Вечные загадки Джоди Фостер
О Джоди Фостер слышали все, даже если не видели картин с ее участием. Знают, что из-за нее стреляли в Рейгана. Что весь Голливуд гадает о ее сексуальной ориентации. Что она — одна из значительных актрис сегодняшнего дня. Что получила два «Оскара»... Всенародную известность в нашей стране она снискала после «Молчания ягнят». Совсем недавно вышел научно-фантастический «Контакт», где Джоди Фостер — ученый, одержимый возможностью инопланетного общения. Француз Люк Бессон пришел от картины в восторг. Впрочем, не он один. О Фостер написано уже столько статей. что впору выпускать собрание сочинений «И это все о ней». И после каждого материала все равно остается чувство, что самое интересное — за кадром. Даже в самых откровенных интервью она, кажется, никогда не раскрывается до конца. Вот мы и решили на основе всего, что сказано и написано, представить свою собственную беседу с Джоди Фостер... без ее участия. И показать вам ее такой, какой увидели мы.
Допустим, она согласилась на встречу и пришла. Минуту в минуту — 6ез опозданий». И была проста и любезна. — Так вы и есть знаменитая Джодм?
— Смотря что вы хотите услышать. С одной стороны, я, с другой — меня зовут Алисия Кристиан, Джоди — мое домашнее прозвище. Но публике оно нравится больше Алисии.
— А зря. Алисия — почти Алиса из Страны чудес.
— Забавно, но вы угадали одну из моих самых любимых книг. По-моему, в хэрроловстой героине есть что-то от меня, ведь, по сути, это не сказка, а философский трактат. А философию я всегда любила.
— Вы начали сниматься в три года — тогда, когда другие девочки только играют в куклы...
— Да, так захотела моя мама, Эведин Фостер. Я была младшей в семье и честно говоря, любимицей. Она носилась со мной как Анна Маньяни со своей дочкой в старом фильме «Самая красивая». Когда я впервые оказалась на съемочной площадке, было страшно и интересно одновременно. Но это было несерьезно: реклама какого-то дурацкого крема для загара. Однако мое лицо понравилось, и это большой подарок судьбы. Посмотрите на тех малышек, которые рекламируют йогурт, детские шампуни по телевизору. Мне их искренне жаль. — Вы росли таким чудо-ребенком...
— А кто сказал, что это хорошо для ребенка — быть вундеркиндом? Я всегда страдала от этого. В три года стать кормилицей семьи — не шутка. А ведь я ею была. Но трехлетняя девочка не может выбирать за себя свою судьбу, не может сказать «нет». Я даже никогда не жаловалась. Моим актерским агентом был собственный брат, а мама давала вместе со мной интервью до двадцати шести лет! И, между прочим, фотографировалась вместе со мной на всех журнальных обложках...
— Это что, культ матери?
— Ну так я и знала, что пойдут вопросы на эту тему. Давайте оставим. Да, мы росли без отца, он нас бросил, когда мама была беременна мной на четвертом месяце. Но ведь сейчас я абсолютно независима и это лучшее доказательство. Да, так о чем мы говорили? — О детской гениальности.
— Да. Этот вопрос меня очень интересует. Многие мои фильмы, так или иначе, затрагивают тему одаренного ребенка. Начиная с моего режиссерского дебюта «Маленький человек Тейт» (1991) и до совсем недавнего «Контакта» (1997). Ребенок все должен делать вовремя — вовремя играть в куклы, вовремя учиться... и не как я: меня привели во французский лицей совсем маленькой. Кстати, этому способствовал забавный случай. Вы журналисты, очень любите подобные истории. Как-то раз мама отвела меня в зоопарк, и там я начала читать латинские названия животных на клетках. Мама так изумилась, словно я попросила открыть ей счет в банке.
— Сколько вам было?
— Три года. Но это уже становится утомительным — вопросы о возрасте. Вы лучше что-нибудь о кино меня спросите.
— Да-да. конечно. Особенно, когда один из ваших фильмов так и называется «Кино — моя жизнь» (1978). Когда к вам пришла настоящая известность?
— 0, ну этого «товара» мне пришлось ждать довольно долго. В детстве я очень много снималась: до роли Бекки Тэтчер в «Томе Сойере» (1973) у меня было около пятидесяти ролей! В тринадцать мой типаж вдруг неожиданно пришелся ко двору, и понеслось... «Алиса здесь больше не живeт», «Багси Мелоун» и, конечно, «Таксист»...
— Все это роли бунтующих подростков, девчонок-оторв. Этот образ вам близок?
— 0, его внутренне, наверное, да. Хотя я была лучшей ученицей лицея, а потом Йельского университета. Но внутри меня, мне кажется, всегда сидел такой хиппующий чертенок, по совету которого я вешала в комнате постеры Rolling Stones и U2.
— В «Таксисте» вашим партнером был Роберт Де Ниро...
— Да, гениальный актер и человек, чего я тогда по молодости не понимала. Для меня он был начинающим актером, да к тому же и «старым». Ему было тридцать три года. мне шестнадцать. Чувствуете разницу? Перед съемками он обычно водил меня завтракать в ближайшее кафе и там заставлял вновь и вновь повторять роль. Мне это, естественно, не нравилось, я кривилась. Ну, вы понимаете, переходный возраст и все такое...
