуться в больницу, да? У меня складывается такое впечатление, что ты слышишь только самого себя или доктора Роулингса. Почему ты не обращаешь внимания на то, что говорю тебе я. Ведь я твоя дочь, я сама побывала там, в этом аду и мне совершенно незачем врать. Ты хочешь, чтобы со мной там случилось что-нибудь ужасное? София взмахнула рукой.
— Келли, погоди, ты слишком поспешно делаешь выводы. Не надо обвинять отца в таких страшных вещах. Он ведь желает тебе только добра.
СиСи только и смог, что выдохнуть.
— Ну, разумеется.
Но Келли недоверчиво посмотрела на мать.
— И при этом он хочет, чтобы я отправилась обратно в больницу. Тут что-то несочетаемое, мама. Нельзя желать мне добра и одновременно хотеть моего возвращения к Роулингсу. Как этот врач-садист может помочь мне?
— Вот именно, — добавил Перл, — ей ни в коем случае нельзя туда возвращаться.
СиСи попытался объяснить все Келли:
— Дорогая, ты хоть понимаешь наше положение? Тебе известно, почему тебя поместили в больницу?
Она спокойно посмотрела в глаза отцу.
— Да, папа, я знаю, что совершила ужасный поступок, и я боялась о нем вспоминать, но сейчас я готова нести ответственность. Я уже совсем здорова.
СиСи возбужденно подался вперед.
— Но мы с мамой готовы защитить тебя.
Келли с сожалением помотала головой.
— В этом может не оказаться ни малейшего смысла, если я попаду опять в лапы доктора Роулингса. Папа, ты плохо знаешь этого человека. Он пытался физически уничтожить, раздавить меня, он терроризировал меня и запугивал. Меня пичкали там такими лошадиными дозами лекарств, что любой нормальный человек давно бы мог свихнуться. Если его не остановить, то он причинит вред еще не одному десятку больных. Я говорю так уверенно об этом потому, что сама перенесла слишком многое. И он относился так не только ко мне, а ко всем остальным. Как мне еще убедить вас?
Перл согласно кивнул.
— Она говорит чистую правду. Все верно. Роулингс не целитель душ, он ненавидит людей. Мы с Келли хотим доказать это. Если нам удастся собрать материалы, изобличающие доктора Роулингса в том, что он применяет неправомерные методы лечения, его могут отправить за решетку. К тому же, он виноват не только в этом, но, к сожалению, у нас нет необходимых улик, чтобы доказать это. Вот почему мы сейчас скрываемся и намерены предпринять кое-какие шаги. Мы выведем доктора Роулингса на чистую воду, я вам это обещаю.
Но СиСи, как это ни удивительно выглядит, вместо того, чтобы успокоиться и прислушаться к словам дочери, разъяренно заорал:
— Перл, в качестве частного лица ты проник в эту клинику. Ладно, бог с тобой, ты закрутил эту карусель, ты оказался в эпицентре событий. Это твои личные проблемы. Но мне не нравится то влияние, которое ты оказываешь на мою дочь. Я уверен, что не будь тебя рядом, она думала бы совершенно по-другому. Келли, у тебя еще неустойчивая психика, ты легко поддаешься влияниям со стороны. Прошу тебя, одумайся, тебе сейчас нужно позаботиться о собственной судьбе, а не о том, как расправиться с доктором Роулингсом, пусть даже его методы лечения неправомерны и недопустимы. У тебя есть гораздо больше собственных забот, подумай об этом.
СиСи произнес это с такой яростью, что Софии даже пришлось предостерегающе потянуть его за руку.
— Успокойся, СиСи, ты слишком разволновался. Не стоит так близко принимать все это к сердцу.
Келли возбужденно воскликнула:
— Отец, ты неверно о нем судишь. Перл единственный, кто помогал мне в больнице, поверь мне.
София постаралась остудить разгоревшиеся страсти.
— Келли, успокойся, мы переведем тебя в другую больницу. Мы можем пригласить комиссию для проверки состояния дел в больнице доктора Роулингса, призвать его к ответственности. Мы можем даже уволить его. Мы немедленно начнем действовать. Не бойся, что это затянется надолго.
СиСи устало протер рукой глаза.
— Келли, послушайся мать. Поверь, мы все желаем тебе только добра. Если ты вернешься, так будет лучше для всех и, в первую очередь, для тебя самой. Ты не должна бояться, что с тобой что-нибудь случится. Мы не оставим тебя одну.
— Нет, мама, если я хоть на один день попаду туда назад, то он со мной расправится. Слушай внимательно — Роулингс способен на все. Он пытался подвергнуть Перла электрошоковой терапии, чтобы запугать его. Ты что, считаешь меня сумасшедшей?
СиСи потрясенно посмотрел на дочь.
— Келли не говори так.
София убежденно кивнула.
— Мы постараемся сделать все, чтобы оградить тебя от малейших неприятностей. Давай спокойно обсудим это.
— Отлично! — воскликнула Келли. — Так значит, вы хотите задержать меня, насильно оставить здесь? Если вы сделаете это, я никогда не прощу вас, и вы потеряете меня навсегда.
СиСи и София растерянно посмотрели друг на друга. Им еще ни разу не приходилось видеть дочь такой решительной и непокорной.
— Ну, так вот, — закончила Келли, — я ухожу. Мне здесь больше нечего делать. Я надеялась, что мне удастся добиться от вас понимания, но теперь вижу, что ошибалась. Очень жаль, прощайте.
Она быстро направилась к выходу и исчезла за дверью. Перл с сожалением посмотрел на ее родителей и бросился за ней.

По дороге к дому Перла, где сейчас оставался один Оуэн Мур, Кортни остановила машину возле небольшой продуктовой лавки. Перлу и его спутникам необходимо было что-то перекусить, и она решила купить немного еды. Загрузив продукты в большой бумажный пакет, она затем направилась к дому. Руки Кортни были заняты, и поэтому ей пришлось немного повозиться с ключом, чтобы открыть дверь. Войдя в квартиру, она крикнула:
— Оуэн! Не бойся это я, Кортни. Я уже все приготовила.
В гостиной никого не было. Поставив продукты на стол, она направилась в комнату рядом с кухней. Открыв дверь, она шагнула через порог и испуганно застыла на месте. Кроме Оуэна в комнате находились доктор Роулингс и два широкоплечих санитара из его больницы. Когда Кортни вошла в комнату, один из них бросился к двери и захлопнул ее за спиной девушки. Второй крепко держал за руку Мура. Надменно сложив руки на груди, Роулингс приветствовал Кортни ехидным замечанием:
— А вы, наверное, подруга мистера Капника? Я уже видел вас в своей больнице. Добро пожаловать домой.
