Глава 9
Не получив половину состояния Медзенги, Ралф лютовал. На Лейю он не мог смотреть без раздражения. Однако сдерживался, надеясь урвать от нее хотя бы малую долю того, на что рассчитывал прежде.
Например, ему удалось уговорить ее на продажу яхты, попутно выкачивая и те деньги, что имелись у Лейи на счету.
- Это не яхта, а какая-то развалина, - говорил он. – Мы сможем получить за нее не более двух тысяч реалов.
- Но она обошлась нам в четыреста!
- Как выяснилось, там большие проблемы с двигателем, - врал напропалую Ралф. – Я велел Жералдину заменить его на новый. Тебе придется выписать мне чек на оплату этого ремонта.
И Лейя выписала ему чек…
А Ралф, не теряя времени, завел роман с другой жертвой – такой же легковерной Сузаной, у которой тоже имелся богатый муж. Без зазрения совести развлекался с нею на яхте и не скрывал, что это собственность Лейи Медзенги.
- Бабенка оказалась такой прилипчивой, - объяснял он Сузане, - что я до сих пор не могу от нее окончательно отделаться.
- То же самое ты потом будешь говорить и обо мне? – опечалилась Сузана.
- Нет, что ты! – возмутился Ралф. – В тебя я влюбился с первого взгляда и буду любить всю жизнь!
И Сузана, подобно Лейе, таяла от его сладких речей.
Но пока сделка по продаже яхты не была доведена до конца, Ралфу приходилось уделять время своей прежней любовнице. Лейе конечно же не нравилось проводить время в одиночестве, и однажды она устроила сцену ревности, за что вновь была избита пьяным Ралфом.
Потом он, разумеется, принес свои извинения, Лейя простила его, и лишь синяк под глазом напоминал о недавней ссоре. Но Лейя старалась не смотреть в зеркало.
Внезапный звонок Маркуса нарушил идиллию и поставил Лейю в сложное положение: с одной стороны, она хотела увидеть сына, который пропадал со дня своей несостоявшийся свадьбы, а с другой стороны, стеснялась в очередного синяка. Но Маркус не знал, в каком положении находится мать, и сказал в трубку:
- Я тут неподалеку. Через минуту буду у тебя.
- Мне, пожалуй, лучше уйти, - воспользовался случаем Ралф, но, пока он одевался, Маркус уже успел войти в апартаменты матери.
Лейя была вынуждена представить сыну своего возлюбленного. Ралф протянул руку для приветствия, однако Маркус пожимать ее не стал, ограничившись вежливым кивком головы.
Ралф ушел, а Маркус стал объяснять матери, почему в последний момент решил отказаться от женитьбы.
- Поверь, я не собирался доводить ситуацию до скандала, не хотел оскорбить Лилиану, отца и всех вас… Но в какое-то мгновение ноги перестали меня слушаться… Я хотел повиниться перед Лилианой, да меня к ней не пустили.
- Ты думаешь, Лилиана сможет тебя простить?
- Не знаю. Вообще-то она меня любит. Но что я могу для нее сделать? Разве только признать ребенка.
- Мне очень хочется, чтобы ты помирился сначала с отцом, - вздохнула Лейя. – Во многом он прав: тебе уже пора вникать в семейный бизнес.
- Мама, давай не будем об этом, - с досадой прервал ее Маркус. - Спасибо, что выслушала меня и не стала ругать. Я тоже не берусь осуждать тебя за твой выбор. Но если этот Ральф будет и впредь распускать руки, - он кивнул на синяк, красовавшийся у Лейи под глазом, - то я его убью!
Выходка Маркуса, не явившегося на собственную свадьбу, наделала много шума в прессе, возле его дома круглые сутки дежурили репортеры, надеясь подловить виновника скандала. Но Маркус где-то скрывался, и отдуваться приходилось Бруну. Поэтому он, взяв с собой Луану, улетел в Арагвайю
Но и там ему не было покоя. Он ходил мрачный и задумчивый, укоряя себя в ошибках, которые допустил, воспитывая сына. И лишь Луана была для него отрадой. С нею Бруну оттаивал душой, забывая о семейных неурядицах. Но однажды и она доставила ему неприятность, заговорив об их будущем ребенке:
- Я хочу, чтобы он родился здесь, в Арагвайе.