— Да, конечно. Но номинация на «Оскар» за эту роль вас вознаградила за все мучения?
— Ну, это было словно продолжением карьеры гениального ребенка. К тому же потом у меня появились не просто номинации — настоящие «Оскары». За «Обвиняемых» (1988) и «Молчание ягнят» (1991).
— Я знаю, вы не любите этого вопроса, но мне хотелось бы услышать об этом диком случае в 1980 году...
— А, когда маньяк совершил покушение на Рональда Рейгана и объявил, что сделал это из любви ко мне? Был март. Я сидела в университетской библиотеке. Вдруг кто-то, я уж не помню его имени, вбежал в комнату: «Эй, вы не слышали? В Рейгана стреляли». За ужином только об этом и были все разговоры. А потом моя лучшая подруга, Клара Лиза, услышала по радио, что этот маньяк, Джон Хинкли, сделал это из-за несчастной любви ко мне. Вы можете себе представить мое состояние? Клара сказала: «Не расстраивайся». Посмотрела бы я на нее в такой ситуации! Этот Хинкли оказывается, хранил дома все кассеты с моими фильмами и мой точный домашний адрес. Когда я это услышала, меня вдруг начало трясти, как в лихорадке, я полностью потеряла контроль над собой... Может быть, в первый раз в моей жизни. И, надеюсь, что в последний.
Я выбежала в коридор. Там три или четыре парня пили пиво и слушали новости. Опять эти проклятые новости! Я начала плакать, а потом вдруг плач перешел в истеричный хохот. Я не могла остановиться. Мне было так больно, что хотелось смеяться без конца... Клара подумала, что я сошла с ума. Я не думала в этот момент ни о президенте, ни о преступлении, ни о массмедиа. Я думала: в том, что произошло, есть и моя вина.
— Хинкли сделал это из любви к вам.
— Любовь. Некоторые путают любовь с одержимостью, со страстью. Это тот урок, который я выучила.
— Вы испытывали любовь?
— Да, я знаю, что это такое. Это легкое дыхание, это волшебство пробуждения после ночи любви. Это встреча двух «я», двух душ и тел.
— То, что вы описываете, — ваша любовь к мужчине?
— (Смеясь) Да, я понимаю ваш вопрос. Бульварные газеты подробно описывали мою якобы гомосексуальную ориентацию. Писали и о том. что мама была лесбиянкой. Да, может, это и так! И это ее право. Жаль только, что в эту шумиху добавил свой голос мой родной братик Бадди. Вы, конечно, слышали об этой его грязной книжонке? Что я лесбиянка и тому подобное... По-моему, это мое личное дело, кого я люблю. А Бадди плохо кончит, вспомните мое слово. Он бежал из семьи еще мальчишкой... Но хватит. Я не люблю отвечать на вопросы личного характера.
— Сейчас вы одна и счастливы?
— Да, абсолютно.
— И вы можете провести в одиночку целый уикэнд, не впадая в депрессию?
— Нет, ну почему же. Пусть кто-нибудь находится в доме, только пусть, ради Бога. молчит. Если бы вы пробыли на виду столько, сколько я, вы бы меня поняли. Я же не Мадонна.
— Если вы так не любите публичность, то почему выбрали актерскую профессию?
— Когда я была маленькой, мама говорила мне: «Актеры в большинстве своем абсолютно непривлекательные люди. А ты привлекательна, и поэтому ты равнодушна к актерству. Игра на сцене для умного человека — лишь хобби, возможность заработать деньги, чтобы заниматься более стоящим делом». И я с ней абсолютно согласна. Кино в Америке давно не искусство.
— Вы считаете себя красивой?
— Конечно, я красавица. Правда, еще совсем недавно я была толстушкой, да еще и комплексовала по поводу своего небольшого роста. Но, как там у вас, русских?.. «В человеке все должно быть прекрасно». Так?
— Точно. Вы любите русскую литературу, мисс Фостер?
— Вообще-то, больше — европейскую. Люблю Бодлера, «Дикого ребенка» Франсуа Трюффо. Еще очень люблю «Над пропастью во ржи» Сэлинджера.
— У вас есть слабости?
— Конечно. Я скупаю деревянные рамки для фотографий в огромном количестве. Люблю джипы, черные кашемировые свитера, красное вино и китайскую кухню.
— Ваша самая большая любовь?
— Собственная киностудия «Эгг Пикчерз». «Полигрэм» выделил мне сто миллионов для ее основания. И я здесь — как Билл Гейтс в компьютерном мире.
— Ваша самая большая странность?
— Ненавижу, когда мне звонят по телефону. Никогда не поднимаю трубку, только включаю автоответчик и определитель номера. А потом перезваниваю сама.
— Ну и последний вопрос. Ваше основное достоинство?
— О, их масса. И не хватит целого журнала для одного перечисления. Но все-таки попробую сформулировать: я деловая женщина, очень талантливая, очень известная и главное — очень независимая.
КИНОПАРК 3-98