Она растерянно смотрела на Мура, который стоял, низко опустив голову.
— Что все это значит?

ГЛАВА 20

Тяжелое утро. Окружной прокурор прибегает к психологическому давлению на Сантану. Круз пребывает в растерянности. Джина угрожает Кейту Тиммонсу.

В отличие от других участников событий, окружной прокурор провел эту ночь довольно спокойно. Еще вчера вечером ситуация была для него угрожающей. Однако после того как он взял инициативу в собственные руки, положение изменилось. Успев переговорить с Сантаной до того как в дело вмешается ее адвокат, он сумел убедить ее в том, что добровольное признание облегчит ее вину. Сантана, пребывавшая в последние дни в состоянии граничившем с нервным срывом, достаточно легко поддалась его уговорам. Вынудив ее подписать заявление о признании своей вины, он, таким образом, снял груз ответственности с себя. Остальное не представляло особого труда. Имея на руках такой документ, даже в случае крайнего осложнения обстоятельств — например, если бы на суде, Сантана вдруг решила бы обвинить его в соучастии — он мог бы просто отрицать свою вину даже не нуждаясь в особых доказательствах. Правда, некоторое сомнение на этот счет у него еще оставалось. Неплохо было бы запастись какими-либо алиби на всякий случай.
Но это было уже в общем делом второстепенным. Ему приходилось сталкиваться и не с такими сложными обстоятельствами. И каждый раз, благодаря своей сообразительности, хитрости и увертливости, Тиммонс. выходил сухим из воды.
Обладая достаточно большим жизненным опытом поведения в подобных ситуациях, он не без основания надеялся, что и на этот раз, все закончится для него благополучно. Круза, с его попытками выгородить жену, он оставил далеко позади. Теперь оставалось только не выпускать инициативу из своих рук и, полагаясь на свою предусмотрительность, предпринимать точно рассчитанные меры предосторожности.
До начала судебного заседания необходимо было еще раз повидать Сантану и в спокойной обстановке напомнить ей о деталях разработанного им плана. Сейчас ему оставалось только одно — не снижать силы давления психологического пресса. Сантана должна была вести себя как послушная, контролируемая кукла, а для этого требуется еще и еще раз напомнить ей об этом.
По дороге к дому Кастильо Тиммонс остановился у газетного киоска и купил свежий утренний номер «Санта-Барбара Трибьюн». Развернув газету, Тиммонс усмехнулся. Судебный репортер хорошо знал свое дело. На первой странице над снимком Сантаны Кастильо красовался, набранный гигантскими буквами, заголовок: «ЖЕНА ПОЛИЦЕЙСКОГО АРЕСТОВАНА. ОНА СОВЕРШИЛА НАЕЗД И СКРЫЛАСЬ С МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ». В статье живописными красками была нарисована ужасающая картина трагического происшествия на мысе Инспирейшн, а также были расписаны детали полицейского расследования и задержания преступницы. Особо отмечалась колоссальная заслуга в этом деле службы окружного прокурора и персонально самого Кейта Тиммонса, благодаря тонкости и проницательности ума которого, на основании крайне скудных улик, удалось найти виновную в этом чудовищном злодеянии Сантану Кастильо. Особую пикантность ситуации придавало то, что Сантана была женой, очевидно, самого известного в городе полицейского, который был ответственным за расследование этого инцидента. Автор статьи задавал несколько вопросов, которые непременно должны были взбудоражить общественное мнение. Не является ли совершенный Сантаной Кастильо наезд на Иден Кэпвелл, формой мести на почве ревности? Какое отношение имеет сам Круз Кастильо к происшествию на мысе Инспирейшн? Связан ли вялый ход расследования этого дела с тем, что следственную бригаду возглавлял инспектор Кастильо? Не был ли он заинтересованным лицом?
Досужие обыватели могли извлечь из газетной публикации немало крючков и зацепок, для оживленных пересудов. Окружной прокурор прекрасно отдавал себе отчет в том, что подобные публикации вызывают волну разнообразных сплетен, слухов, домыслов и разговоров. Это было бы ему только на руку — чем больше болтовни, тем в более выгодном свете будет рисоваться именно его фигура. Он показал себя настоящим поборником законности и порядка, проявив при этом незаурядные способности. Тиммонс почти физически почувствовал, как в его предвыборную копилку сыпятся монеты.
Все это настраивало окружного прокурора на крайне оптимистический лад. Остановив машину у дома Кастильо, он еще несколько минут сидел в кабине и с рассеянной улыбкой смотрел на океанский берег. Утреннее солнце Южной Калифорнии уже нагрело песок пляжа, а ласковый свежий ветерок ничем не напоминал о сырой вечерней погоде. Ладно, пора, — сказал он самому себе и, взяв лежавшую рядом с ним на сидении газету, направился к дому Сантаны.
Ему пришлось позвонить в дверь несколько раз. Очевидно, Сантана сегодня решила задержаться в постели. Когда она, наконец, открыла дверь. Тиммонс широко улыбнулся:
— Привет, — весело сказал он.
Ее лицо выглядело так, словно ее уже несколько дней мучила бессонница — огромные мешки под глазами, землистая измятая кожа, пересохшие губы.
— Кейт, зачем ты приехал так рано? — устало спросила она. — Тебе еще повезло, что Круз недавно уехал, но он скоро обещал вернуться за мной.
Тиммонс беззаботно махнул рукой:
— Да ладно, Бог с ним, с Крузом. Меня больше беспокоят твой изможденный вид. Ты, наверно, сегодня провела беспокойную ночь.
Словно в подтверждение этих слов, она слегка пошатнулась.
— Да, я уснула только, когда рассвело. В отличие от тебя, я не считаю себя невиновной.
Тиммонс понял, что радостный беззаботный тон в разговоре больше неуместен. Он тут же сменил одну маску на лице другой — серьезная мина должна была убедить Сантану в том, что Кейт озабочен только тем, как помочь ей оправдаться. Он протянул Сантане газету:
— Ты видела это?
Сантана, нахмурившись, прочитала заголовок и, быстро пробежавшись глазами по строчкам статьи, направилась в дом.
— Черт возьми, — не сдержалась она. — Этого следовало ожидать. Уже все разнесли.