Бруну охватил ужас.
- Ты… беременна?
- Нет, - ответила она и, заметив как он облегченно вздохнул, спросила с обидой и разочарованием: - А ты не хочешь ребенка?
- Не хочу! Мне достаточно и тех двоих, с которыми я не умею управляться.
- Но я же говорю о н а ш е м ребенке!
- Все равно, - жестоко ответил Бруну.
- А если я все же захочу родить? – не унималась Луана.
- Пожалуйста, рожай. Только не от меня! – улыбнулся он, давая понять, что шутит, но Луану больно задели его слова.
Когда Бруну это осознал, то счел за благо переключиться на другую тему:
- Скажи, ты еще не дозрела до того, чтобы пройти курс лечения у психоаналитика? Надо же восстановить твою память.
- Нет, я почему-то боюсь идти к врачу, - призналась она. - Может, мне самой удастся все вспомнить? Иногда в моей памяти всплывают какие-то лица, имена, обрывки разговоров. Но это происходит как-то во сне… Знаешь, когда я впервые услышала твое имя, во мне тоже что-то словно зашевелилось внутри…
- О нет, нет! – прервал ее Бруну, весело смеясь. – Только не это! Я же говорил, что больше не хочу иметь детей.
Луана промолчала, не желая показать ему своей обиды.
Утром, после завтрака, Бруну сказал Донане и Зе:
- Я оставляю на ваше попечение Луану, а сам поеду на дальние фазенды и, вероятно, заверну в Минас-Жерайс.
- Хотите купить там землю? – высказал догадку Зе.
- Нет. Хочу удостовериться, что человек, ограбивший мою мать и бабушку, действительно жив, - ответил Бруну и, уловив недоуменный взгляд Зе, добавил: - Речь идет о Жеремиасе Бердинацци, которого ненавидели мой дед, мой отец и передали мне эту ненависть по наследству.
- Так вы едите туда ссорится? – встревожилась Донана.
- Нет. Просто хочу посмотреть на негодяя и подумать, как можно вернуть то, что он у нас когда-то украл.
Луана, бледная как полотно, встала из-за стола и, пошатываясь, направилась в свою спальню.
- Господи, что это с ней? – испуганно произнесла Донана, поспешив за нею вслед.
Бруну тоже обеспокоился: «Уж не беременна ли она в само деле?»
Донана подумала о том же и осторожно спросила у Луаны:
- Тебе плохо? Почему ты так неожиданно ушла?
- Потому что Бруну заговорил о каком-то Бердинацци. А я тоже Бердинацци. Правда, я не знаю, действительно ли это моя фамилия или ее придумал врач, который лечил меня после катастрофы… Прости, Донана, мне действительно плохо. У меня кружится голова…
- Ну полежи, полежи, - не стала больше расспрашивать ее Донана и вернулась к мужчинам.
Бруну, обеспокоенный болезненным состоянием Луаны, решил отложить поездку в Минас-Жерайс.
А спустя несколько часов Луана сама пришла к Донане на кухню – взволнованная, испуганная.
- У меня в голове, похоже, наступает прояснение, - промолвила она, тяжело дыша. – Эта фамилия… Бердинацци… Мой отец тоже с ненавистью вспоминал о Жеремиасе Бердинацци, своем брате. И тоже называл его вором… Выходит, я из рода Бердинацци. Моего отца звали Джакомо… Джакомо Гильерме Бердинацци…
- Ты вспомнила свою фамилию. А имя? – спросила Донана, однако Луана не ответила, потому что у нее вновь закружилась голова.
К вечеру ей стало значительно лучше, и за ужином Бруну опять заговорил о своей поездке в Минас-Жерайс.