Тиммонс вошел следом за ней.
— А радио ты уже включала? Все раскручивают эту тему, она дала много поводов для разговоров в Санта-Барбаре.
Она сокрушенно покачала головой:
— Бедный Круз. Сейчас его имя станут поливать грязью все кому не лень. Этим проклятым бумагомаракам только дай повод. Сначала они готовы возвести человека на вершину Олимпа, а потом втоптать его в грязь.
— Ладно, — серьезно сказал окружной прокурор. — Я хочу тебе порекомендовать кое-что. Если позвонят репортеры — а они обязательно позвонят, то, пожалуйста, не отклоняйся от текста заявления, которое ты сделала вчера вечером. Сама понимаешь, что они ребята охочие до всяких тонкостей. Им не доставит ни малейшего труда, уцепившись за какую-нибудь на твой взгляд деталь, раскрутить это дело так, что вся Америка охнет. В такой ситуации тебе было бы вообще лучше помалкивать. Однако они, скорее всего, доберутся до тебя. В крайнем случае, ссылайся на то, что адвокат запрещает тебе делать заявления для прессы.
Сантана брезгливо отшвырнула газету в сторону.
— Я вообще буду молчать. Я и так наговорила столько лжи, что не знаю где правда, а где вымысел.
Окружной прокурор, ничуть не смутившись, поднял газету с пола, аккуратно расправил и сложил ее.
— Правдой будет то, что поможет нам выжить, — двусмысленно сказал он. — Если мы будем поступать верно, то сможем выпутаться из этой истории.
Сантана порывисто взмахнула рукой:
— От тебя уже ничего не зависит в этой истории. Все это дело будет решаться в суде. Вот от кого сейчас зависит моя судьба.
Тиммонс скромно заметил:
— Кстати говоря, через полчаса я встречаюсь с судьей Уайли. Кстати, миссис Уайли очень любопытная личность. Если помнишь, именно она занималась разводом Керка и Иден. Мне кажется, по отношению к Иден у нее с тех пор остались некоторые дружеские чувства и мне придется приложить немало усилий, чтобы убедить ее быть к тебе снисходительной.
Сантана испуганно посмотрела на Тиммонса:
— Ты думаешь, она сможет хоть как-то помочь мне? От нее можно ожидать снисходительности?
Окружной прокурор уверенно кивнул:
— Несомненно. А с Джулией мы попробуем договориться.
Сантана наморщила лоб:
— Я не понимаю, что это означает?
Тиммонс сунул руки в карманы брюк и по-хозяйски прошелся по гостиной:
— Я думаю, что ты отделаешься легким испугом. Постарайся меньше беспокоиться по этому поводу. Я позабочусь обо всем.
Сантана не скрывала своей досады:
— Поскорее бы все это кончилось! Как я устала!
Он подошел к ней и осторожно притронулся к ее плечу. Сантана резко отдернулась:
— Не трогай меня.
Он тут же отдернул руку:
— Тихо, тихо, Сантана. Успокойся. Тебе сейчас нужно набраться терпения. И помни, когда ты будешь разговаривать с судьей, не показывай своих сомнений. Ты не видела Иден.
Она всплеснула руками:
— А я и не видела Иден!
Тиммонс кивнул:
— Правильно. И ты ничего не знала об аварии.
Сантана все так же нервно закричала:
— А как я могла знать об этом, если из машины выходил ты? Ты же сказал, что не произошло ничего страшного, мы просто въехали в рытвину!
Тиммонс постарался сменить тему.
— Послушай, я хотел бы тебе дать несколько советов по поводу сегодняшнего судебного заседания. Во-первых, ты должна придерживаться избранной нами тактики. Постарайся не выходить за рамки сделанного тобой заявления. Если она будет интересоваться подробностями, слово в слово повторяй то, что написано в твоем признании. Это во-первых, а во-вторых, оденься поскромнее, что-нибудь черного или темно-синего цвета. Веди себя сдержанно, не нервничай и помни — ты — невиновна.
Она отрицательно покачала головой:
— А вот это будет труднее. Я не чувствую себя невиновной. Понимаешь? Не знаю как тебе, а мне все-таки кажется, что я совершила что-то ужасное.
Тиммонс постарался не развивать эту тему:
— Ну, ладно, ты можешь чувствовать себя как угодно, но делай вид, что ты не виновна. Это самое главное. Сейчас ты должна полагаться на другое. Сантана, ведь ты очень красивая женщина. Все другие обстоятельства сейчас будут иметь очень мало значения. Ты должна полагаться только на свое поведение и внешний вид. Люди должны поверить каждому твоему слову. Только если ты будешь вести себя нужным образом.
Она тяжело вздохнула:
— Я должна понести наказание за то, что совершила.
Тиммонс сочувственно заглянул ей в глаза:
— Сантана, я знаю, почему ты так мучаешься — у тебя скрытый комплекс вины перед Крузом.
Она вызывающе вскинула голову:
— Возможно. И я не знаю, что мне с этим поделать.
Тиммонс укоризненно покачал головой:
— Сантана, ты не права. Я не вижу никакого смысла в публичном покаянии. Тем более, если делать это в зале суда во время слушаний по делу о наезде. Умоляю, не противоречь своим показаниям.
Сантана язвительно спросила:
— Ты не хочешь, чтобы люди узнали всю правду? Боишься, да?
Тиммонс старался выглядеть убедительным:
— Нет, Сантана, мы должны выиграть. Я все продумал. И верю в то, что нас ждет победа.
Нервно теребя волосы, Сантана подошла к окну.
— Бедный Круз, — сказала она, глядя на плескавшиеся на песчаный берег волны. Я причинила ему столько неприятностей. Невероятно, как он мог все это вынести. Мне просто не по себе от всего этого.
Тиммонс не удержался от едкого смешка:
— Слава Богу, что он знает совсем немного.
Она удрученно покачала головой:
— Не понимаю, как я могла так с ним обойтись. С моей стороны это было просто... — Она умолкла, подбирая нужное слово. — Просто подлостью.
— Не бойся, вы помиритесь, Круз простит тебя, — сочувствие окружного прокурора выглядело довольно фальшиво. — Сантана, время лечит раны, поверь. Я желаю тебе только счастья.
Она обернулась и с горечью заметила:
— Кейт, зачем ты пытаешься скрыть от меня правду? Ты же печешься только о своей шкуре.
Тиммонс пожал плечами:
— Это не так. Ты просто расстроена и не хочешь видеть, что мы связаны одной цепью. Соберись с духом, Сантана. Мы победим. Ты, я и Круз.