- Мой отец не смог свести счеты с Бердинацци, но я должен это сделать.
- А стоит ли ворошить прошлое? – попытался отговорить его Зе.
- Для таких преступлений не существует срока давности, - уверенно заявил Бруну. – Жеремиас и его брат подделали подписи моей матери и бабушки, чтобы тайком от них продать фазенду. И затем скрылись куда-то с деньгами, оставив собственную мать без крова, без средств к существованию. Так могу ли я это простить Жеремиасу?
- Вы все время говорите только о нем, - заметил Зе. – А к его брату ваша ненависть уже прошла?
- С ним за меня поквитался сам Господь. Этот другой Бердинацци погиб в автокатастрофе вместе с семьей.
У Донаны все похолодело внутри, но она нашла силы спросить как можно деликатнее:
- Значит, с Бердинацци произошло то же, что с семьей Луаны?
Обе они – Донана и Луана – замерли, ожидая, что ответит Бруну. А он, не заметив их смятения, подтвердил:
- Да, там тоже выжила только одна девочка.
- И… как ее звали? – не удержалась от вопроса Донана.
- Ее зовут Мариетой, как мою бабушку, - ответил Бруну. – Эта девушка живет в доме Жеремиаса, Маркус ее видел, когда ездил туда.
У Луаны все поплыло перед глазами, но Донана, понимая, что происходит, крепко сжала ее руку и продолжала расспрашивать Бруну:
- А если бы той девушкой, выжившей в автокатастрофе, оказалась наша Луана? Как бы вы поступили?
- Я бы выбросил ее в реку! – рассмеялся Бруну.
- Господь с вами! – испуганно воскликнула Донана.
А Бруну, заметив наконец, как переменилась в лице Луана, обнял ее.
- Ну что ты, право… Я же не тебя имел в виду. Ты же не Бердинацци!
Она промолчала, но после ужина растеряно сказала Донане:
- Наверное, я таки не Бердинацци, если Жеремиас уже нашел свою племянницу.
- Но как же быть с твоими воспоминаниями? – тоже пребывая в растерянности, спросила Донана.
- Не знаю, - ответила Луана. – Я боюсь сойти с ума от всего этого.
Бруну все-таки съездил в Минас-Жерайс, где представился как Джакомо Бердинацци.
У Жеремиаса сердце оборвалось, когда Жудити доложила ему о госте: неужели брат каким-то чудом выжил?! Рафаэла же приросла к стулу, понимая, что теперь ее разоблачение неизбежно.
Однако Бруну тотчас же развеял их страх и смятение:
- Я назвал себя именем вашего брата лишь затем, чтобы вы меня приняли. На самом же деле меня зовут Бруну Бердинацци Медзенга. Я – ваш племянник.
- С Медзенгой мне говорить не о чем, - сразу же пришел в себя Жеремиас. – Убирайся вон из моего дома!
- Не беспокойтесь, я не собираюсь гостить у дядюшки, который обокрал не только мою мать, но и свою. Однако намерен потребовать от вас то, что по праву принадлежит мне и моим детям, - заявил Бруну.
Жеремиас язвительно усмехнулся:
- И как вы думаете, что же здесь принадлежит вашим детям?
- Полагаю, не меньше трети всего вашего капитала, - спокойно произнес Бруну.
- Меня не удивляет что в роду Медзенга появился сумасшедший. Именно этим вы и должны были кончить, - сказал Жеремиас.
- Поберегите свое остроумие для судей, - посоветовал ему Бруну. – Я ведь не стану действовать исподтишка, поскольку неспособен на такую подлость, как вы. Я приехал предупредить вас, Жеремиас Бердинацци: ждите моих адвокатов!
С этими словами он вышел.
А Жеремиас, выругавшись ему вслед, сказал Рафаэле:
- Ничего он не сможет у меня отсудить! Даже если раскопает ту злосчастную доверенность на продажу фазенды, то не докажет, что подписи там фальшивые. Потому что ни Джованны, ни моей матери, увы, уже нет в живых…
- Теперь я понимаю, дядя, почему вы так ненавидите весь род Медзенга, - подобострастно сказала Рафаэла.
- Да, эта ненависть умрет вместе со мной! – клятвенно произнес Жеремиас. – Но Медзенга не получат ничего и после моей смерти. Я все завещаю тебе! Только вместе с моим состоянием ты должна унаследовать и ненависть к роду Медзенга, запомни это.
И он без промедления отправился к нотариусу, где оформил завещание в пользу Мариеты Бердинацци.
- Теперь никакой Медзенга не может посягнуть на мою собственность, потому что ты – единственная наследница, - удовлетворенно сообщил он племяннице. - Правда, в тексте завещания я оговорил кое-какие условия, которые ты должна выполнить, иначе потеряешь все.
- Что это за условия? – нетерпеливо спросила Рафаэла, но Жеремиас предпочел об этом умолчать.
- Когда я умру, ты обо всем узнаешь.
- Живите сто лет, дядя! – улыбнулась она вполне искренне, потому что радость так и распирала ее, даже не смотря на какие-то оговорки в завещании.
Встреча с Жеремиасом Бердинацци окончательно вернула Бруну прежний, бойцовский, дух, утраченный им после скандала со свадьбой.
- Все, едим в город! – сообщил он Луане, вернувшись из Минас-Жерайс. – Хватит отсиживаться здесь, вдали от любопытствующих глаз. Мне надо потолковать со своими адвокатами, да и Маркуса необходимо отчитать, как он того заслуживает. Лия сказала мне по телефону, что этот горе-жених уже вышел из подполья и теперь живет дома.
Объяснения отца и сына вышло тяжелым, как того и следовало ожидать. Маркус, упреждая все возможные упреки, извинился перед отцом, но это не помогло унять ярости, в которой прибывал Бруну.
- Такого позора мне не доводилось испытывать за всю свою жизнь! – кричал он. – Скажи, ты нарочно хотел выставить меня на посмешище перед гостями, репортерами и вообще перед всей страной?
- Ничего я не хотел, - с досадой ответил Маркус. – А что же до позора, то позволь тебе не поверить. Ты ведь сам привел свидетелей к маме в номер, чтобы застукать ее с любовником. По-твоему это меньший позор?
- Да, меньший! – принял вызов Бруну. – Во-первых, поступая так, я защищал себя и вас, моих детей, у которых этот проходимец намеревался отобрать собственность. А во-вторых, у меня достало ума позаботится о том, чтобы этот инцидент не стал достоянием общественности и остался только между мной и Лейей. Улавливаешь разницу? Я постарался всячески избежать скандала, а ты, наоборот, раздул его до невероятных размеров. И ладно бы пострадал только я, но ты впутал сюда и своего друга сенатора! Как я после всего этого буду смотреть ему в глаза?
- Он сам не без греха, - заметил Маркус. – Ему надо было заниматься не политикой, а воспитанием собственной дочери.
- Насколько я понимаю, это камень и в мой огород, - мрачно молвил Бруну. – Да, в чем-то ты прав: и Роберту, и я где-то допустили серьезные ошибки в воспитании своих детей. Вот только где?
- Я охотно тебе подскажу! – пришел ему на помощь Маркус. – Ты, отец ошибся, когда женился на маме. И я совершил бы такую же ошибку, если бы женился на дочери твоего друга.
- Но Лилиана ведь беременна!
- Она сама виновата, - парировал Маркус. – Я же могу только признать ребенка.
- Ты просто обязан это сделать! – строго произнес Бруну, вызвав новую волну протеста в душе сына.
- А может, я и полюбить ее обязан? – с саркастической усмешкой спросил Маркус. – Или можно обойтись без любви и без свадьбы, а просто поселить Лилиану здесь. Пусть она живет себе и рожает на здоровье. Возможно, это был бы выход. Если ты привел в дом девицу с тростниковых плантаций, то мне, наверно, сам Бог велит привести сюда дочь сенатора.