Она снова отвернулась:
— Сомневаюсь.

Круз гнал машину к центру. Он смотрел на дорогу воспаленными от бессонницы глазами, а сердце его сжималось в ожидании предстоящего судебного заседания. Он знал, что Сантане будет тяжело, но вдвойне тяжело будет ему. Потому, что он чувствует свою глубокую вину перед ней. К тому же он будет лишь пассивным сторонним наблюдателем. Он ни чем не сможет помочь ей. Ни подскажет, как нужно себя вести, ни возьмет ответственность на себя. Он уже ничего не сможет сделать. Это ощущение собственного бессилия заставляло его, плотно сжав губы, все сильнее давить на педаль газа.
Он притормозил возле отеля «Кэпвелл» и направился в ресторан. Метрдотель проводил его к столику.
— Пожалуйста. Что вам принести?
Круз устало потер слипавшиеся от недосыпания глаза:
— Чашку кофе, пожалуйста, очень крепкий.
В этот утренний час в ресторане было совершенно пусто. Занят был лишь один единственный столик. Разумеется, за ним сидел ни кто иной, как Джина Кэпвелл. С любопытством посмотрев на небритого, невыспавшегося полицейского, она торопливо дожевала ароматную французскую булочку и направилась к Крузу. Не спрашивая разрешения, она уселась за столик напротив него и с улыбкой заметила:
— Ты знаешь, Круз, полицейские это особый вид людей. Чем серьезнее преступление, тем комфортнее они себя чувствуют.
Он хмуро потер щетину на подбородке:
— Что тебе надо, Джина?
Не обращая внимания на его неприветливость, она ответила:
— Круз, я женщина с тонкой душевной организацией. Я хочу помочь тебе скрасить твое одиночество.
Круз тяжело вздохнул:
— Джина, лучше ответь мне на один вопрос. Зачем ты в тот вечер отослала Иден на Инспирейшн Пойнт?
Джина поморщилась:
— Ты говоришь таким тоном, как будто обвиняешь меня в чем-то.
Круз горячо воскликнул:
— Ты косвенно виновата в том, что произошел этот несчастный случай! Если бы не ты, я думаю, все было бы по-другому.
Джина возмущенно взмахнула рукой:
— Да ты в своем уме, Круз! Ты понимаешь, что говоришь? Во всем виновата твоя жена, а не я. Я машинами никого не сбивала.
Но Круз не снижал напора:
— Почему ты постоянно вмешиваешься в жизнь других людей? Это что, доставляет тебе какое-то удовольствие?
Джина почувствовала, что все складывается для нее крайне неудачно, и резко поднялась из-за стола. Она не успела сделать даже шага в сторону, как Круз схватил ее за руку и потащил обратно.
— Эй, ты куда? Разговор еще не закончен.
Она сделала оскорбленный вид:
— Ты слишком вспыльчив, Круз, а это опасно.
Он заставил ее сесть обратно.
— Опасно заниматься интригами, Джина. Что ты затеяла с Кейтом Тиммонсом?
Она попыталась вырваться:
— Отпусти меня! Мне же больно.
Он крепко держал ее за руку:
— Джина, однажды в моей жизни уже был такой случай, когда мне пришлось тесно столкнуться с тобой. В тот раз я спас тебя от тюрьмы, но сегодня мое терпение лопнуло, Джина. Будь осторожна и держись от меня подальше.
Этот разговор так расстроил его, что он вскочил из-за стола и решительно зашагал к выходу. Подошедший официант с чашкой дымящегося кофе в руке, недоуменно проводил его взглядом:
— А как же ваш заказ? — пробормотал он. Джина выхватила у него из руки чашку и стала жадно отпивать кофе.
— Запишите на мой счет, — сказала она, осушив чашку до половины.

Когда окружной прокурор покинул ее дом, Сантана отправилась в ванную приводить себя в порядок. Через четверть часа она выглядела уже значительно лучше. Слой грима скрывал измятости кожи и мешки под глазами. Она одела черный костюм и синюю блузку, как и советовал ей Кейт. Несмотря на освежающий душ, Сантана чувствовала себя довольно дурно. Ее подташнивало, слабость то и дело накатывала на нее холодными волнами, что-то побаливало в груди.
Чтобы хоть как-то облегчить свое состояние, Сантана прибегла к привычному средству — таблеткам. Она достала из сумочки пузырек, вытряхнула на ладонь пилюлю и проглотила, запив водой. В этот момент дверь в прихожей распахнулась, и в дом вошел Круз. Если бы сейчас нужно было бы сравнить, кто из них выглядит хуже, то, пожалуй, Круз мог бы вполне опередить жену.
Увидев его мрачное лицо, Сантана бросилась навстречу:
— Может быть, я приготовлю тебе завтрак?
Он отрицательно покачал головой:
— Нет, спасибо, я не хочу есть.
— А где ты был? — спросила она. Он неопределенно махнул рукой:
— Так, кое-какие дела были.
Она нерешительно шагнула навстречу ему, но затем остановилась:
— Круз, я даже не знаю, что сказать. Я очень хотела бы помочь тебе. Но...
Он уныло взглянул на нее:
— Сантана, почему ты не рассказала мне обо всем сразу? Мы смогли бы избежать многих неприятностей. А теперь все так усложнилось.
Низко опустив голову, она глухо произнесла:
— Я боялась развода. Круз, может быть, ты все-таки простишь меня?
Он на мгновение задумался:
— Может быть, я и прощу тебя, но только в том случае, если ты мне все расскажешь. Все, до самой последней детали. Иначе я ничего не могу поделать.
Она растерянно теребила пальцы:
— Круз, я была плохой женой.
Круз поморщился:
— Давай не будем обсуждать эту тему. Сейчас не время для того, чтобы вдаваться в такие подробности. Каждый из нас может припомнить много дурного друг о друге. Но ведь мы должны добиваться не этого. Мы должны доверять друг другу. У нас не должно быть тайн. Наше примирение, наше счастье, зависит от взаимного доверия, от искренности.
Она расстроенно отвернулась к окну:
— Не бросай меня, Круз, — голос ее дрожал, — если мы расстанемся, это будет для меня страшным ударом. Я надеюсь только на тебя. Может быть, нам все-таки удастся сохранить семью.
Он с горячностью взмахнул рукой:
— Да я хочу жить с тобой! Но одного желания недостаточно, чтобы сделать тебя счастливой. Нужно понимание с твоей стороны.