- Ты женишься на Лилиане официально, только на сей раз мы обойдемся без гостей, - твердо произнес Бруну, оставив без ответа издевку сына.
Маркус, однако, тоже проявил характер:
- Нет, папа, женится на Лилиане меня не заставит никто.
Бруну понял, что переломить сына ему не удастся, и мысленно стал искать какой-то другой, компромиссный вариант.
Однако сосредоточится на этих мыслях ему помешало пение Светлячка и Кулика, доносившееся из гостиной. Не желая сдерживать раздражения, Бруну решил разогнать веселую компанию.
- Ты все еще водишься с этими бродягами? – гневно бросил он, перекрикивая своим громовым басом сладкоголосый дуэт.
- Папа, я прошу уважать моих гостей! – вспыхнула Лия. – Светлячок и Кулик – не бродяги. Они - музыканты, которых уже высоко оценили на радио и телевидении! А скоро у них появится свой диск!
Светлячок тоже счел необходимым дать отпор Бруну:
- Я полагаю, мы вас ничем не оскорбили, а потому и не заслужили оскорблений с вашей стороны!
Бруну заметил, как напряглась Лия, ожидая, что ответит отец, и предпочел сменить гнев на милость.
- Я вовсе не хотел вас оскорбить, - сказал он примирительно. – А бродягами назвал в шутку.
Лия облегченно перевела дух и с благодарностью улыбнулась отцу.
Позже, когда музыканты ушли, она призналась, что любит Светлячка и хочет выйти за него замуж.
Это был удар, на который следовало реагировать немедленно, и Бруну тотчас же послал Димаса за Светлячком:
- Мне надо поговорить с этим парнем.
Услышав, зачем его вызывает к себе Медзенга, Светлячок мрачно обронил:
- Кажется, я столкнулся с тяжелым грузовиком!
Но представ перед Мясным Королем, вел себя достойно и даже дерзко.
- Да, я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться! – подтвердил он, отвечая на вопрос Бруну.
- А содержать ее ты собираешься с помощью своей гитары? – продолжил допрос Медзенга.
- Кроме гитары, у меня есть еще и руки и – главное – любовь к Лие, - не ударил лицом в грязь Светлячок.
- Увы, этого маловато, чтобы получить мою дочь, - покачал головой Бруну.
- Тогда назовите цену, которая, по-вашему, будет достаточна!
Услышав такое, Лия сжалась в комок от ужаса, не сомневаясь, что отец сейчас изобьет Светлячка и выставит его вон. Бруну, однако, вздумал уничтожить нахала более надежным способом.
- Ты сможешь получить мою дочь, когда у тебя будет десять тысяч голов скота! – заявил он с нескрываемым удовольствием, думая, что поставил победную точку в этом разговоре.
Однако Светлячок и не собирался сдаваться. Коса нашла на камень. Искры сыпались от двух самовлюбленных противников, не желающих уступить друг другу даже на йоту.
- Поскольку условие диктуете вы, то мне остается только с вами согласиться, - сказал Светлячок. – Я раздобуду десять тысяч быков, и тогда мы вернемся к этому разговору!
Бруну аж поперхнулся от такой дерзости. А Лия воскликнула в отчаянии:
- Но где же ты возьмешь этих чертовых быков?!
- Пока не знаю, - ответил Светлячок. – Но я их приведу твоему отцу, все десять тысяч! Это я обещаю тебе!
Ночью лежа в постели с Луаной, Бруну признался, что ему понравилось, как вел себя Светлячок.
- Парень явно с характером! Только задача эта для него невыполнимая.
- Ну так что тебе мешает смягчить условия? – спросила Луана. – Жаль будет, если эта любовь погибнет из-за каких-то быков.
- Нет, ты ничего не понимаешь, - улыбнулся Бруну. – Если парень действительно любит Лию, то придет за ней с десятью тысячами быков!
- И все равно мне жаль твою дочь, - печально молвила Луана.
Молодец, что создала эту темку. Пусть все форумчане смогут прочитать эту замечательную книгу!