Она зарыдала, размазывая по щекам слезы:
— Да, я совершила ошибку. Но почему ты не можешь простить меня за это? Ведь мне больше некому признаться в этом. Ты единственный мужчина в моей жизни и я хочу принадлежать только тебе. Сначала я думала, что могу найти тебе какую-то замену, но оказалось, что это не так. Ты знаешь о том, что случилось со мной, но все это в прошлом. Я уже сделала свой выбор. Я хочу забыть обо всем плохом, что разделяло нас. Пусть оно останется в прошлом, поверь мне.
Круз почувствовал, как сердце его дрогнуло. Он не нашел в себе сил ответить жене.
— Пойду, переоденусь.
Сантана хмуро обернулась:
— Недавно заезжал Кейт.
Круз поморщился:
— Что ему надо было?
— Он сказал, что будет добиваться смягчения наказания.
Круз мрачно усмехнулся:
— По-моему, это обязанность Джулии. Кейта Тиммонса еще никто не назначал твоим адвокатом. Я думаю, он берет на себя слишком многое.
Сантана отрицательно покачала головой:
— Нет, по-моему, он искренне хочет помочь мне. Пусть попробует, может быть у него что-нибудь выйдет.
Круз Кастильо сокрушенно махнул рукой:
— А, по-моему, Тиммонс просто пытается спасти свою жалкую душонку. Рано или поздно ты поймешь это.
Сантана взорвалась:
— Круз, не надо обсуждать Кейта, — она снова заплакала. — Мне страшно, Круз. Я так боюсь. Пожалуйста, обними меня. Ты нужен мне.
Она бросилась к нему на шею и прижалась к его груди.
— Я обещаю стать идеальной женой. Как я люблю тебя! Возможно, большая любовь порождает большие проблемы.
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть.
— Я открою, дорогая, — сказал Круз.
Он неохотно выпустил жену из своих объятий и направился к двери. На пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, стояла Джулия Уэйнрайт.
— Привет, Круз. Извини, что я так рано. Мне еще предстоит до судебного заседания встреча с окружным прокурором. А пока я решила навестить Сантану.
Круз тяжело вздохнул:
— Тиммонс совсем недавно был здесь. Он сказал, что вы попытаетесь переговорить с судьей до начала заседания и добиться смягчения наказания.
Джулия удивленно посмотрела на Круза:
— Вот как? Поразительно, он всегда идет на шаг впереди.
Джулия повернулась к Сантане:
— Ну, как твое настроение?
Сантана нервно кусала губы:
— Я не знаю, Джулия. У меня какое-то непонятное состояние. Уверенность в своих силах сменяется паническим страхом. Что будет, если судья не захочет договориться с вами.
Круз остановился возле столика, на котором стоял пузырек с таблетками и задумчиво повертел его в руках. Джулия пожала плечами:
— Мне трудно сказать. Мы будем бороться. В атом я уверена точно. А что получится в результате — не знаю.
Она прошлась по гостиной:
— Круз, ты поедешь со мной в суд?
Он кивнул:
— Да, но немного позже. Встретимся в зале суда.
Джулия направилась к двери:
— Сантана, поедем со мной. Ты готова?
Та засуетилась:
— Да. Подожди только одну минутку. У меня опять обострение аллергии. Я буду выглядеть ужасно, если не приму лекарство. — Она выпила еще одну таблетку.
Джулия с сомнением покачала головой:
— Может быть, тебе не следует принимать так много таблеток. По-моему, они не слишком помогают тебе. Помни, все зависит от того, как ты будешь держаться на суде.
— Да, я знаю, попробую сделать все, чтобы не сорваться. Моя судьба, вся моя дальнейшая жизнь, зависит от сегодняшнего дня. — Она повернулась к Крузу. — Наша жизнь...

После визита к Сантане окружной прокурор решил позавтракать. Он вошел в зал ресторана «Ориент Экспресс» и уселся за столик в дальнем углу. Сейчас Кейт Тиммонс был единственным посетителем ресторана. Правда, он не знал, что здесь уже побывала Джина. Точнее она все еще находилась в ресторане, просто после эмоционального бурного разговора с Крузом Кастильо, ей понадобилось привести себя в порядок.
Окружной прокурор заказал себе бифштекс и бутылку минеральной воды. Заказ выполнили мгновенно. Тиммонс уже приступил к завтраку, когда в зале появилась Джина.
— Прекрасно, — сказала она самой себе. — На ловца и зверь бежит.
Она решительно направилась к столику, за которым сидел окружной прокурор и, отодвинув стул, уселась напротив. Тиммонс едва не подавился куском мяса. Многозначительно оглянувшись по сторонам, он сказал:
— Джина, если ты не нашла свободного столика, то я поговорю с метрдотелем. Я думаю, что одно место для тебя все-таки найдется.
— Во-первых, доброе утро, — с миловидной улыбкой сказала она. — А во-вторых, я специально села к тебе потому, что не люблю есть одна.
Тиммонс скривил кончики губ, пытаясь изобразить улыбку:
— К счастью для тебя у меня сегодня с утра хорошее настроение. Не то тебе пришлось бы плохо.
Она по-прежнему улыбалась:
— У тебя хорошее настроение перед слушанием дела о Сантане? Ну, и как лягут, по-твоему, карты?
Тиммонс пожал плечами:
— Здесь не Лас-Вегас. Решение зависит от судьи Уайли, а не от простого благоприятного стечения обстоятельств.
Почувствовав, что аппетит у него безнадежно испорчен, Тиммонс с трудом прожевал остатки бифштекса и стал медленно потягивать из высокого бокала минеральную воду. Джина скептически хмыкнула:
— Ты, наверное, уже и судье Уайли успел заморочить голову. Ты же ни перед чем не останавливаешься, чтобы достигнуть своей цели.
Тиммонс деловито ответил:
— Я заинтересован лишь в одном — чтобы свершилось правосудие. Меня обязывает к этому мое служебное положение. Я ведь государственный обвинитель, а не защитник.
Джина скептически посмотрела на него:
— Да я и не сомневаюсь в том, что ты позаботишься о том, чтобы твоя подружка ответила по всей строгости закона. То есть я думаю, ты надеешься на то, что она выйдет сухой из воды. Не так ли?
Тиммонс скривился:
— Не болтай ерунды.
Джина с горячностью набросилась на него:
— Сантана преступница и ты об этом прекрасно знаешь! И она не должна избежать наказания.
Тиммонс задумчиво пожевал губами:
— Если Сантана виновата, то она получит то, чего заслужила. До тебя дошло? Что посеешь, то и пожнешь.
Джина язвительно улыбнулась:
— А ты, конечно, постараешься до конца выполнить свой гражданский долг. Я не сомневаюсь, что ты проделаешь это со всей тщательностью, на которую ты только способен.
Окружной прокурор уверенно кивнул:
— Да, это моя работа. Я служу закону, а не преследую личные интересы. Ни твои, ни мои, ни чьи-то еще.
Джина рассмеялась:
— Прибереги свое красноречие для какой-нибудь другой вислоухой дуры. Я не такая простушка, как те драные кошки, за которыми ты бегаешь. — Она не скрывала оскорбительного тона. — Я хочу, чтобы Сантана получила по заслугам за все, что она сотворила. Если она не будет примерно наказана, то я сама буду ее судить.
Тиммонс хмуро повертел в руках полупустой бокал.
— Очень интересная мысль, — с угрозой в голосе сказал он. — По-моему, ты берешь на себя слишком много.
Но Джину это ничуть не смутило:
— А если ты поможешь ей выкрутиться, то я разберусь с тобой в соответствии со своими представлениями о правосудии. Понял? До тебя дошло?
Тиммонс ощутил на губах какой-то горький привкус.
Скривившись от неудовольствия, он отодвинул в сторону бокал с минеральной водой:
— Это все?
Джина усмехнулась:
— А что, тебе мало? Для любого другого это было бы вполне достаточным руководством к действию. Я могу, конечно, расписать подробности твоих интимных отношений с Сантаной, но думаю, что ты не хуже меня осведомлен об этом. Имей в виду, что я найду способ сообщить об этом судье Уайли. А теперь можешь продолжать свой завтрак. Не стану задерживать.
Спустя полчаса в зале заседания окружной прокурор и адвокат Джулия Уэйнрайт стояли перед судьей Констанс Уайли. Это была худощавая длинноволосая женщина лет сорока пяти, с начинавшими седеть волосами.
Она внимательно просмотрела материалы дела и выслушала доводы обеих сторон — обвинения и зашиты.
— Итак, ознакомившись с предоставленной вами информацией, — сказала судья Уайли. — Я должна согласиться с вашим решением.
Тиммонс благодарно наклонил голову:
— Спасибо, ваша честь.
Судья встала из-за стола, давая понять, что на этом разговор закончен. Окружной прокурор и адвокат направились к выходу.
— Конечно, — добавила судья. — Вы должны написать прошение в суд, а миссис Кастильо я хочу выслушать лично. Честно говоря, я не вижу смысла изменять меру наказания, но окончательно я решу это после окончания слушания.
Джулия улыбнулась:
— Спасибо, ваша честь. Мы были уверены в том, что вы не оставите без внимания нашу просьбу: не заключать под стражу миссис Кастильо.
— Увидимся в десять, здесь же, — сказала миссис Уайли. — Господин окружной прокурор, пригласите, пожалуйста, ко мне ответчицу.
Бросив торжествующий взгляд на Тиммонса, Джулия покинула зал заседаний. Тиммонс направился в небольшую комнату рядом с залом суда и жестом пригласил войти Сантану. Она сидела на небольшом диванчике, нервно теребя в руках сумочку. Немного задержавшись в дверях, Сантана испуганно спросила:
— Ну, как дела?
Тиммонс улыбался так широко, словно его только что назначили губернатором штатов:
— Дела складываются великолепно, — с удовлетворением сказал он. — Все идет так, как я и предполагал. Я же обещал тебе, что ты легко отделаешься.
Она растерянно улыбнулась:
— Спасибо.
Окружной прокурор ободряюще взял ее за руку:
— Ты молодец, что послушалась меня. Если бы ты вчера не подписала это признание, мне было бы очень трудно разговаривать с судьей Уайли. Но поскольку ты все сделала правильно, я смог привести исчерпывающие аргументы в твою защиту. Она благосклонно отнеслась к моей просьбе не применять к тебе строгую меру наказания.
Сантана благодарно посмотрела на Тиммонса:
— Спасибо тебе, я знала, что ты поможешь.

Джина уверенно шагала по холлу здания Верховного Суда. Свернув в коридор, к залу заседаний, она неожиданно натолкнулась на Хейли, которая стояла у двери кабинета судьи Констанс Уайли с репортерским магнитофоном на плече и микрофоном в руке.
— Хейли! — удивленно воскликнула Джина. — Привет. Что все это значит? Что ты здесь делаешь?
Хейли не выразила ни малейшего энтузиазма по поводу встречи с теткой.
— Здравствуй, Джина, — кисло сказала она. Я собираю материалы об этом ночном происшествии у мыса Инспирейшн. Наша радиостанция очень заинтересовалась этим делом. Мне еще нужно взять интервью у судьи и окружного прокурора.
Джина изумленно смотрела на племянницу:
— Хейли, я была уверена в том, что ты не захочешь всю жизнь мыть полы и разносить какие-то бессмысленные бумажки. Думаю, что из тебя получится хороший журналист.
Хейли смущенно опустила голову:
— Да, я решила попробовать. Надо же когда-то начинать. Тем более что у нас сейчас на станции и работать некому.
Джина лучезарно улыбалась:
— Они увидят, на что ты способна. Ты еще будешь вести передачи. А что стряслось с Тэдом?
Хейли мгновенно переменилась в лице.
— Не знаю, — мрачно ответила она. — Я его уже давно не видела.
Она вдруг засуетилась и поспешила распрощаться с теткой:
— Извини, Джина, мне надо идти. Я должна работать.
Джина проводила ее радостным взглядом:
— Удачи тебе, Хейли. Я уверена, что у тебя все получится. Ты прекрасно справишься с этой работой.
Хейли еще не успела скрыться за поворотом коридора, как Джина уже нашла для себя новый объект внимания. Увидев, приближающегося к ней Ника Хартли, она радушно шагнула ему навстречу:
— Привет, Ник.
Он вежливо наклонил голову:
— Здравствуй, Джина.
Она смотрела на него с безмерным любопытством:
— Я слышала, ты по-прежнему работаешь журналистом? Наверняка тебя сюда привел не просто праздный интерес? Будешь что-нибудь снимать?
Он отрицательно покачал головой:
— Нет, Джина, я пришел поддержать своих друзей.
Джина многозначительно повела головой:
— Да, припоминаю, что в еще не столь давние времена, вы с Иден были почти родственниками.
Ник с укором покачал головой:
— Джина, Джина, когда ты станешь добрее? Смотрю я на тебя и думаю — все течет, все изменяется, но только не ты. Ты осталась такой же, какой я узнал тебя еще несколько лет назад.
Она беспечно пожала плечами:
— У каждого свои проблемы.
Ник улыбнулся:
— Да, я знаю, читал в газетах, как ты травишь своих покупателей.
Джина вскинула голову и, с видом оскорбленной невинности, заявила:
— Ты же знаешь, как в наше время трудно честно жить одинокой женщине. Все норовят ее обидеть.
Ник с сомнением потер переносицу:
— Возможно, конечно, что я ошибаюсь, однако мне кажется, что ты этого заслужила. Не надо прикидываться слабеньким ягненочком.
Она состроила кислую мину:
— Да, как всегда. Во всяком случае, я надеюсь, что и Сантана свое получит.
Ник тяжело вздохнул:
— Тебя и это беспокоит?
Джина фыркнула:
— Еще бы, ведь она пренебрегает воспитанием моего сына. Кстати говоря, ты давненько не видел ее? Она ведет себя как шизофреничка. Чуть что, сразу в слезы.
Упоминание о Сантане совпало с появлением ее в коридоре. Она быстро вышла из кабинета судьи и, увидев рядом с собой Джину, разговаривающую с Ником Хартли, замерла как вкопанная. Джина надменно вскинула голову:
— Помяни черта, — вызывающе заявила она.
Сантана ничего не успела ответить, потому что из-за поворота вынырнула фигура Круза, который подошел к жене и успокаивающе обнял ее за плечи:
— Как твои дела, дорогая?
Та ничего не успела ответить, потому что в разговор вмешалась Джина.
— Так, так, — издевательски бросила она. — Прибыло подкрепление.
Круз хмуро повернулся к ней:
— Прекрати, Джина. Твои замечания здесь неуместны.
Джина сделала безразличный вид:
— А, может быть, следовало, заодно еще привлечь к ответственности и преподавателя вождения, который не справился со своей работой.
Ник сокрушенно покачал головой:
— Если ты сейчас же не прекратишь, то мы попросим полицейского вывести тебя отсюда, — серьезно сказал он.
Круз благодарно взглянул на него:
— Спасибо, что пришел Никки.
Ник развел руками:
— Не за что. Я обязан был помочь своим друзьям.
Круз взял свою жену под руку и отвел в сторону. За ними последовал и Хартли. Джина осталась стоять на месте, и до предела напрягая слуховой аппарат, старалась уловить обрывки разговора между супругами Кастильо и Ником Хартли.
— Сантана, я уверен в том, что все будет в порядке, — ободряюще сказал Хартли.
Она обернулась:
— Спасибо, Ник. Я тоже надеюсь на лучшее.
Правда, ее внешний вид никак не говорил об оптимизме. Она то и дело поправляла дрожащими руками свой костюм и облизывала пересохшие губы. Затем Сантана полезла в сумочку и достала оттуда пузырек с таблетками.
— Круз, ты не принесешь мне воды? Я что-то совсем себя плохо чувствую. Мне надо выпить таблетку.
Хартли предупредительно сказал:
— Нет, нет, Круз оставайся с ней, я сам принесу воды. Ей сейчас нужна поддержка мужа.
Круз кивнул:
— Спасибо.
Когда Ник направился за угол, Круз обратился к жене:
— Зачем тебе эти таблетки? Ты бесконечно глотаешь их.
— По-моему они совершенно не помогают тебе. Ты уверена в том, что это необходимо?
Она нервно тряхнула головой:
— Нет, нет, если я не буду принимать таблетки, мне будет еще хуже. Они все-таки облегчают мое состояние.
Круз с сомнением посмотрел на пузырек:
— Но ведь ты утром уже принимала одну.
Джина, которая все слышала, не могла удержаться от ехидного замечания:
— Круз, а ты не допускаешь, что у твоей жены аллергия на закон?
Кастильо вскипел от негодования.
— Джина, убирайся отсюда, — закричал он.
Джина обиженно отвернулась. От дальнейших угроз ее спасло то, что к Крузу подошел полицейский, дежуривший в здании Верховного Суда.
— Инспектор Кастильо, вас просят к телефону.
Круз недовольно спросил:
— Что там еще?
Полицейский пожал плечами:
— Я не знаю. Звонят из участка. Говорят, что по срочному делу. Очень просили разыскать вас. Будьте добры, пройдите в общую комнату.
Круз тяжело вздохнул:
— Ну, хорошо, я буду через несколько секунд.
Сантана испуганно схватила его за руку:
— Ты ведь не оставишь меня одну?
Он попытался успокоить ее:
— Не волнуйся, Сантана, я отлучусь буквально на несколько мгновений. Просто попрошу, чтобы они перезвонили попозже.
Когда он направился по коридору, Джина решила, что наступил ее час. Сантана одиноко стояла в коридоре, ее муж и Ник Хартли исчезли. Ситуация была самой что ни на есть благоприятной.
Быстро сориентировавшись в обстановке, Джина сунула руку в сумку и достала оттуда заранее запасенную видеокассету. Вообще-то это был простой психологический трюк, рассчитанный на расшатанные нервы Сантаны. Но Джина была уверена, что эта бесхитростная уловка сработает. Как показали дальнейшие события, она не ошиблась. Многозначительно вертя в руках видеокассету, Джина подошла к Сантане.
— Интересно, что записано на этой кассете? — с показной серьезностью произнесла она. — Может быть, конкурс стриптиза в присутствии окружного прокурора?
Сантана поначалу не обратила внимания на эти слова.
— Джина, оставь меня в покое.
Джина устало улыбнулась:
— На этой пленке снята ваша с Кейтом Тиммонсом страстная ночь в отеле «Кэпвелл». Причем во всех подробностях и деталях. Я назвала этот фильм «Удовольствие мнимого президента». — Она изобразила на лице ехидную улыбочку. — Ну, как тебе такое название? Нравится? По-моему у меня богатая фантазия, правда?
Лицо Сантаны побелело. Она несколько секунд губами жадно хватала воздух, словно задыхаясь, а затем растерянно промолвила:
— Кейт же уверял меня, что стер эту пленку. Отдай мне пленку.
Джина кокетливо повела плечом:
— Сантана, ты что думаешь, что я такая дура. Ну, как, по-твоему, могла я Кейту отдать кассету, не сделав даже ни одной копии для себя? Я оставила это для своей коллекции.
Сантана позабыла о сдержанности.
— Зачем ты принесла ее сюда? — закричала она. — Что ты от меня хочешь?
Джина решила добить соперницу сногсшибательной фразой:
— Кстати говоря, я знаю, что в ту ночь ты была на мысе Инспирейшн вместе с Кейтом Тиммонсом. Тебе не удастся это скрыть.
Сантана пошатнулась, едва не потеряв сознание. Лишь огромным усилием воли ей удалось принести себя в чувство.
— Это не правда! — воскликнула она. — Я была там одна. Ты ничего не сможешь доказать.
Она растерянно озиралась по сторонам, ожидая появления хоть кого-нибудь, кто мог бы помочь ей. Однако ни Круза, ни Ника не было видно. Джина продолжала добивать соперницу:
— Я думаю, судье Уайли будет весьма любопытно узнать о том, что вы с окружным прокурором любовники, — мстительно сказала она.
Сантана всплеснула руками:
— Ты не посмеешь это сделать! У тебя духу не хватит.
Джина, которая была на удивление спокойна, умиротворяюще взмахнула рукой:
— Еще как посмею, милочка. Если тебя не посадят за этот наезд, я покажу эту пленку в зале суда.
Сантана забыла, что находится в коридоре здания Верховного Суда, и словно дикая кошка бросилась на Джину.
— Отдай мне видеокассету, мерзавка!
Но Джина крепко держала в руках свой бесценный компромат. Началась свалка достойная пера Эмиля Золя, который описал драку торговок рыбой в чреве Парижа. Сантана пыталась вырвать из рук, отчаянно сопротивлявшейся Джины сумочку и видеокассету.
— Отдай, отдай, — визжала она. — Я ненавижу тебя! Мерзкая потаскуха, ты всюду суешь свой нос!
— На помощь! Спасите! — кричала Джина.
Появившийся в коридоре Тиммонс, стал оттаскивать Джину, а к Сантане бросился Ник Хартли, который держал в руке пластмассовый стаканчик с водой. Ей так и не удалось завладеть видеокассетой потому, что окружной прокурор утащил брыкающуюся и размахивающую руками Джину за угол.
— Сантана, что случилось? — обеспокоенно воскликнул Ник.
Из своего кабинета вышла судья Уайли и, с широко раскрытыми от ужаса глазами, наблюдала за окончанием свалки.
— Сантана, что с тобой? Она нервно воскликнула:
— Ничего! Не имеет значения. Отпусти меня.
Ник разжал ладонь, и Сантана торопливо полезла в сумочку за таблетками.
— Ник, уходи, — нервно сказала она. — Я хочу побыть одна.
— Ну, ладно, ладно, — он успокаивающе поднял руку. — Я принес тебе воды. Прошу тебя, сядь, выпей таблетку и успокойся.
Она рухнула на стоявший в коридоре стул так, словно ей подрубили колени. Сокрушенно качая головой, Ник отошел в сторону, в коридоре появился Круз. Ник обратился к нему:
— Мне кажется, надо отложить заседание.
Не подозревавший о том, что здесь только что произошло, Круз удивленно посмотрел на Хартли:
— Почему ты так считаешь?
Ник тяжело вздохнул:
— Мы с окружным прокурором едва оттащили твою жену от Джины. Они чуть не разорвали друг друга на куски.
Круз встревоженно вскинул голову:
— Что случилось? Что тут опять вытворяла Джина?
Ник пожал плечами:
— Я не знаю, — искренне ответил он. Круз направился к жене:
— Мне надо поговорить с ней.
Сантана торопливо проглотила две таблетки и запила их водой, едва не расплескав половину стаканчика из-за того, что у нее дрожали руки.
— Сантана, что случилось?
Она возбужденно всплеснула руками:
— Зачем ты пустил Джину сюда? Ей что разрешили присутствовать на этом судебном заседании?
Круз непонимающе смотрел на жену:
— А что она натворила?
Сантана вдруг отвернулась:
— Неважно, — буркнула она.
— Нет, но я не понимаю, что случилось? Джина опять сказала тебе какую-нибудь гадость? Почему ты молчишь?
Сантана прикрыла глаза рукой:
— Круз, не спрашивай.
Услышав приближавшийся к ней звук шагов, она обернулась. Это была Роза.
— Сантана, доченька, — воскликнула она. — Я очень беспокоюсь о тебе.
Роза заключила ее в свои объятия.
— Мама, я так рада, что ты пришла, — с облегчением воскликнула Сантана.
Она с нежностью поглаживала дочь по волосам.
— Я буду с тобой, не беспокойся.
Сантана едва не разрыдалась:
— Ты не представляешь себе, как мне страшно! Мама, я очень боюсь суда. Они отправят меня в тюрьму
Роза прижимала ее к себе, успокаивая, словно перепуганного насмерть ребенка:
— Не надо плакать, родная. Успокойся, все будет хорошо. Судья поймет, что это был несчастный случай. Ты ни в чем не виновата. Постарайся держать себя в руках.
Дежурный полицейский вышел из здания заседаний суда и направился к Крузу:
— Мистер Кастильо, судья Уайли готова начать заседание. Вы можете пройти в зал. Все уже собрались.
Круз кивнул:
— Спасибо, мы сейчас.
Кастильо подождал, пока жена немного успокоится, и погладил ее по руке:
— Дорогая, нам нужно идти. Ты готова? Она растерянно развела руками:
— В любом случае у меня нет другого выбора. Пойдем, судебное заседание уже начинается. Наше опоздание будет говорить не в нашу пользу.
Круз с сомнением посмотрел на нее:
— Если ты не в состоянии, то нам лучше не ходить. Мы можем попросить судью перенести заседание.
Она решительно тряхнула головой:
— Если я должна предстать перед судом, то лучше это сделать сейчас. Мое состояние может только ухудшиться, если мы будем переносить заседание суда.
Круз покачал головой:
— Но если ты плохо себя чувствуешь...
— Нет, нет, — горячо воскликнула она. — Я уже все для себя решила. Я выдержу, я должна выдержать это все. Идем, нам пора в зал.
Сантана уже направилась было к двери в зал суда, однако испуганно замерла на месте. По коридору, демонстративно помахивая сумочкой, медленно прошла Джина. Она на мгновение остановилась и многозначительно посмотрела на Сантану.